Ветер дул с севера. