Она едва выносила одно лишь присутствие Тихого Голоса в вигваме, еще меньше ей хотелось целый день слушать ее злобные речи и быть в ее власти при рождении ребенка.
– Ты говоришь, что кроме тебя и другие будут помогать? – спросила Мэгги, обрадовавшись, когда Тихий Голос прикрыла одеялом ее наготу.
– Я уверена, что они так же как и я услышали твой крик, – ответила Тихий Голос, стиснув зубы и гневно сверкая глазами, глядя на Мэгги. – Они скоро придут.
– Может быть они не слышали мой крик. Пойди и скажи им, что я скоро буду рожать, – сказала Мэгги, протянув руку к Тихому Голосу. – Пожалуйста…
Еще один острый приступ боли пронзил ее, заставив забыть о страхе. Боль была сильнее страха… Она закрыла глаза и прикусила нижнюю губу, сознавая в тот момент лишь то, что все ее тело изнывает от страшной боли. Она даже не чувствовала движения рук Тихого Голоса на своем животе, которые его массировали.
Только тогда, когда боль снова отступила, она ощутила эти руки Тихого Голоса. На мгновение время, казалось, остановилось. Затем, ощутив, сколь мягко индианка массирует ее живот, Мэгги выдавила из себя слабую улыбку.
Тихий Голос не улыбнулась ей в ответ, и улыбка Мэгги погасла.
– Почему ты меня не любишь? – спросила она, вытерев пот с бровей тыльной стороной руки. – С самого первого момента, когда мы встретились, мне почудилось, что ты меня просто ненавидишь. Это связано с Соколиным Охотником? Ты… любишь его?
– Тихий Голос не обязана ничего говорить белой женщине о своих чувствах, – сказала Тихий Голос, – Тихий Голос не вправе обсуждать, кому Соколиный Охотник решает отдать свое сердце. Он отдал тебе свое сердце, не так ли?
– Я не вольна говорить за Соколиного Охотника, – сказала Мэгги, чувствуя, что лучше ничего не говорить Тихому Голосу об обещаниях Соколиного Охотника. Сейчас она была в еще большей зависимости от Тихого Голоса, чем когда-либо раньше.
– Его завлек цвет твоей кожи, волос и глаз, – пробормотала Тихий Голос, гордо вскинув голову. – Пока ты носишь ребенка, я думаю, что у него нет интереса до тебя! Хотя мне должно быть любопытно узнать – родится ли ребенок с белой или с медного цвета кожей… Знала ли ты Соколиного Охотника дольше, чем он открыто признался перед нами?
Мэгги побледнела, поняв, что Тихий Голос обвиняла Соколиного Охотника не только в отцовстве ее ребенка, но и в том, что он солгал всем об обстоятельствах их встречи!
– Ты называешь вашего вождя лжецом? – решилась произнести она, хоть и знала, что может еще больше озлобить против себя эту женщину. Однако Тихий Голос сама себе поставила ловушку, показав, что она не верит словам Соколиного Охотника. Это могло дать Мэгги преимущество перед этой красивой злобной женщиной.
– Что скажет вождь, если узнает, что ты считаешь его человеком, на которого нельзя положиться и которому нельзя верить? – осторожно спросила Мэгги.
Губы Тихого Голоса раскрылись, а глаза расширились. Ей, однако, не представилась возможность ответить. Четыре женщины торопливо вошли в вигвам. Одни несли тазы с теплой водой, другие мягкую одежду и целый набор вещей, назначение которых Мэгги не знала.
Женщины подошли к кровати по две с каждой стороны, а Тихий Голос стала в ногах.
– Встань на колени и локти, – решительно приказала Тихий Голос.
– Что? – изумленно спросила Мэгги. – Это еще зачем?
– Делай так, как тебе говорят, – сказала Тихий Голос, сорвав одеяло с Мэгги. – Ну же!
Мэгги затаила дыхание, когда женщины вбили колья в землю возле каждого угла кровати.
– Для чего это? – в конце концов спросила она тихим, дрожащим от страха голосом.
– Ты будешь сжимать колья, когда ребенок будет выходить, – сказала одна из женщин, и ее голос был нежный и успокаивающий. – А теперь делай то, что говорит Тихий Голос. Перевернись на колени и локти. Затем ухватись за колья. Когда начнутся схватки, крепче сжимай колья. Это придаст тебе силы.
Мэгги замотала головой.
– Нет, я не буду этого делать, – закричала она. – Так не принято делать у нас. Я останусь лежать на спине, и буду рожать так. Это более естественно!
Тихий Голос склонилась над кроватью и сердито посмотрела на Мэгги.
– Ты сейчас не среди белых, – прошипела она. – Ты предпочла рожать ребенка среди нас. Ниух! Следовательно ты будешь рожать по обычаям арапахо!
