— Нам некуда спешить, Джефрис. До Ливерпуля далеко.
— Насколько мне известно, капитан, через полчаса, когда люди закусят, мы в Ливерпуль уже не пойдем.
— Насколько мне известно, Джефрис, мы туда все— таки пойдем… — ответил капитан, спокойно глядя великану прямо в глаза.
— Из чего вы это заключаете? — спросил Джефрис, нимало не смущаясь упорного, пристального взгляда капитана.
Хемсоя пожал плечами.
— Нет никаких причин менять курс, Джефрис. Да это и совершенно невозможно, потому что «Нимфа» на этот рейс зафрахтована в Ливерпуль, а не в какой— нибудь другой порт.
— Вы забываете одно обстоятельство, капитан… — Джефрис мрачно ухмыльнулся и сплюнул через борт в море.
— Что это за обстоятельство?
— Сами или вдвоем со штурманом вы не можете довести корабль ни до Ливерпуля, ни до какой-либо другой гавани.
— Почему сам? Почему вдвоем со штурманом? — удивлялся Хемсон. — На «Нимфе» почти полностью укомплектован экипаж.
— Мы никуда с вами не пойдем, капитан, — в голосе Джефриса зазвучали угрожающие нотки. — Вам известно, что в порту объявлена забастовка моряков. Пока она не окончена, ни один честный моряк не выйдет в море. Теперь вам ясно, почему «Нимфа» не пойдет в Ливерпуль?
Хемсон вдруг расхохотался. Он хохотал долго, заразительно, до слез, по временам бросая на Джефриса веселый, изумленный взгляд. Его поведение сбило с толку великана.
— Что это значит, капитан? — спросил Джефрис, когда припадок смеха у Хемсона начал утихать. — Я думаю, что положение слишком серьезное для того, чтобы смеяться.
— Джефрис… ха-ха-ха… неужели вы действительно…,ха-ха-ха… — снова залился смехом Хемсон. — Нет, этот человек отстал от жизни. Он еще не знает, что вчера вечером забастовка окончилась.
— Не может быть! — воскликнул Джефрис. — Вчера утром я сам лично говорил с руководителями забастовки. Ни о каких уступках не было и речи. Мы еще раз подтвердили, что до тех пор, пока судовладельцы не удовлетворят всех наших требований, ни один моряк не вернется на корабль.
— Вчера после обеда судовладельцы уступили бастующим, — невозмутимо продолжал лгать Хемсон. — Вы были пьяны и потому, должно быть, пропустили мимо ушей эту важную новость. Неужели вы и вправду думаете, что иначе я взялся бы за вербовку экипажа для «Нимфы»? В таком случае вы слишком плохо знаете Хемсона.
— Все, что вы тут говорили, правда? — Джефрис буравящим взглядом уставился на Хемсона.
— Честное слово, истинная правда, — не моргнув глазом, отвечал этот прожженный плут, для которого такие понятия, как честь и правда, давно уже стали пустым звуком.
— Тогда другое дело, — проговорил Джефрис. Он весь обмяк, в глазах его потухли огоньки упрямства и вызова. — Тогда все в порядке, капитан.
Хемсон кивнул головой. Он, казалось, задумался.
— Джефрис… — заговорил он через некоторое время. — У меня имеется одно предложение.
— Я слушаю, капитан… — отозвался Джефрис.
— На «Нимфе» в настоящее время свободно место столяра. Не желаете ли вы занять эту должность? На вахтах стоять вам не придется, спать будете в отдельной каюте вместе с боцманом и будете получать на два фунта в месяц больше, чем матросы. Что вы на это скажете?
Богатырская фигура Джефриса как-то осела и уменьшилась в размерах.
— Должность столяра недурна, — пробормотал он. — Но не бог весть как много я понимаю в этом деле.
— Бог весть как много вам и не надо понимать. Главное, чтобы на корабле царил мир и порядок. По рукам?
— Если капитан полагает, что так будет лучше, пусть будет так.
— Олл раит! А теперь, Джефрис, позаботьтесь, чтобы первая вахта сейчас же приступила к работе. Надо прибавить несколько кливеров; на палубе кое— что принайтовить покрепче.
— Будет исполнено, капитан… — отчеканил Джефрис.
— Ну как? — спросили матросы, когда он вернулся в каюту.
— Все в полном порядке! — ответил он. — Вчера после обеда, пока мы полоскали глотки, забастовка окончилась. Судовладельцы капитулировали по всем пунктам. Теперь мы можем спокойно идти в Ливерпуль, Нью-Йорк, Шанхай и в самое пекло. Никто ни в чем не может упрекнуть нас.
По-разному восприняли матросы это известие. Некоторым оно принесло облегчение, иных успокоило, а кое-кому, в планы которых не входило совершать далекий и трудный путь до Англии, эта неизбежная перспектива принесла горькое разочарование.
Капитан Хемсон был действительно хорошим знатоком людей и незаурядным психологом. Изворотливостью он без вражды и кровопролития сумел достичь всего, что ему было нужно.
Убедившись, что жизнь на корабле вошла в нормальное русло, Хемсон отправился в свою каюту соснуть.
2
На «Нимфе» Ако исполнял примерно те же обязанности, что и на «Сигалле». В судовом списке он числился юнгой, но ему зачастую приходилось выполнять работу матроса второй статьи. Ако подавал капитану и штурману на стол, по утрам подметал каюты, потом мыл посуду. Больше всего его эксплуатировали кок и новоиспеченный боцман Брен. Остальные члены команды довольно дружелюбно относились к смуглому островитянину. Никто его намеренно не унижал, не бил, не ругал. И вовсе не потому, что на «Нимфе» весь экипаж состоял из добродушных людей. Нет, — на борту этого корабля находился Джефрис — огромный, сильный человек, которого боялись все матросы, с которым считались даже Хемсон и Севедж. Этот хмурый морской волк с первого дня взял Ако под свою защиту.
— Малых детей и животных нельзя мучить, — говорил он матросам. — Ако все равно что ребенок среди нас. Кто его обидит, будет иметь дело со мной.
Это благожелательное расположение Ако сейчас же почувствовал. Он это объяснял по-своему: Джефрис, вероятно, был другом Боби Грейна. Боби Грейн хороший белый, и его друзья тоже могли быть только хорошими людьми. В такой дружеской атмосфере работа лучше спорилась, какой бы неприятной и постылой она ни была. Ако старался. Он учился и с каждым днем становился все полезнее.
— Этот парень честно зарабатывает свой хлеб, — обронил однажды капитан. — В Ливерпуле я его оставлю на корабле.
Если теперь Ако все делал лучше, чем на «Сигалле», и лучше понимал все указания, то происходило это настолько же благодаря его бодрому настроению, как и знанию языка. Следуя примеру Джефриса, матросы в свободное время обучали островитянина английскому языку. Он усвоил названия всех окружающих предметов, учился правильно произносить их и при всяком удобном случае пополнял свой запас слов.
Самым терпеливым учителем был Джефрис, к тому же он больше других располагал свободным временем. Это занятие — воспитывать дитя природы — стало своего рода спортом.
Но что Ако больше всего привязывало к Джефрису, — так это интерес великана к родине Ако и его прежней жизни. Он не насмехался, когда Ако рассказывал о нравах и обычаях своего племени, совсем иных, чем у белых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89