— На этот раз ей придется подождать! — возразил Гектор. — Дело в том, что я вбил себе в голову непременно уложить вас шпагой на месте!
— Что же, это не плохая мысль, только она несколько претенциозна. Во-первых, для того, чтобы убить меня, вам надо драться со мной, потому что ведь вы не наемный убийца, черт возьми! Я же не имею привычки драться с людьми, которым не угодно объявить мне о своем имени и звании!
— Меня зовут сир де Галяр, и я происхожу по прямой линии от «Валета Бубен»!
— Это не дурная генеалогия! — фыркнул в ответ Генрих. — Ну-с, первая причина устранена, остается еще вторая!
— А в чем она заключается?
— Да в том, что я имею привычку убивать всех, с кем дерусь! Что поделаешь, так, знаете ли, удобнее!
— Довольно! — нетерпеливо крикнул Гектор, которого выводил из себя спокойно-насмешливый тон незнакомца. — Будет шутить, и примемся за дело!
— Если вы непременно хотите… — и Генрих обнажил шпагу и встал в позицию. Шпаги скрестились. — Однако! — сказал он после первых выпадов и парадов. — Я вижу, что у вас хорошая школа!
— Мне это всегда говорили, — ответил Гектор, который должен был внутренне признать, что его противник в фехтовании — первоклассная сила.
— Поэтому ничего не мешает нам заняться между делом легким собеседованием!
— Почему бы и не так? — ответил Гектор, делая сильный выпад квартой, но последний был тут же отражен.
— Значит, вас огорчает, что я люблю Сарру?
— Немножко!
— И то, что она любит меня?
— Очень!
— Значит, вы любите ее? Ну что же, говоря откровенно, у вас хороший вкус! Неужели она так жестока, что не хочет полюбить вас? Эта насмешка вывела Гектора из себя.
— Клянусь рогами дьявола, она недолго будет любить вас! — крикнул он и сделал отчаянный прямой выпад.
Но его противник, спокойный, словно он находился в фехтовальном зале, отпарировал удар и ответил:
— Вы хорошо фехтуете, но еще молоды, и у вас нет выдержки. Видите ли, это делается так: парируют примой, потом сближают свою шпагу со шпагой противника терцией против терции и затем… пожалуйте!
Генрих Наваррский демонстрировал на практике свои слова, и, когда он сказал: «Пожалуйте!» — шпага Гектора отлетела на двадцать шагов в сторону.
Гектор яростно зарычал и бросился, чтобы схватить шпагу, но Генрих оказался проворнее его.
— Дорогой мсье де Галяр, — сказал он смеясь, наступив ногой на шпагу противника, — я согласен вернуть вам вашу шпагу и возобновить поединок, но только при одном условии!
— Ну? — крикнул Гектор, пьяный от бешенства. — А вот! — смеясь, продолжал Генрих. — Если я вас сегодня не убью и вы вернетесь в Гасконь, вы должны объявить там во всеуслышание, что я недурно владею шпагой!
Сказав это, Генрих нагнулся, поднял шпагу и с иронически-вежливым поклоном подал ее своему противнику.
Тот вне себя от бешенства схватил ее.
— Ну-с, начнем! — сказал его противник. — Согласитесь, что я показал вам весьма недурной удар!
— А я покажу вам удар получше! — яростно крикнул Гектор, и клянусь прахом своих предков…
— Э, — небрежно перебил его Генрих, — подумаешь право, какие это были знатные люди!
— Может быть, они и не были очень знатными, но уж порядочными они были наверное! — крикнул Гектор. — Мне было бы интересно узнать, кто такие были ваши предки, что вы с таким пренебрежением говорите о моих!
— О, я из довольно приличной семьи, — ответил Генрих. — Мой предок, по имени Роберт, происходит от Людовика Святого, а мой отец был очень приличным дворянином. Вы, вероятно, слышали о нем? Его звали Антуаном Бурбонским, он был наваррским королем…
Гектор в остолбенении отступил на шаг, и шпага выскользнула из его рук. Вдруг он бросился на колени и в смущении пробормотал:
— О, простите меня, ваше величество! Генрих обнял его, поднял с земли и сказал:
— Полно, друг мой! Вам нечего стыдиться своего поведения!
— Но я осмелился вызвать на поединок своего короля!
— Ну так что же из этого? Ведь вы — дворянин, а король — лишь первый из дворян. Все дворяне стоят друг друга! — и с этими словами Генрих сердечно пожал руку Гектору, а затем, похлопав его по плечу, продолжал: — А теперь до свиданья! Ведь вы знаете… меня ждут!
Гектор безмолвно подвинулся в сторону, и Генрих направился к дому, на пороге которого стоял Вильгельм. Он сейчас же узнал высокого посетителя и проводил его в комнату Сарры.
Сарра сидела у окна, тяжело опустив голову на белые, почти прозрачные руки. Ее волнение было настолько велико, что она не нашла в себе силы встать с места при виде наваррского короля. Она только слабо вскрикнула и протянула Генриху обе руки.
— Ах, Сарра, Сарра! Дорогая моя! — пробормотал он, бросаясь к ее ногам и покрывая ее руки пламенными поцелуями. — Наконец-то я снова вижу вас! А Сарра в этот момент думала: «Господи! Хоть бы Ты послал мне смерть!»
VIII
— Фангас!
— Здесь, ваша светлость!
— Был ты сегодня в Лувре?
— Да, ваша светлость!
— Видел ли ты кого-нибудь?
— Видел наваррского короля.
— Ты говорил с ним?
— Нет, не имел возможности.
— Почему?
— Он очень быстро прошел по главной галерее.
— А куда он спешил?
— Не знаю, но его лошадь была оседлана, и я видел, как он уезжал с графом де Ноэ.
— Который час был тогда?
— Пять часов.
Этот разговор происходил между герцогом Крильоном и его шталмейстером Фангасом. Бедный герцог был прикован к кровати, и ему было трудно даже пошевелиться, так как рана причиняла ему сильные страдания.
После скандальной истории с освобождением негодяя Рене, когда герцог получил опасные ранения, его отвезли домой. В первый же день король навестил его и сказал:
— Ах, мой бедный Крильон, ты можешь рассчитывать, что я отомщу за тебя!
На следующий день король не пришел сам, но прислал Пибрака проведать раненого, а на третий день не пришел ни король, ни кто-либо от его имени.
«Да! — сказал себе герцог. — Плохое дело лежать в кровати! Короли обыкновенно забывают именно тех, кто служит им вернее всего!»
Он все-таки послал в Лувр Фангаса, и последнему удалось повидать наваррского короля.
— Вот что, друг мой, — сказал ему Генрих, — передай герцогу, что король Карл и королева-мать опять сдружились крепче прежнего, что Рене снова в Лувре, и надо бросить всякую надежду на его казнь!
Когда Фангас передал Крильону эти слова, герцогом овладело такое бешенство, что его раны вновь открылись. Но затем он снова успокоился и приказал Фангасу попытать счастья на следующий день.
Разговор, который мы привели в начале этой главы, происходил в этот самый «следующий день», когда Крильон, проснувшись, хотел узнать о результатах посещения шталмейстера. В первый момент, когда Крильон раскрыл глаза, он заметил лишь одного Фангаса, стоявшего у его изголовья и приготовлявшего своему господину прохладительное питье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32