Те из них, кто находился у жарких котлов, случалось, прыгали в шлюпки в майках и безрукавках.
Голод, холод, изнуряющая жажда. Обмороженные руки и ноги. Смерть от охлаждения. Некоторые не выдерживали многодневных испытаний и теряли рассудок. Помню, при подходе одного из американских пароходов находившийся на палубе моряк не выдержал, бросился с борта и поплыл к причалу. Он торопился как можно скорее попасть на твердую землю. Столь страшным было перенапряжение нервов.
Тридцать пять загруженных до отказа судов с трюмами, заполненными военными материалами, с палубами, прогибавшимися под тяжестью танков, орудий и упакованных в ящики самолетов-бомбардировщиков — какой это был бесценный груз для нас и какой трофей для фашистов!
Английский историк приводит такие цифры:
Танки: дошли до Архангельска 164; потеряно 430.
Самолеты: уцелело 87, погибло 210.
Автомашины и тягачи: доставлено 897, пошли на дно 3350.
Другие грузы: прибыло 57 тысяч тонн, потеряно свыше 99 тысяч тонн…note 23
Если сравнить количество военной техники и других стратегических грузов, направляемых морем в Советский Союз из США и Англии, с огромным потоком военной техники, изготовленной во время войны на отечественных заводах, то доля поставок по ленд-лизу окажется весьма и весьма скромной.
Но и эта сравнительно небольшая помощь союзников была бельмом на глазу у фашистского государства. В 1942 году борьба за безопасность плавания на северном, кратчайшем пути, связывавшем СССР с внешним миром, приняла чрезвычайно острый характер.
Адмирал Паунд писал американскому адмиралу Кингу: «Арктические конвои становятся для нас камнем на шее»…
Здесь уместно привести письмо И. В. Сталина Черчиллю по поводу конвоя PQ-17. В нем твердо и ясно высказаны наши оценки:
«Получил Ваше послание от 18 июля.
Из послания видно, что, во-первых, Правительство Великобритании отказывается продолжать снабжение Советского Союза военными материалами по северному пути и, во-вторых, несмотря на известное согласованное Англо-Советское коммюнике о принятии неотложных мер по организации второго фронта в 1942 году, Правительство Великобритании откладывает это дело на 1943 год.
Наши военно-морские специалисты считают доводы английских морских специалистов о необходимости прекращения подвоза военных материалов в северные порты СССР несостоятельными. Они убеждены, что при доброй воле и готовности выполнить взятые на себя обязательства подвоз мог бы осуществляться регулярно с большими потерями для немцев. Приказ Английского Адмиралтейства 17-му конвою покинуть транспорты и вернуться в Англию, а транспортным судам рассыпаться и добираться в одиночку до советских портов без эскорта наши специалисты считают непонятным и необъяснимым. Я, конечно, не считаю, что регулярный подвоз в северные советские порты возможен без риска и потерь. Но в обстановке войны ни одно большое дело не может быть осуществлено без риска и потерь. Вам, конечно, известно, что Советский Союз несет несравненно более серьезные потери. Во всяком случае, я никак не мог предположить, что Правительство Великобритании откажет нам в подвозе военных материалов именно теперь, когда Советский Союз особенно нуждается в подвозе военных материалов в момент серьезного напряжения на советско-германском фронте. Понятно, что подвоз через персидские порты ни в какой мере не окупит той потери, которая будет иметь место при отказе от подвоза северным путем.
Что касается второго вопроса, а именно вопроса об организации второго фронта в Европе, то я боюсь, что этот вопрос начинает принимать несерьезный характер. Исходя из создавшегося положения на советско-германском фронте, я должен заявить самым категорическим образом, что Советское Правительство не может примириться с откладыванием организации второго фронта в Европе на 1943 год.
Надеюсь, что Вы не будете в обиде за то, что я счел нужным откровенно и честно высказать свое мнение и мнение моих коллег по вопросам, затронутым в Вашем послании»note 24.
Над городом стоял незатухающий день. Солнце и ночью щедро заливало яркими лучами красавицу Двину и древний город. На причалах круглосуточно грохотали лебедки, слышались голоса грузчиков, гудели автомашины.
Как только трюмы кораблей освобождались от военного снаряжения, их тут же ставили под лесоматериалы или руду. Мы встречно помогали союзникам.
