не забывайте, что Господь сказал: лучше не познать жизнь праведную, чем, познав ее, впасть снова в грех. Кто кладет руку на орало, а потом идет вспять, не заслуживает пощады. Вы не можете изгнать из сердца образ этого человека? Подумайте, на кого вы возложили свои надежды, от кого ждали радости и утешения! Подумайте, ради кого вы презрели любовь Господню? Ради человека, который не смог сохранить даже своей мирской, греховной верности вам? Ради человека, который, нимало не заботясь о вас, направил свои помыслы к другой? Так держит этот суетный мир свои обещания, а вы ради него пренебрегаете нерушимыми обещаниями вечного Творца! И когда Он позволяет вам воочию убедиться в тщете ваших желаний, вы негодуете, вместо того чтобы пасть ниц перед чудом Его доброты? Вы не можете простить эту девушку! А чем она оскорбила вас? Во-первых, она не знает вас; во-вторых, она свободна и может без греха предаваться любовным помыслам. Нет, вы должны любить ее, благоговеть перед ней, как перед орудием, избранным рукой Божьей для вашего спасения. И я, грешный, был некогда столь несчастен и слеп, что искал сердцем своим блаженства среди земных созданий. Господь призвал меня служить Ему: поначалу я с горестью последовал Его зову; но впоследствии Его божественная доброта сторицей воздала мне за эту ничтожную жертву. Какую безмятежную радость любви обрел я, уверовав в вечное, безграничное воздаяние! О, поверьте мне, дочь моя, ибо я мужчина и грешен более вас: я познал на опыте, что все в мире горечь, ложь и мрак, все, кроме любви к Господу, служения Ему и надежды на милосердие.
— Да, да, — снова прервала его Джиневра, разразившись рыданиями, — вы открыли мне глаза, вы убедили меня; да, я прощаю, прощаю от всей души и хочу доказать это. Пусть она придет сюда, я хочу перед смертью увидеть и обнять ее; пусть они будут счастливы друг с другом, а я надеюсь, что Господь будет милостив ко мне в грядущей жизни.
Монах опустился на колени возле постели и, воздев к небу глаза и руки, сказал: «Variis et miris modus vocat nos deus! Преклонимся перед его милосердием!»
Он помолился, встал, благословил молодую женщину и отпустил ей грехи, а потом сказал:
— Значит, вы твердо решили повидаться с ней и совершить это святое дело?
— Да, отец мой; пусть она придет. Я чувствую, что должна простить ее, умирая.
— А вас Господь уже простил и моими устами возвещает вам, что вы отныне в числе его избранных. Ваше святое намерение — знак того, что вы спасены.
Монах пошел за доньей Эльвирой, но Джиневра его окликнула.
— Мне остается просить вас еще об одной милости, — сказала она, — и вы не откажете мне, если хотите, чтоб я умерла спокойно. Когда меня не станет, пойдите во французский лагерь, найдите моего мужа (среди воинов его знают как Граяно д'Асти, он состоит на службе у герцога Немурского) и скажите ему, что в смертный час я просила прощения у Бога, как прошу у него, если чем-нибудь его обидела; скажите ему, что, невзирая на беду, в которую я попала, клянусь ему: душа моя уходит из жизни такой же чистой, какой она была, когда отец отдал меня ему в жены; пусть он не проклинает моей памяти и отслужит мессу за упокой моей души.
— Да благословит вас Бог!.. Будьте спокойны, я исполню вашу просьбу.
— Но я хочу попросить вас еще об одном… — продолжала Джиневра, — не знаю, хорошо это или дурно… Господь читает в душе моей и знает, что намерения мои самые чистые… Я хотела бы, чтобы вы разыскали и его… Я хочу сказать Этторе Фьерамоске, он рыцарь синьора Просперо… скажите ему, что я буду молиться за него и что я ему прощаю… или… нет, не говорите о прощении… я ведь не вполне уверена: вдруг это был не он, а другой, похожий на него… Нет, скажите ему только, чтобы он подумал о своей душе… что я поняла теперь, в какой грех мы впали… Пусть он не забывает об иной жизни, ибо земная жизнь улетит как дым… Я сама испытала это и желаю ему… и думаю только о его благе… Скажите ему также, что, если Господь, как я надеюсь, будет милостив ко мне, я буду молиться за него, чтобы он вышел из боя победителем и поддержал честь итальянского оружия.
