— Нет, этого мне совершенно не нужно. Я хочу обезопасить себя и принца до свадьбы, а на другой день, когда мы уедем в Наварру, вы можете выпустить его.
— Великолепно, можете рассчитывать на меня, принцесса! Сегодня же вечером Рене будет в надежном месте, и я сделаю все, чтобы оградить безопасность принца и его близких!
— Конечно, ни король, ни королева ничего не узнают об этом?
— Решительно никто, кроме меня, не будет знать об этом, ваше высочество!
— Благодарю вас, герцог! — сказала Маргарита, протягивая Крильону руку.
Тот почтительно поцеловал ее и вышел.
XVIII
Королева Екатерина занималась важными государственными делами, когда лошадиный топот во дворе Лувра дал ей знать, что король возвращается с прогулки. Она подбежала к окну и увидела, что Карл IX вернулся один: королева Жанна и принцесса Маргарига остались во дворце Босежур. Тогда королева Екатерина поспешила навстречу сыну и спросила его:
— Ну, как же понравился Париж наваррской королеве, ваше величество?
— Королева в полном восторге, — ответил Карл IX.
— А церкви вы показали ей?
— Конечно!
— И дворцы?
— Тоже!
— А в модных лавках вы были с нею? — продолжала Екатерина.
— Господи, да я совершенно разорился на нее!
— Неужели? — улыбнулась королева.
— Да как же! Эта прогулка по Парижу стоила мне триста пистолей.
— Однако! Чего же вы накупили?
— Мало ли чего! Мы зашли к моему суконщику Русселю и накупили там материй.
— А потом?
— Потом мой ювелир Даникан ограбил меня на приличную сумму.
— Ого!
— Должен вам сказать, что королева Жанна каждый раз порывалась платить сама и хваталась за свой кошелек, но я, разумеется, не мог позволить ей это.
— Это было очень любезно с вашей стороны! — поощрительно заметила королева.
— А она хитра, как настоящая беарнка. Я уверен, что королева вовсе не собиралась платить из своих средств и всецело рассчитывала на мою щедрость, но тем не менее приличия она вполне соблюла! Вот я и разорился!
— Готова держать пари на что угодно, что мой бедный Рене не участвовал в разорении вашего величества, — сказала Екатерина улыбаясь. — Наверное, уж вы ничего у него не купили!
— Конечно ничего. Мы даже не были в той стороне, где он живет, — ответил Карл IX. — И это вполне понятно. Не говоря уже о том, что я ненавижу этого негодяя, ведь у меня имеется собственный поставщик, которого мне совершенно не к чему обижать.
— Я совсем забыла об этом, — ответила королева. — Значит, парфюмерию вы купили у Пьетро Довери?
— О да, и я ручаюсь, что у вашего Рене не нашлось бы такого очаровательного ящичка, какой мы только что купили у Довери!
— Вот как? А что было в этом ящичке?
— Надушенные перчатки.
— А!
— И даю вам слово, ваше величество, что редкоможно встретить такую неподражаемую работу!
— Ну а я готова ручаться, что и у Рене вы нашли бы что — нибудь в этом роде.
— Сомневаюсь, — сказал король и ушел, поцеловав руку матери.
Королева вернулась к себе и застала там Рене.
— Ах, бедный друг мой, — сказала она, — должно быть, и в самом деле у тебя нет такого роскошного товара, как у Довери. По крайней мере, король говорит, что купил там очаровательный ящичек с надушенными перчатками для королевы Жанны.
— Я знаю этот ящичек, — сказал Рене.
— Неужели?
— И ваше величество тоже знает его, — шепнул Флорентинец.
— Тише! — остановила она его.
— Ваше величество, может быть, соблаговолит заметить, какого цвета перчатки будут надеты у королевы Жанны сегодня вечером?
— Будь спокоен. Приходи к десяти часам, и я скажу тебе. К десяти часам Рене был уже у королевы.
— На королеве были коричневые перчатки, — сказала Екатерина Медичи.
— Значит, это не те, — заметил Рене. — Она еще не открывала ящичка.
— Ты думаешь?
— Ну конечно! Ведь первая пара перчаток светло-желтого цвета.
— Что же, подождем! — пробормотала королева.
Рене вышел из Лувра и направился к мосту Святого Михаила, не замечая, что за ним по пятам следует какой-то мужчина, плотно закутавшийся в плащ.
Это был герцог Крильон, решивший немедленно исполнить обещание, данное принцессе.
Он шел и думал: «Для этого дела мне не нужно никого, кроме Фангаса, моего конюшего!»
XIX
Рене тоже думал о своих делах.
«Мне не меньше королевы Екатерины хотелось бы, чтобы наваррская королева поскорее надела светло-желтую пару перчаток! — рассуждал он сам с собой. — Но мне кажется, что беспокоиться нечего: наверное, завтра она наденет их на придворный бал, чтобы показаться королю в его подарке. Поэтому я могу спокойно идти спать и позаботиться о своей ране, о которой я совершенно забыл».
Действительно, рана Рене была так легка и так хорошо перевязана, что все время, пока парфюмер королевы занимался своим злодейским делом, она не давала ему знать о себе. Теперь же она напомнила Флорентийцу о вчерашнем происшествии.
Рене обнажил кинжал и подумал: «Если вчерашняя фурия опять кинется на меня, то она уже не застанет меня врасплох!»
Но Рене опасался нападения совершенно напрасно: вплоть до дверей лавочки он не встретил ровно никого.
Тем не менее он подошел к лавочке далеко не спокойный: его взволновало то, что из окон дома не виднелось ни малейшего света, а ведь он предупредил дочь, что будет ночевать дома.
«Неужели и Паола, и Годольфин преспокойно улеглись спать?» — подумал он.
Флорентинец постучал в дверь, но никто не поспешил открыть ему.
— Годольфин! Паола! — крикнул Рене.
В ответ ему раздался слабый, еле слышный стон.
Рене с ужасом схватился за ручку двери: та, к его изумлению, сразу подалась: дверь магазина была не заперта, и теперь из глубины стоны неслись еще явственнее.
Флорентинец бросился по направлению к этим стонам, но чуть не упал, запнувшись за какой-то металлический предмет. Он поднял его и увидал, что это был подсвечник со свечой, фитиль которой еще не совсем остыл. Тогда Рене понял, что тут случилось какое-то несчастье. Он поспешил достать из кармана огниво, высек огонь и зажег свечку.
В магазине все было поставлено вверх дном, на пороге комнаты Паолы лежал какой-то человек, скрученный, словно колбаса.
Это был Годольфин.
Рене поспешил развязать его, освободил ему рот от засунутого туда кляпа и лихорадочно спросил:
— Где Паола?
— Похитили! — прохрипел Годольфин.
— Ноэ?
— Нет.
— Значит, принц Генрих?
— Нет. Ворвалась женщина с тремя оборванцами. Они связали меня, схватили Паолу и унесли прочь. Я слышал только, как один из оборванцев назвал женщину Фаринеттой. Больше я ничего не знаю.
Рене понял, что предположение королевы было верно: напавшая на него женщина была вдовой Гаскариля и, видя, что ее покушение не удалось, решила прибегнуть к иному способу мести.
Дрожь охватила Флорентийца при мысли, что его Паола находится теперь во власти мстителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27