— Да сущими пустяками!
— Господи, да я готов сделать для вас все, что могу! Домик — с виноградником! Подумать только! Что нужно сделать для этого? Приказывайте!
— Ну, посудите сами! Ведь эта постель довольно-таки жестковата…
— Так за этим дело не станет! Я сейчас же схожу и принесу вам тюфяк. Герцог Крильон — очень добрый человек и, наверное, не рассердится на меня за то, что я сделаю ваше ложе несколько мягче.
— Но дело-то в том, что моя кровать дома… очень мягка! Зачем вам хлопотать с матрацем, когда можно устроиться гораздо проще!
— То есть отпустить вас домой?
— А хотя бы и так! Подумайте только: домик с виноградником… Если прибавить сюда еще небольшую сумму на первое обзаведение…
— Очень заманчиво, что и говорить! Жаль только одного: герцог приучил меня так слепо повиноваться ему, что мне придется презреть и домом, и виноградником, и суммой, необходимой на обзаведение. Очень жаль, что приходится упускать такой редкий случай, ну да что поделаешь? Единственное, что я могу сделать для вас, это не оставлять вас одного, чтобы вам не было слишком скучно. Если хотите, я буду рассказывать вам свои приключения.
— Благодарю вас!
— А может быть, вы предпочтете партию-другую в кости? — предложил Фангас.
— А! — сказал Рене, осененный неожиданно мелькнувшей мыслью. — Вы любите играть, господин Фангас?
— Я провансалец, — просто ответил конюший, а затем вытащил из кармана стаканчик для игральных костей, кости и кошелек, в котором было не более двенадцати пистолей, и произнес: — Тут все мое состояние; как видите, этого еще недостаточно для приобретения дома, о котором я мечтаю.
Не отвечая ничего, Рене достал из кармана свой кошелек. Сквозь стальные кольца этого туго набитого кошелька виднелись новешенькие золотые экю.
— Эге, — сказал Фангас. — А что, если я выиграю все эти желтенькие монетки? Это будет недурненьким фондом для приобретения домика, а?
— Это будет, во всяком случае, очень ловко с вашей стороны, — ответил Рене, а сам подумал: «Стоит мне выиграть у тебя твои десять-пятнадцать пистолей, и ты в моих руках!»
Фангас достал из кармана пистоль и бросил его на стол, Рене сделал то же самое.
— Приступим! — сказал Фангас, сверкающий взор которого был как бы прикован к наполненному золотом кошельку парфюмера.
В то время как Рене старался тем или иным путем склонить Фангаса на измену своему господину, герцог Крильон шел по направлению к Двору Чудес. У входа в эту главную квартиру армии воров и грабителей стоял часовой, который хотел преградить путь незнакомому пришельцу, но герцог ударил его шпагой плашмя и довольно грозно крикнул:
— Дорогу!
Часовой невольно подался в сторону, свистнув, однако, в имевшуюся у него сторожевую свистульку. Не обращая ни на что внимания, герцог спокойно пробирался вперед к большому огню, у которого беззаботно танцевали обитатели Двора Чудес.
Свисток нарушил их веселье, и добрый десяток рослых молодцов, бросившись к герцогу, моментально окружил его сплошным кольцом.
— Прочь, дурачье! Дорогу! — повелительно крикнул им герцог, сильным толчком разрывая этот живой круг. Поблизости стояла хорошенькая ночная фея; Крильон спокойно взял ее за подбородок и, не обращая внимания на злобное рычание толпы, сказал:
— А знаешь ли, ты очень недурна, милочка!
— Да кто вы такой, черт возьми? — крикнул какой-то оборванец. — Кто вы такой, чтобы сметь так нагло лезть прямо ко мне. Королю Цыганскому?
— Я Крильон, — просто ответил герцог.
Услыхав это имя, Король Цыганский сорвал с себя шляпу, и все остальные обнажили головы. В то время имя Крильона пользовалось во Франции такой же популярностью, как за шестьдесят лет до этого имя Баяра. Это имя было синонимом храбрости, честности и порядочности. Крильон уже при жизни стал легендарным героем, и его имя было полно таким обаянием, что даже этот низкий сброд не решился бы коснуться славы и гордости Франции.
Заметив произведенное им впечатление, Крильон вложил шпагу в ножны и сказал:
— Здравствуйте, ребята!
— Ваша светлость, — сказал Король Цыганский, — между нами вы в полной безопасности, и если мы можем быть чем-нибудь полезными вам, то приказывайте!
— Я хотел бы получить от вас маленькую справочку. Среди вас был воришка по имени Гаскариль — славный парень, которого повесили из-за подлеца Рене!
— Да здравствует Крильон! — неистово заорали обитатели Двора Чудес в ответ на эту фразу: ведь они дали Фаринетте клятву помочь ее мести Рене и от души ненавидели последнего.
— Так вот, — продолжал герцог, — насколько я знаю, у Гаскариля была подруга. Ее звали… звали…
— Фаринетта! — подсказал сразу десяток голосов.
— Ах так? Фаринетта? Отлично! Ну, так мне необходимо повидать ее. Где она живет?
— На улице Гран-Хюрлер, — ответил Король Цыганский. — Да вот мой адъютант. Герцог Египетский, сведет туда вашу светлость!
— Черт возьми! — ответил Крильон смеясь, — какая честь ожидает эту грязную, темную улицу: по ней будут идти два герцога сразу!
Когда Шмель взвалил на плечи бесчувственное тело Паолы, Фаринетта приказала отнести девушку к себе на квартиру. Читатель уже знает, что Фаринетта жила на чердаке дома суконщика Трепа на улице Гран-Хюрлер. Трепа был в оживленных сношениях с Двором Чудес, так как скупал там краденые вещи и при случае укрывал преследуемых полицией грабителей. Кроме того, он не брезговал всякими другими удобными случаями набить себе мошну, но делал это так искусно, что еще ни разу не попадался в лапы правосудия. Его дом был вне всяких подозрений, и потому-то Фаринетта считала свой чердак лучшим местом для содержания дочери Рене.
Все время, пока процессия двигалась к квартире Фаринетты, вдова Гаскариля наблюдала за своими сообщниками. Она заметила, что их взгляды с пламенной страстью впивались в красавицу итальянку, и услыхала, как Одышка шепнул Волчьему Сердцу, что Шмель должен считать себя очень счастливым от выпавшей ему чести держать в своих объятиях такое красивое тело.
Когда они поднялись на чердак и Шмель по приказанию Фаринетты положил бесчувственную итальянку на связку соломы, заменявшую Фаринетте кровать, вдова Гаскариля обратилась к своим мрачным сообщникам со следующими словами:
— Помните ли вы, молодцы, что вы веревкой, удавившей Гаскариля, поклялись мне беспрекословно слушаться и повиноваться мне?
— Помним! — угрюмо ответили все трое.
— А помните ли вы, что субъект, осмелившийся нарушить такую священную клятву, навсегда изгоняется со Двора Чудес и что наш покровитель — дьявол — жестоко отомстит вероломному? Помните? Ну, так скажу вам: я сразу заметила, что красота этой итальянки вскружила вам голову и вы уже готовы нарушить данную мне клятву. Вы напоминаете мне трех рослых собак, очень голодных и видящих вкусный кусок мяса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27