Фра Мариано вздохнул и сказал:
— Хорошо, исполню и это.
Умирающая замолкла на несколько мгновений, и перед ней возник образ Зораиды, ее воспитанницы, к которой она последние дни питала недобрые чувства; она взмолилась к монаху, чтобы он разыскал Зораиду в монастыре святой Урсулы и передал ей последний привет и ожерелье, с просьбой всегда носить его в память о ней. Она поручила бедную, одинокую девушку заботам монаха и попросила найти ей безопасный приют, а главное — обратить ее в христианство. Потом Джиневра сказала:
— Не откажите мне еще в последней мольбе: пусть меня похоронят в подземной часовенке святой Урсулы, в монашеском платье. Мне отрадно думать, что я буду покоиться в мире возле образа Святой Девы, которая вняла моим молитвам и положила конец моим горестям.
— Хорошо, — сказал фра Мариано, едва сдерживая слезы, — ваша воля будет исполнена.
С этими словами он вышел, позвал Витторию Колонну и сам сказал ей (так как Джиневра была слишком утомлена беседой с ним):
— Синьора! Прошу вас, найдите донью Эльвиру и попросите ее прийти сюда; эта несчастная женщина хочет сказать ей несколько слов.
Виттория, для которой это было полной неожиданностью, пребывала несколько мгновений в замешательстве, потом ушла, не спрашивая ни о чем, а Джиневра сказала ей вслед:
— Простите меня за беспокойство, но мне нельзя терять времени.
Было около полуночи, и бал только что закончился; залы почти опустели; гости расходились, спускаясь по парадной лестнице в сопровождении знатнейших рыцарей испанского войска.
Гонсало простился с герцогом Немурским и его свитой; французы вскочили на коней и отправились в обратный путь при свете многочисленных факелов. Во дворе суетились люди, кто пеший, кто верхом; весь замок гудел от говора и криков.
Дамы, по обычаю того времени, садились на коней позади своих кавалеров и разъезжались по домам; толпа редела, шум постепенно стихал; по опустевшему двору сновали только слуги; хлопали двери, в окнах и на галереях то тут, то там мелькали огни. Наконец на башне пробило два часа, и стража, стоявшая у ворот, подняла подъемный мост, который вел на площадь; и когда замерло звяканье цепей, наступила полная тишина, которую уже больше ничто не нарушало.
Виттория меж тем прошла по залам, где тушили огни и расставляли по местам мебель, и открыла дверь комнаты доньи Эльвиры в то время, когда молодая испанка снимала бальное платье и украшения; две служанки помогали ей и, судя по ее раздраженному голосу, никак не могли угодить своей госпоже, а ее сердитое раскрасневшееся лицо ясно говорило о том, что она осталась недовольна праздником. Когда донья Эльвира увидела Витторию, какое-то неясное чувство, может быть порожденное затаенными угрызениями совести, подсказало ей, что та собирается завести тягостный для нее разговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— Да, да, — снова прервала его Джиневра, разразившись рыданиями, — вы открыли мне глаза, вы убедили меня; да, я прощаю, прощаю от всей души и хочу доказать это. Пусть она придет сюда, я хочу перед смертью увидеть и обнять ее; пусть они будут счастливы друг с другом, а я надеюсь, что Господь будет милостив ко мне в грядущей жизни.
Монах опустился на колени возле постели и, воздев к небу глаза и руки, сказал: «Variis et miris modus vocat nos deus! Преклонимся перед его милосердием!»
Он помолился, встал, благословил молодую женщину и отпустил ей грехи, а потом сказал:
— Значит, вы твердо решили повидаться с ней и совершить это святое дело?
— Да, отец мой; пусть она придет. Я чувствую, что должна простить ее, умирая.
— А вас Господь уже простил и моими устами возвещает вам, что вы отныне в числе его избранных. Ваше святое намерение — знак того, что вы спасены.
Монах пошел за доньей Эльвирой, но Джиневра его окликнула.
