Вечером она написала Лимузену записку, с тем чтобы ее опустить ночью. Вот ее содержание:
«Можете ли вы пробраться ко мне с помощью веревочной лестницы или водосточной трубы? Я пленница и в Париже, кроме вас, никого не знаю.
Я опущу сегодня вечером шнурок, и вы привяжете к нему ваш ответ».
Ночью она опустила эту записку. Лимузен поднял ее и, возвратившись к костру, прочитал:
— Гм… пленница. Но чья же? Неужели ревнивого мужа?
Карандаш всегда был у Лимузена, и он на маленькой дощечке написал:
«Лестницы нет, но, если можете подождать дней шесть, я проникну к вам».
Несколько минут спустя мисс Элен опустила ту же дощечку. На ней было только два слова: «Я подожду».
На другой день во время завтрака мисс Элен спросила сэра Джеймса:
— Как вы думаете, когда мой отец приедет?
— Через тринадцать дней. Я получил сегодня от него письмо.
Работа на стройке шла быстро. Возводили уже второй этаж.
Однажды ночью мисс Элен показалась опять в окне. Лимузен написал на дощечке: «Завтра в полночь я буду у вас».
Следующий день она провела так же, как и предыдущие.
Когда сэр Джеймс уснул, она подошла к окну и увидела, как Лимузен клал доску на ее окно.
Несколько минут спустя он уже был у нее в комнате.
— Сударыня, — проговорил Лимузен, — я не имею счастья вас знать, но по одному вашему слову готов броситься в воду.
— Бросаться в воду не требуется, — шепотом проговорила она, — окажите мне важную услугу. Нам некогда терять время. Я вам расскажу в двух словах мое положение: я дочь английского лорда и скрываюсь от отца, чтобы выполнить священную обязанность. Я приехала в Париж, чтобы отыскать человека по имени Милон и женщину Ванду.
— Милон, — повторил Лимузен, — да ведь наш подрядчик — Милон. Каков он из себя?
— Не знаю ничего, кроме имени. Вы спросите его, знает ли он господина Рокамболя.
— Этого пока достаточно, — сказал Лимузен, — сегодня же спрошу его, знает ли он госпожу Ванду и господина Рокамболя, а на следующую ночь передам вам ответ.
— Завтра, если вы узнаете, что Милон, о котором вы говорите, тот самый, кто мне нужен, то найдите мне квартирку, но подальше. И — прощай все мои сторожа!
Мисс Элен, дочь английского лорда, протянула руку бедному каменщику, который благоговейно поцеловал ее и отправился снова на стройку.
— Ну? — спросил инвалид. Лимузен рассказал ему весь разговор.
— Слушай, — сказал инвалид, — мое мнение: надо сперва отыскать квартиру и купить крестьянское платье и увезти мисс Элен отсюда, а потом уже спросить подрядчика про Рокамболя — это все-таки безопаснее.
Прошел день. Ночью Лимузен положил толстую доску, чтобы пройти к мисс Элен и взять ее оттуда, но, когда он был на середине, окно мисс Элен отворилось, и в нем показался мужчина. Он столкнул конец доски, опиравшейся на окно англичанки.
Инвалид услышал раздирающий душу крик — и Лимузен упал в бездну!
В последние два года эта сторона Елисейских полей совершенно переменила свою наружность. Она стала пустынна и почти необитаема.
В ту самую ночь, когда Лимузен упал в бездну, на углу улицы Морни и Елисейских полей остановился купе. На козлах сидел молодой кучер. Из купе вышел молодой человек, закутанный в дождевой плащ. Закурив сигару, он отправил кучера домой.
Когда кучер скрылся, он направился по направлению к Тракадеро. До слуха его долетел шум голосов двух людей. Разговаривающие были в нескольких шагах.
Один из них говорил:
— Если англичанин не вернется, вам нечего беспокоиться, хозяин.
— Да.
— Вы опять идете туда? Я могу удалиться?
— Да, прощай.
— Прощайте, хозяин.
Один из говоривших повернулся и удалился, а другой продолжал свой путь.
Тут молодой человек вышел из своего убежища и сделал шаг навстречу.
— Здравствуй, Милон, — проговорил молодой человек, — видишь, как я аккуратен.
— Здравствуй, Мармузэ, — ответил старый служитель Рокамболя. — Не подождать ли нам наших?
— Придут, вероятно, все, исключая Ванду, потому что я ее отправил в Англию. Быть может, нам удастся отыскать его, — прибавил он.
— Дай Бог.
— Слушай, Милон, ты говорил сейчас о каком-то англичанине?
— Да.
— Кто он такой?
— Сейчас вам расскажу.
Они дошли до изгороди. Милон вынул две доски и, очистив отверстие, пролез.
Мармузэ последовал за ним.
— Ну, так кто этот англичанин?