К ней протянулось несколько рук, и ее начали переворачивать на живот. Она шлепала их по рукам до тех пор, пока не поняла, что у нее больше нет сил противиться. Не имеет значения, насколько ей неприятна эта мысль, но у нее не было другого выбора, как только рожать ребенка на четвереньках!
Когда она встала на колени, ее руки были направлены к кольям. Она с силой вцепилась в них, чувствуя приближение нового приступа боли. Каким бы все это не было странным на ее взгляд, казалось, что так действительно легче. Боли не были столь невыносимыми. И хорошо, что можно было за что-нибудь ухватиться в попытке противостоять все усиливающейся боли.
Родовые схватки снова прекратились. Голова ее повисла, пот катился по лицу. Она закрыла глаза и начала часто и тяжело дышать, несколько мягких рук принялись массировать и успокаивать ее тело.
Затем она почувствовала какое-то движение и волнение сзади себя. Она повернула голову и открыла глаза. Пораженная, она увидела мужчину в вигваме. Мэгги попыталась было схватить одеяло, но руки, которые всего несколько мгновений назад утешали ее, теперь не давали ей укрыться от глаз мужчины.
– Пожалуйста, уйдите, – закричала она, умоляя старика в странном одеянии, – не унижайте мое достоинство, пожалуйста!
Неожиданно она поняла, кто это: исцелитель! Шаман. Он начал петь и танцевать вокруг кровати, тряся погремушкой, сделанной из покрытого чешуей рыбьего хвоста, закрепленного на набитой оленьей коже с перьями на одном конце. Он обмахивал и проводил по ней этими перьями, продолжая что-то монотонно петь.
– Пожалуйста, не делайте этого, – кричала Мэгги, содрогаясь от отвращения. – Оставьте меня в покое!
Когда он остановился, Мэгги облегченно вздохнула, затем снова напряглась, увидев, что он не уходит, а продолжает свой ритуал исцеления. Он зажег пучок душистых трав, затем снова подошел к ней и начал тереть ее живот сначала жеваным корнем, а затем рогатой жабой.
Мэгги едва не потеряла сознание от одного вида этого отвратительного создания.
– Остановитесь, – завопила она снова. – Уходите! Оставьте меня в покое! Вы слышите? Остановитесь!
Шаман убрал с нее жабу и бросил ее в сумку из оленьей кожи, затем снова принялся водить по ней перьями – и все это сопровождалось песнопениями.
Мэгги опустила голову и зарыдала, поняв, что все ее протесты были напрасны. Она вскрикнула, когда острая боль пронзила ее живот. Вцепившись в колья, она с хрипом старалась перенести свои мучения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– Ты говоришь, что кроме тебя и другие будут помогать? – спросила Мэгги, обрадовавшись, когда Тихий Голос прикрыла одеялом ее наготу.
– Я уверена, что они так же как и я услышали твой крик, – ответила Тихий Голос, стиснув зубы и гневно сверкая глазами, глядя на Мэгги. – Они скоро придут.
– Может быть они не слышали мой крик. Пойди и скажи им, что я скоро буду рожать, – сказала Мэгги, протянув руку к Тихому Голосу. – Пожалуйста…
Еще один острый приступ боли пронзил ее, заставив забыть о страхе. Боль была сильнее страха… Она закрыла глаза и прикусила нижнюю губу, сознавая в тот момент лишь то, что все ее тело изнывает от страшной боли. Она даже не чувствовала движения рук Тихого Голоса на своем животе, которые его массировали.
Только тогда, когда боль снова отступила, она ощутила эти руки Тихого Голоса. На мгновение время, казалось, остановилось. Затем, ощутив, сколь мягко индианка массирует ее живот, Мэгги выдавила из себя слабую улыбку.
Тихий Голос не улыбнулась ей в ответ, и улыбка Мэгги погасла.
– Почему ты меня не любишь? – спросила она, вытерев пот с бровей тыльной стороной руки. – С самого первого момента, когда мы встретились, мне почудилось, что ты меня просто ненавидишь. Это связано с Соколиным Охотником? Ты… любишь его?
– Тихий Голос не обязана ничего говорить белой женщине о своих чувствах, – сказала Тихий Голос, – Тихий Голос не вправе обсуждать, кому Соколиный Охотник решает отдать свое сердце. Он отдал тебе свое сердце, не так ли?
– Я не вольна говорить за Соколиного Охотника, – сказала Мэгги, чувствуя, что лучше ничего не говорить Тихому Голосу об обещаниях Соколиного Охотника. Сейчас она была в еще большей зависимости от Тихого Голоса, чем когда-либо раньше.
– Его завлек цвет твоей кожи, волос и глаз, – пробормотала Тихий Голос, гордо вскинув голову. – Пока ты носишь ребенка, я думаю, что у него нет интереса до тебя! Хотя мне должно быть любопытно узнать – родится ли ребенок с белой или с медного цвета кожей… Знала ли ты Соколиного Охотника дольше, чем он открыто признался перед нами?
