Это возымело действие: маленькое каноэ с двумя индейцами приблизилось вплотную к краю обрыва. Орельяна вынул из кармана красные бусы и бросил их в лодку, а Аманкай ласковым тоном произнес длинную тираду, которая, по-видимому, пришлась дикарям по душе. Они недолго посовещались, нацепили на себя бусы, и один из них, выглядевший постарше своего товарища, положил весло и помахал над головой ладонями. Затем они оба взялись за весла, дружно ударили ими по воде, и через некоторое время каноэ исчезло с наших глаз.
Сеньор капитан отошел от обрыва, мы окружили его. Он пояснил, что с помощью Аманкая уговорил индейцев позвать своего вождя, а также попытался убедить дикарей не бояться нас, так как мы — их добрые друзья.
Несколько солдат, в том числе Гарсия и Педро, захохотали при этих словах капитана, однако Орельяна гневно сверкнул на них глазом, и смех мгновенно стих. Сеньор капитан в сильных выражениях предупредил солдат о неминуемой каре, которая постигнет каждого, кто помешает установлению дружеских отношений с индейцами. Он подробно растолковал нам, что следует делать в случае появления индейского вождя и его воинов.
Признаться, мне не очень-то понравилось, как он закончил свою короткую речь. «Солдаты, — сказал капитан, — знайте, что и я считаю своим святым долгом очищение земли от гнусных язычников. Но глупостью было бы совать голову в осиное гнездо, чтобы подразнить ос. Их слишком много. Надо сначала добраться до меда, а потом…»
Он весело подмигнул, в толпе солдат раздался смех. И тут же послышался голос дозорного Хоанеса: «Лодки!»
К берегу приближалось несколько больших каноэ с индейцами. Ладонь моя невольно опустилась на рукоять меча, но, подумав о том, что три-четыре десятка дикарей не могут быть опасными для нас, я принялся с любопытством разглядывать индейцев, которые уже высаживались с лодок на сушу.
Один из них был, без сомнения, вождем: он шел впереди и был одет богаче остальных. Впрочем, «одет» не то слово: одежду составлял искусно сплетенный фартучек. Зато на голове у него красовался пышный убор» из разноцветных перьев попугая, такими же перьями была украшена и верхушка жезла, который он держал в руке. Его лицо и тело были расписаны замысловатыми узорами, нанесенными красной, синей и белой краской, на шее болтались в три ряда ожерелья из длинных зубов ягуара и кабанов.
Капитан вынул из ножен меч, осторожно положил его на землю и с распростертыми руками пошел навстречу вождю. Они обнялись, причем индеец несколько раз похлопал капитана по спине и трижды слегка приподнял его над землей. Выглядело все это, что и говорить, забавно, и я не сдержал улыбку.
— Обнимите эту свинью, да приветливей, смотрите! — крикнул нам Орельяна. — И этих других — тоже…
Мы гурьбой двинулись к индейцам и стали обниматься с ними, как велел сеньор капитан. Индейцы, сохраняя полную невозмутимость, похлопали и приподняли каждого из нас. Обнимаясь с молодым низкорослым дикарем, я с изумлением заметил, что мочки его ушей чудовищно растянуты и свисают почти до плеч. В них были продеты отполированные круглые брусочки. Я взглянул на других индейцев и убедился, что почти у каждого из них уши изуродованы таким же образом. Только у некоторых вместо деревяшек сквозь мочки были продеты перья и цветы. Все дикари, как и вождь, были ярко раскрашены, хотя и не столь пестро, как их начальник.
Тем временем Орельяна продолжил церемонию. Опять в ход пошли разноцветные бусы, капитан добавил к ним яркую, вышитую серебром перевязь — я видел ее на сеньоре Франсиско еще в Кито, и две белые рубашки. Но самым главным подарком был большой нож в кожаных ножнах. Я заметил, какой радостью сверкнули глаза касика, когда Орельяна легко срезал блестящим лезвием тростинку и вручил ему бесценное в глазах дикаря сокровище. Но внешне он ничем не выдал своих восторгов, напротив — вождь с подчеркнутым равнодушием принял дары, молча передал их одному из индейцев и только потом громко произнес что-то по-своему.
— Он спрашивает, в чем мы нуждаемся, — вслух перевел Аманкай.
— Скажи, что только в пище, — сказал сеньор капитан.
Аманкай перевел. Касик немного подумал, потом, не поворачивая головы, властным тоном произнес несколько слов. Тотчас же больше половины индейцев бегом пустились к своим каноэ и, энергично загребая веслами, поплыли вниз по реке. Около вождя осталось всего десятка полтора воинов. Почти все они были мускулистыми и рослыми людьми, их глаза, показавшиеся мне первоначально свирепыми, на самом деле смотрели с дружелюбным любопытством — это черная краска, которой они обвели глазницы, придавала их лицам выражение жестокости. Каждый индеец был вооружен бамбуковым копьем с очень острым концом и продолговатым щитом, крепко сплетенным наподобие корзины из необычайно толстых прутьев. Раскраска, перья на голове и связки зубов на шее придавали дикарям весьма воинственный вид, но и без этого боевого убранства можно было бы разглядеть в них смелых, гордых, исполненных достоинства людей.
Лодки вернулись очень скоро. Они были доверху наполнены провизией — не только маисом и съедобными кореньями, но и мясом, тушками индеек и куропаток, а также множеством разнообразнейшей рыбы. Опять повторилась церемония, во время которой сеньор капитан и касик демонстрировали друг другу свои нежные чувства. Наконец, Орельяна распрощался с вождем и взял с него через Аманкая слово, что назавтра нашими гостями будет не только он, но и окрестные касики, чьи племена живут по соседству.
Индейцы покинули нас в самом приятном расположении духа. Однако прежде чем мы разошлись по хижинам на ночлег, Франсиско де Орельяна распорядился выставить усиленную охрану вдоль берега и вокруг деревни. Его, как и каждого из нас, смущало отсутствие жителей в занятой нами деревне, и мысль о возможном нападении со стороны реки либо из леса не могла не внушать беспокойства такому опытному и осмотрительному конкистадору, как сеньор капитан.
Ночь, однако, прошла спокойно, и единственными существами, что тревожили наш сон, были полчища москитов. Привыкнуть к ним невозможно, спасаться от них — бессмысленно. В течение недолгих часов нашего ночного отдыха в хижине то и дело раздавалась сердитая брань солдат, разбуженных назойливыми укусами маленьких вездесущих кровопийц.
ГЛАВА ВТОРАЯ. «РЕКЕРИМЬЕНТО»
Наутро, едва солнце коснулось верхушек высоченных голоствольных деревьев, наш друг касик, а с ним еще дюжина пышно разубранных вождей прибыли в лагерь. Капитан был уже на ногах. Он распорядился разбудить солдат — всех до единого, чтобы с достойными почестями встретить ранних гостей. Мы высыпали на деревенскую площадь и кольцом окружили улыбающихся индейцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53