— А вот, видите ли, — начал Милон, — в субботу ко мне явился какой-то оборванный англичанин. Он рассказал мне, что его обокрали в Париже, и что, между прочим, он потерял переводный билет, выданный ему в Лондоне на имя Милона от Серого человека. Мне кажется, что Серый человек и наш господин — одно и то же лицо.
— Почему? — спросил Мармузэ.
— А вот слушайте: англичанин уверен, — продолжал Милон, — что письмо было подписано другим именем. Ко мне он пришел уже не к первому. Дело было в субботу, а так как в этот день нужно было делать расчет рабочим и мне было некогда, я и отправил этого человека, велев ему зайти в другой раз, но, к несчастью, до сих пор его не было.
— Может быть, мы его отыщем, — проговорил Милон. Разговаривая таким образом, они вошли в какой-то двор, который был завален грудами камней.
Милон привел Мармузэ к колодцу и начал спускаться туда. Мармузэ следовал за ним.
Пройдя около тридцати ступеней, они очутились в коридоре со сводами. Вдали виднелся огонь.
— Ого! Кто-то нас опередил, — сказал Мармузэ. Подойдя к двери, они постучали три раза. На этот сигнал дверь отворилась, и в ней показался высокий бодрый старик.
Это был Жан-палач, знакомый уже нам каторжник из Тулонского острога.
На место свидания, назначенного в погребе, он явился первый. Так как от Рокамболя уже год с лишним не было никаких известий, то приверженцы его сходились ежемесячно под председательством Милона и Мармузэ в надежде узнать друг у друга про господина.
С этой целью одни из них путешествовали, а другие рыскали по Парижу.
Теперь все товарищи Рокамболя уже не были бедняками. Жан-палач держал мясную лавку. Милон сделался подрядчиком. Смерть Храбрых сделался столяром. Тетка Курносая открыла виноторговлю.
Одним словом, все, благодаря своему господину Рокамболю, были обеспечены материально и вели честную жизнь.
Итак, Жан-палач явился на свидание первым, затем Милон и Мармузэ, а затем уже понемногу остальные.
Когда они начали расспрашивать друг друга, дверь вдруг распахнулась, и в нее вошла Ванда еще в дорожном костюме.
— Я только что приехала из Лондона и привезла кое-какие известия про господина.
Через несколько секунд она была окружена сотоварищами Рокамболя, и всякий задавал ей разные вопросы насчет господина.
Наконец, она сказала:
— Подождите, я сейчас все расскажу.
Все обступили ее, и в погребе сделалось тихо.
— Господина я не видела, — сказала она, — но я узнала все, что хотела:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
«Можете ли вы пробраться ко мне с помощью веревочной лестницы или водосточной трубы? Я пленница и в Париже, кроме вас, никого не знаю.
Я опущу сегодня вечером шнурок, и вы привяжете к нему ваш ответ».
Ночью она опустила эту записку. Лимузен поднял ее и, возвратившись к костру, прочитал:
— Гм… пленница. Но чья же? Неужели ревнивого мужа?
Карандаш всегда был у Лимузена, и он на маленькой дощечке написал:
«Лестницы нет, но, если можете подождать дней шесть, я проникну к вам».
Несколько минут спустя мисс Элен опустила ту же дощечку. На ней было только два слова: «Я подожду».
На другой день во время завтрака мисс Элен спросила сэра Джеймса:
— Как вы думаете, когда мой отец приедет?
— Через тринадцать дней. Я получил сегодня от него письмо.
Работа на стройке шла быстро. Возводили уже второй этаж.
Однажды ночью мисс Элен показалась опять в окне. Лимузен написал на дощечке: «Завтра в полночь я буду у вас».
Следующий день она провела так же, как и предыдущие.
Когда сэр Джеймс уснул, она подошла к окну и увидела, как Лимузен клал доску на ее окно.
Несколько минут спустя он уже был у нее в комнате.
— Сударыня, — проговорил Лимузен, — я не имею счастья вас знать, но по одному вашему слову готов броситься в воду.
— Бросаться в воду не требуется, — шепотом проговорила она, — окажите мне важную услугу. Нам некогда терять время. Я вам расскажу в двух словах мое положение: я дочь английского лорда и скрываюсь от отца, чтобы выполнить священную обязанность. Я приехала в Париж, чтобы отыскать человека по имени Милон и женщину Ванду.
— Милон, — повторил Лимузен, — да ведь наш подрядчик — Милон. Каков он из себя?
— Не знаю ничего, кроме имени. Вы спросите его, знает ли он господина Рокамболя.
— Этого пока достаточно, — сказал Лимузен, — сегодня же спрошу его, знает ли он госпожу Ванду и господина Рокамболя, а на следующую ночь передам вам ответ.
— Завтра, если вы узнаете, что Милон, о котором вы говорите, тот самый, кто мне нужен, то найдите мне квартирку, но подальше. И — прощай все мои сторожа!
Мисс Элен, дочь английского лорда, протянула руку бедному каменщику, который благоговейно поцеловал ее и отправился снова на стройку.