Оставшиеся в живых после тяжелого плавания иноземные моряки разгуливали по улицам, придавая городу несколько необычный вид. Здесь были англичане, французы, американцы, поляки, негры, арабы, югославы. Они появлялись в самых разнообразных одеяниях, а некоторые и вовсе в одном белье, если запаздывала одежда, заказанная для них. В основном это были выздоравливающие, самовольно уходящие из госпиталя.
Встречал я и славных моряков польского эсминца «Горланд» из конвоя PQ-16. Некоторые подлечили раны, полученные в боях, и выходили на улицу погреться в лучах северного солнца. Будет или нет существовать после войны свободная Польша? Вот что их тревожило в то время больше всего.
На проспекте Павлина Виноградова у здания музея стоял старый английский танк. В январе 1919 года он действовал против советских войск и был подбит. После провала интервенции танк отремонтировали, он использовался местным гарнизоном для учебных целей. В 1940 году нарком К, Ворошилов подарил его городскому музею.
В 1942 году танк был обшит досками. Помню, английские моряки с интересом разглядывали его сквозь щели.
На самом оживленном месте, где скрещивались Поморская улица и проспект Павлина Виноградова, всегда толкались люди: Здесь гостиница, продовольственный и промтоварный магазины, аптека. Совсем недалеко торговля книгами. Чуть ближе к берегу Двины находился знаменитый архангельский Интерклуб, один из самых старых в Советском Союзе.
В этом клубе я неожиданно встретил Героя Советского Союза Д. Г. Трофимова, моего товарища по «Седову». Дмитрий Григорьевич выглядел плохо, очень похудел, на нем была потрепанная синяя роба и английская морская фуражка.
— Два раза тонул,—сказал Трофимов, — только вчера нас привезли. И сейчас еще очухаться не могу. Пойдем, Сергеич, посидим где-нибудь. — Мы пошли в гостиницу, заняли в кафе свободный столик.
По всему я видел, что Дмитрий Григорьевич много пережил. И он еще не знал, что недавно в Ленинграде при обстреле города погибла его жена. Я не решился сказать ему об этом…
— Ты здорово устал, — осторожно начал я.
— Устал? Не то слово. Я не верю, что жив и хожу по улицам родного города. Мне хочется то обнимать всех встречных, то лечь в сторонке, на теплых деревянных мостках и заснуть под людской говор. Уж не помню, сколько дней не спал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Голод, холод, изнуряющая жажда. Обмороженные руки и ноги. Смерть от охлаждения. Некоторые не выдерживали многодневных испытаний и теряли рассудок. Помню, при подходе одного из американских пароходов находившийся на палубе моряк не выдержал, бросился с борта и поплыл к причалу. Он торопился как можно скорее попасть на твердую землю. Столь страшным было перенапряжение нервов.
Тридцать пять загруженных до отказа судов с трюмами, заполненными военными материалами, с палубами, прогибавшимися под тяжестью танков, орудий и упакованных в ящики самолетов-бомбардировщиков — какой это был бесценный груз для нас и какой трофей для фашистов!
Английский историк приводит такие цифры:
Танки: дошли до Архангельска 164; потеряно 430.
Самолеты: уцелело 87, погибло 210.
Автомашины и тягачи: доставлено 897, пошли на дно 3350.
Другие грузы: прибыло 57 тысяч тонн, потеряно свыше 99 тысяч тонн…note 23
Если сравнить количество военной техники и других стратегических грузов, направляемых морем в Советский Союз из США и Англии, с огромным потоком военной техники, изготовленной во время войны на отечественных заводах, то доля поставок по ленд-лизу окажется весьма и весьма скромной.
Но и эта сравнительно небольшая помощь союзников была бельмом на глазу у фашистского государства. В 1942 году борьба за безопасность плавания на северном, кратчайшем пути, связывавшем СССР с внешним миром, приняла чрезвычайно острый характер.
Адмирал Паунд писал американскому адмиралу Кингу: «Арктические конвои становятся для нас камнем на шее»…
Здесь уместно привести письмо И. В. Сталина Черчиллю по поводу конвоя PQ-17. В нем твердо и ясно высказаны наши оценки:
«Получил Ваше послание от 18 июля.
Из послания видно, что, во-первых, Правительство Великобритании отказывается продолжать снабжение Советского Союза военными материалами по северному пути и, во-вторых, несмотря на известное согласованное Англо-Советское коммюнике о принятии неотложных мер по организации второго фронта в 1942 году, Правительство Великобритании откладывает это дело на 1943 год.