Мэгги побледнела, поняв, что Тихий Голос обвиняла Соколиного Охотника не только в отцовстве ее ребенка, но и в том, что он солгал всем об обстоятельствах их встречи!
– Ты называешь вашего вождя лжецом? – решилась произнести она, хоть и знала, что может еще больше озлобить против себя эту женщину. Однако Тихий Голос сама себе поставила ловушку, показав, что она не верит словам Соколиного Охотника. Это могло дать Мэгги преимущество перед этой красивой злобной женщиной.
– Что скажет вождь, если узнает, что ты считаешь его человеком, на которого нельзя положиться и которому нельзя верить? – осторожно спросила Мэгги.
Губы Тихого Голоса раскрылись, а глаза расширились. Ей, однако, не представилась возможность ответить. Четыре женщины торопливо вошли в вигвам. Одни несли тазы с теплой водой, другие мягкую одежду и целый набор вещей, назначение которых Мэгги не знала.
Женщины подошли к кровати по две с каждой стороны, а Тихий Голос стала в ногах.
– Встань на колени и локти, – решительно приказала Тихий Голос.
– Что? – изумленно спросила Мэгги. – Это еще зачем?
– Делай так, как тебе говорят, – сказала Тихий Голос, сорвав одеяло с Мэгги. – Ну же!
Мэгги затаила дыхание, когда женщины вбили колья в землю возле каждого угла кровати.
– Для чего это? – в конце концов спросила она тихим, дрожащим от страха голосом.
– Ты будешь сжимать колья, когда ребенок будет выходить, – сказала одна из женщин, и ее голос был нежный и успокаивающий. – А теперь делай то, что говорит Тихий Голос. Перевернись на колени и локти. Затем ухватись за колья. Когда начнутся схватки, крепче сжимай колья. Это придаст тебе силы.
Мэгги замотала головой.
– Нет, я не буду этого делать, – закричала она. – Так не принято делать у нас. Я останусь лежать на спине, и буду рожать так. Это более естественно!
Тихий Голос склонилась над кроватью и сердито посмотрела на Мэгги.
– Ты сейчас не среди белых, – прошипела она. – Ты предпочла рожать ребенка среди нас. Ниух! Следовательно ты будешь рожать по обычаям арапахо!
К ней протянулось несколько рук, и ее начали переворачивать на живот. Она шлепала их по рукам до тех пор, пока не поняла, что у нее больше нет сил противиться. Не имеет значения, насколько ей неприятна эта мысль, но у нее не было другого выбора, как только рожать ребенка на четвереньках!
Когда она встала на колени, ее руки были направлены к кольям. Она с силой вцепилась в них, чувствуя приближение нового приступа боли. Каким бы все это не было странным на ее взгляд, казалось, что так действительно легче. Боли не были столь невыносимыми. И хорошо, что можно было за что-нибудь ухватиться в попытке противостоять все усиливающейся боли.
Родовые схватки снова прекратились. Голова ее повисла, пот катился по лицу. Она закрыла глаза и начала часто и тяжело дышать, несколько мягких рук принялись массировать и успокаивать ее тело.
Затем она почувствовала какое-то движение и волнение сзади себя. Она повернула голову и открыла глаза. Пораженная, она увидела мужчину в вигваме. Мэгги попыталась было схватить одеяло, но руки, которые всего несколько мгновений назад утешали ее, теперь не давали ей укрыться от глаз мужчины.
– Пожалуйста, уйдите, – закричала она, умоляя старика в странном одеянии, – не унижайте мое достоинство, пожалуйста!
Неожиданно она поняла, кто это: исцелитель! Шаман. Он начал петь и танцевать вокруг кровати, тряся погремушкой, сделанной из покрытого чешуей рыбьего хвоста, закрепленного на набитой оленьей коже с перьями на одном конце. Он обмахивал и проводил по ней этими перьями, продолжая что-то монотонно петь.
– Пожалуйста, не делайте этого, – кричала Мэгги, содрогаясь от отвращения. – Оставьте меня в покое!
Когда он остановился, Мэгги облегченно вздохнула, затем снова напряглась, увидев, что он не уходит, а продолжает свой ритуал исцеления. Он зажег пучок душистых трав, затем снова подошел к ней и начал тереть ее живот сначала жеваным корнем, а затем рогатой жабой.
Мэгги едва не потеряла сознание от одного вида этого отвратительного создания.
– Остановитесь, – завопила она снова. – Уходите! Оставьте меня в покое! Вы слышите? Остановитесь!
Шаман убрал с нее жабу и бросил ее в сумку из оленьей кожи, затем снова принялся водить по ней перьями – и все это сопровождалось песнопениями.
Мэгги опустила голову и зарыдала, поняв, что все ее протесты были напрасны. Она вскрикнула, когда острая боль пронзила ее живот. Вцепившись в колья, она с хрипом старалась перенести свои мучения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88