С трудом отражая ее удары, вертясь, как бес, я все-таки долго бы не продержался, если бы мне на помощь не пришел толстый Педро. Воспользовавшись моментом, когда разъяренная амазонка, закусив губу, пошла на меня в очередную атаку, он ударом меча в спину опрокинул ее на землю, а затем набросился на окруживших меня индейцев. Те не выдержали и стали отступать. Впрочем, я видел, что дрогнули и другие воины: слишком ощутимы были их потери. Испанцы теснили их к лесу, в рядах наших врагов появились признаки паники.
Прежде чем присоединиться к сражающимся товарищам, я на минуту задержался у распластанного на окровавленной земле тела раненой амазонки. Жизнь покидала ее. Все тише вздымалась высокая грудь, на лбу выступила испарина. Широко распахнутыми, тоскующими глазами она смотрела в бездонную голубизну неба и что-то беззвучно шептала. Нет, не мраморная богиня, не сказочное существо — женщина, земная и прекрасная, умирала у моих ног…
Только сейчас я смог как следует разглядеть ее вы разительное, по-своему красивое лицо и еще раз утвердиться в своем мнении, что предо мной — не обычная индианка, а женщина, принадлежащая к какой-то иной, загадочной, доселе невиданной расе. Индейскими в ней были лишь овальная форма лица да миндалевидный разрез глаз. Зато линия носа, прямая, как у римлян, высокий лоб, маленькие, четко очерченные губы, ничем не напоминали грубоватые черты обитателей тех мест. Именно такими я представлял себе воинственных амазонок, когда мой учитель, старый монах алхимик Эусебио, переводил с древнегреческого маленькому Бласу языческого мудреца Гиппократа. Мог ли подумать тогда седобородый доминиканец, что его любознательный ученик через несколько лет встретится в смертельном бою со сказочными амазонками?
Торжествующий рев «Сантьяго! Сантьяго!» вывел меня из задумчивости. Я взглянул в сторону площади, где кипел бой, и увидел, что сражение, по существу, закончилось. Индейцы в смятении бежали к лесу, оставляя на поле битвы десятки убитых и искалеченных воинов. Среди отступавших я не заметил ни одной амазонки — видимо, все они пали под ударами испанских мечей.
Я в последний раз бросил взгляд на лежавшую предо мной амазонку: глаза ее были закрыты, она уже не дышала. Острая жалость к убитой внезапно полоснула по сердцу. Тщетно пытаясь проглотить сдавивший горло тугой комок, я перекрестился, поправил щит и побежал к своим…
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. СТРАНА КОРОЛЕВЫ КОНОРИ
Несмотря на то, что нам удалось разбить и рассеять вражескую армию, задерживаться в селении было опасно: индейцы не собирались уступать его нам. Дозорные, которых сразу же выставил Орельяна, доносили, что на помощь язычникам подходят все новые подкрепления и что лег буквально кишит воинами. Было очевидно, что с минуты на минуту следует ждать возобновления боя, который может оказаться роковым для нас.
Сеньор капитан не стал мешкать. Он отдал приказ немедленно садиться на суда. Когда индейцы увидели, что мы уходим они высыпали из зарослей и снова атаковали нас. Но мы не теряли времени даром и скоро оказались на середине реки, недосягаемые для их стрел. Правда, назойливые каноэ преследовали нас дотемна. Однако на сей раз их было не столь много, чтобы причинить нам сколько-нибудь значительный вред.
Ночь прошла спокойно, но на бригантине никто не спал. Разбившись на кучки, солдаты вполголоса обсуждали жаркие события прошедшего дня. Встреча с амазонками произвела на них огромное впечатление:
даже седоусые воины, ветераны конкисты, не могли припомнить ничего подобного. Только шестипалый Алонсо де Кабрера. некогда ходивший с отрядом Пинеды на восток от скалистых Анд, слышал от пленного индейца о женщинах-воинах, которые живут где-то очень далеко, на берегах широкой реки.
Мне тоже не спалось, и я, пройдя на корму «Виктории», подсел к группе солдат, которые оживленно беседовали с патером Карвахалем. Святой отец успел сменить панцирь на сутану и теперь внимательно слушал, что ему рассказывал худощавый солдат с перевязанной щекой. А тот, морщась и время от времени бережно поправляя стягивающую челюсть тряпку, частил скороговоркой:
— Ну, думаю: святой Яго, выручай! И только эта чертова баба, значит, выпустила последнюю стрелу, я ка-а-ак прыгну к ней и хвать мечом! Да вот беда — плашмя… Крикнула она пронзительно — точь-в-точь, как испанская дама, когда увидит мышь на подоле, — а я снова ее…
— Постой, Себастьян, — мягко перебил его Карвахаль, — не торопись выложить все сразу. Ты не расслышал, что именно она крикнула? Не забудь, пожалуйста, каждая мелочь важна для меня. Дневник, который я веду, прочтут, быть может, наши потомки. Им все будет интересно знать о чудесах индейских… Так что же она все-таки крикнула?
— Не помню, завизжала как будто, и все тут, — растерянно пробормотал Себастьян и с гримасой страдания схватился за щеку. — Ой, подлая!.. Сил больше нет…
Я встал и побрел вдоль борта бригантины в поисках уединенного уголка. Мне очень хотелось побыть одному — даже Мехия, даже Апуати были бы сейчас лишними. Перешагивая через ноги разлегшихся на палубе воинов, я продвигался к носу «Виктории» в надежде, что там найду местечко, где смогу остаться наедине с самим собой. Время от времени до меня доносились обрывки беспорядочных разговоров, которые вели солдаты:
— Ведьмы, право, ведьмы! У! Я сразу почуял…
— Такую жену? Ха-ха-ха! А сам юбку надевай…
— Не поверят, ей-богу, не поверят. Лучше не заикаться…
— И с песьими головами, да! Я не видел, зато мой зять…
Проклятье! Я устало прислонился к мачте и закрыл глаза. Прескверное состояние: то ли начиналась лихорадка, то ли давало себя знать страшное напряжение прожитого дня. С утра до вечера — бой, бой… И еще эта амазонка…
Внезапно я понял, что не переутомление, не болезнь мучат меня. Нет, это она — амазонка, убитая пьяницей Педро, не дает мне сейчас покоя, тяжким камнем давит мне на грудь.
Да, еще одно черное дело числится теперь на счету нашей доблестной конкисты. Амазонки… Никогда еще не рождала земля столь совершенных, столь изумительных созданий, как эти отважные и прекрасные воительницы. Девять из них сегодня навеки закрыли глаза — мы убили их, как убивали до сих пор всякого. кто осмеливался встать на нашем пути. Прожорливыми железными жуками ползем мы по тучным землям языческих Индий, оставляя за собой кровавый след. Нам все равно, кого истреблять, — индейцев ли, амазонок или сказочных людей с головами псов, попадись они нам, — всех, без разбору, без жалости, без колебания изрубим мы своими длинными мечами… А во имя чего? Святого Евангелия? Нет! И даже не ради благоденствия нашего короля. Прав Диего: золото — вот король и бог конкистадора.
Утром, едва рассвело, упрямые индейцы возобновили атаки со своих лодок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53