— Мне остается просить вас еще об одной милости, — сказала она, — и вы не откажете мне, если хотите, чтоб я умерла спокойно. Когда меня не станет, пойдите во французский лагерь, найдите моего мужа (среди воинов его знают как Граяно д'Асти, он состоит на службе у герцога Немурского) и скажите ему, что в смертный час я просила прощения у Бога, как прошу у него, если чем-нибудь его обидела; скажите ему, что, невзирая на беду, в которую я попала, клянусь ему: душа моя уходит из жизни такой же чистой, какой она была, когда отец отдал меня ему в жены; пусть он не проклинает моей памяти и отслужит мессу за упокой моей души.
— Да благословит вас Бог!.. Будьте спокойны, я исполню вашу просьбу.
— Но я хочу попросить вас еще об одном… — продолжала Джиневра, — не знаю, хорошо это или дурно… Господь читает в душе моей и знает, что намерения мои самые чистые… Я хотела бы, чтобы вы разыскали и его… Я хочу сказать Этторе Фьерамоске, он рыцарь синьора Просперо… скажите ему, что я буду молиться за него и что я ему прощаю… или… нет, не говорите о прощении… я ведь не вполне уверена: вдруг это был не он, а другой, похожий на него… Нет, скажите ему только, чтобы он подумал о своей душе… что я поняла теперь, в какой грех мы впали… Пусть он не забывает об иной жизни, ибо земная жизнь улетит как дым… Я сама испытала это и желаю ему… и думаю только о его благе… Скажите ему также, что, если Господь, как я надеюсь, будет милостив ко мне, я буду молиться за него, чтобы он вышел из боя победителем и поддержал честь итальянского оружия.
Фра Мариано вздохнул и сказал:
— Хорошо, исполню и это.
Умирающая замолкла на несколько мгновений, и перед ней возник образ Зораиды, ее воспитанницы, к которой она последние дни питала недобрые чувства; она взмолилась к монаху, чтобы он разыскал Зораиду в монастыре святой Урсулы и передал ей последний привет и ожерелье, с просьбой всегда носить его в память о ней. Она поручила бедную, одинокую девушку заботам монаха и попросила найти ей безопасный приют, а главное — обратить ее в христианство. Потом Джиневра сказала:
— Не откажите мне еще в последней мольбе: пусть меня похоронят в подземной часовенке святой Урсулы, в монашеском платье. Мне отрадно думать, что я буду покоиться в мире возле образа Святой Девы, которая вняла моим молитвам и положила конец моим горестям.
— Хорошо, — сказал фра Мариано, едва сдерживая слезы, — ваша воля будет исполнена.
С этими словами он вышел, позвал Витторию Колонну и сам сказал ей (так как Джиневра была слишком утомлена беседой с ним):
— Синьора! Прошу вас, найдите донью Эльвиру и попросите ее прийти сюда; эта несчастная женщина хочет сказать ей несколько слов.
Виттория, для которой это было полной неожиданностью, пребывала несколько мгновений в замешательстве, потом ушла, не спрашивая ни о чем, а Джиневра сказала ей вслед:
— Простите меня за беспокойство, но мне нельзя терять времени.
Было около полуночи, и бал только что закончился; залы почти опустели; гости расходились, спускаясь по парадной лестнице в сопровождении знатнейших рыцарей испанского войска.
Гонсало простился с герцогом Немурским и его свитой; французы вскочили на коней и отправились в обратный путь при свете многочисленных факелов. Во дворе суетились люди, кто пеший, кто верхом; весь замок гудел от говора и криков.
Дамы, по обычаю того времени, садились на коней позади своих кавалеров и разъезжались по домам; толпа редела, шум постепенно стихал; по опустевшему двору сновали только слуги; хлопали двери, в окнах и на галереях то тут, то там мелькали огни. Наконец на башне пробило два часа, и стража, стоявшая у ворот, подняла подъемный мост, который вел на площадь; и когда замерло звяканье цепей, наступила полная тишина, которую уже больше ничто не нарушало.
Виттория меж тем прошла по залам, где тушили огни и расставляли по местам мебель, и открыла дверь комнаты доньи Эльвиры в то время, когда молодая испанка снимала бальное платье и украшения; две служанки помогали ей и, судя по ее раздраженному голосу, никак не могли угодить своей госпоже, а ее сердитое раскрасневшееся лицо ясно говорило о том, что она осталась недовольна праздником. Когда донья Эльвира увидела Витторию, какое-то неясное чувство, может быть порожденное затаенными угрызениями совести, подсказало ей, что та собирается завести тягостный для нее разговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86