Наши военно-морские специалисты считают доводы английских морских специалистов о необходимости прекращения подвоза военных материалов в северные порты СССР несостоятельными. Они убеждены, что при доброй воле и готовности выполнить взятые на себя обязательства подвоз мог бы осуществляться регулярно с большими потерями для немцев. Приказ Английского Адмиралтейства 17-му конвою покинуть транспорты и вернуться в Англию, а транспортным судам рассыпаться и добираться в одиночку до советских портов без эскорта наши специалисты считают непонятным и необъяснимым. Я, конечно, не считаю, что регулярный подвоз в северные советские порты возможен без риска и потерь. Но в обстановке войны ни одно большое дело не может быть осуществлено без риска и потерь. Вам, конечно, известно, что Советский Союз несет несравненно более серьезные потери. Во всяком случае, я никак не мог предположить, что Правительство Великобритании откажет нам в подвозе военных материалов именно теперь, когда Советский Союз особенно нуждается в подвозе военных материалов в момент серьезного напряжения на советско-германском фронте. Понятно, что подвоз через персидские порты ни в какой мере не окупит той потери, которая будет иметь место при отказе от подвоза северным путем.
Что касается второго вопроса, а именно вопроса об организации второго фронта в Европе, то я боюсь, что этот вопрос начинает принимать несерьезный характер. Исходя из создавшегося положения на советско-германском фронте, я должен заявить самым категорическим образом, что Советское Правительство не может примириться с откладыванием организации второго фронта в Европе на 1943 год.
Надеюсь, что Вы не будете в обиде за то, что я счел нужным откровенно и честно высказать свое мнение и мнение моих коллег по вопросам, затронутым в Вашем послании»note 24.
Над городом стоял незатухающий день. Солнце и ночью щедро заливало яркими лучами красавицу Двину и древний город. На причалах круглосуточно грохотали лебедки, слышались голоса грузчиков, гудели автомашины.
Как только трюмы кораблей освобождались от военного снаряжения, их тут же ставили под лесоматериалы или руду. Мы встречно помогали союзникам.
Оставшиеся в живых после тяжелого плавания иноземные моряки разгуливали по улицам, придавая городу несколько необычный вид. Здесь были англичане, французы, американцы, поляки, негры, арабы, югославы. Они появлялись в самых разнообразных одеяниях, а некоторые и вовсе в одном белье, если запаздывала одежда, заказанная для них. В основном это были выздоравливающие, самовольно уходящие из госпиталя.
Встречал я и славных моряков польского эсминца «Горланд» из конвоя PQ-16. Некоторые подлечили раны, полученные в боях, и выходили на улицу погреться в лучах северного солнца. Будет или нет существовать после войны свободная Польша? Вот что их тревожило в то время больше всего.
На проспекте Павлина Виноградова у здания музея стоял старый английский танк. В январе 1919 года он действовал против советских войск и был подбит. После провала интервенции танк отремонтировали, он использовался местным гарнизоном для учебных целей. В 1940 году нарком К, Ворошилов подарил его городскому музею.
В 1942 году танк был обшит досками. Помню, английские моряки с интересом разглядывали его сквозь щели.
На самом оживленном месте, где скрещивались Поморская улица и проспект Павлина Виноградова, всегда толкались люди: Здесь гостиница, продовольственный и промтоварный магазины, аптека. Совсем недалеко торговля книгами. Чуть ближе к берегу Двины находился знаменитый архангельский Интерклуб, один из самых старых в Советском Союзе.
В этом клубе я неожиданно встретил Героя Советского Союза Д. Г. Трофимова, моего товарища по «Седову». Дмитрий Григорьевич выглядел плохо, очень похудел, на нем была потрепанная синяя роба и английская морская фуражка.
— Два раза тонул,—сказал Трофимов, — только вчера нас привезли. И сейчас еще очухаться не могу. Пойдем, Сергеич, посидим где-нибудь. — Мы пошли в гостиницу, заняли в кафе свободный столик.
По всему я видел, что Дмитрий Григорьевич много пережил. И он еще не знал, что недавно в Ленинграде при обстреле города погибла его жена. Я не решился сказать ему об этом…
— Ты здорово устал, — осторожно начал я.
— Устал? Не то слово. Я не верю, что жив и хожу по улицам родного города. Мне хочется то обнимать всех встречных, то лечь в сторонке, на теплых деревянных мостках и заснуть под людской говор. Уж не помню, сколько дней не спал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111