— Ну? — спросил инвалид. Лимузен рассказал ему весь разговор.
— Слушай, — сказал инвалид, — мое мнение: надо сперва отыскать квартиру и купить крестьянское платье и увезти мисс Элен отсюда, а потом уже спросить подрядчика про Рокамболя — это все-таки безопаснее.
Прошел день. Ночью Лимузен положил толстую доску, чтобы пройти к мисс Элен и взять ее оттуда, но, когда он был на середине, окно мисс Элен отворилось, и в нем показался мужчина. Он столкнул конец доски, опиравшейся на окно англичанки.
Инвалид услышал раздирающий душу крик — и Лимузен упал в бездну!
В последние два года эта сторона Елисейских полей совершенно переменила свою наружность. Она стала пустынна и почти необитаема.
В ту самую ночь, когда Лимузен упал в бездну, на углу улицы Морни и Елисейских полей остановился купе. На козлах сидел молодой кучер. Из купе вышел молодой человек, закутанный в дождевой плащ. Закурив сигару, он отправил кучера домой.
Когда кучер скрылся, он направился по направлению к Тракадеро. До слуха его долетел шум голосов двух людей. Разговаривающие были в нескольких шагах.
Один из них говорил:
— Если англичанин не вернется, вам нечего беспокоиться, хозяин.
— Да.
— Вы опять идете туда? Я могу удалиться?
— Да, прощай.
— Прощайте, хозяин.
Один из говоривших повернулся и удалился, а другой продолжал свой путь.
Тут молодой человек вышел из своего убежища и сделал шаг навстречу.
— Здравствуй, Милон, — проговорил молодой человек, — видишь, как я аккуратен.
— Здравствуй, Мармузэ, — ответил старый служитель Рокамболя. — Не подождать ли нам наших?
— Придут, вероятно, все, исключая Ванду, потому что я ее отправил в Англию. Быть может, нам удастся отыскать его, — прибавил он.
— Дай Бог.
— Слушай, Милон, ты говорил сейчас о каком-то англичанине?
— Да.
— Кто он такой?
— Сейчас вам расскажу.
Они дошли до изгороди. Милон вынул две доски и, очистив отверстие, пролез.
Мармузэ последовал за ним.
— Ну, так кто этот англичанин?
— А вот, видите ли, — начал Милон, — в субботу ко мне явился какой-то оборванный англичанин. Он рассказал мне, что его обокрали в Париже, и что, между прочим, он потерял переводный билет, выданный ему в Лондоне на имя Милона от Серого человека. Мне кажется, что Серый человек и наш господин — одно и то же лицо.
— Почему? — спросил Мармузэ.
— А вот слушайте: англичанин уверен, — продолжал Милон, — что письмо было подписано другим именем. Ко мне он пришел уже не к первому. Дело было в субботу, а так как в этот день нужно было делать расчет рабочим и мне было некогда, я и отправил этого человека, велев ему зайти в другой раз, но, к несчастью, до сих пор его не было.
— Может быть, мы его отыщем, — проговорил Милон. Разговаривая таким образом, они вошли в какой-то двор, который был завален грудами камней.
Милон привел Мармузэ к колодцу и начал спускаться туда. Мармузэ следовал за ним.
Пройдя около тридцати ступеней, они очутились в коридоре со сводами. Вдали виднелся огонь.
— Ого! Кто-то нас опередил, — сказал Мармузэ. Подойдя к двери, они постучали три раза. На этот сигнал дверь отворилась, и в ней показался высокий бодрый старик.
Это был Жан-палач, знакомый уже нам каторжник из Тулонского острога.
На место свидания, назначенного в погребе, он явился первый. Так как от Рокамболя уже год с лишним не было никаких известий, то приверженцы его сходились ежемесячно под председательством Милона и Мармузэ в надежде узнать друг у друга про господина.
С этой целью одни из них путешествовали, а другие рыскали по Парижу.
Теперь все товарищи Рокамболя уже не были бедняками. Жан-палач держал мясную лавку. Милон сделался подрядчиком. Смерть Храбрых сделался столяром. Тетка Курносая открыла виноторговлю.
Одним словом, все, благодаря своему господину Рокамболю, были обеспечены материально и вели честную жизнь.
Итак, Жан-палач явился на свидание первым, затем Милон и Мармузэ, а затем уже понемногу остальные.
Когда они начали расспрашивать друг друга, дверь вдруг распахнулась, и в нее вошла Ванда еще в дорожном костюме.
— Я только что приехала из Лондона и привезла кое-какие известия про господина.
Через несколько секунд она была окружена сотоварищами Рокамболя, и всякий задавал ей разные вопросы насчет господина.
Наконец, она сказала:
— Подождите, я сейчас все расскажу.
Все обступили ее, и в погребе сделалось тихо.
— Господина я не видела, — сказала она, — но я узнала все, что хотела:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10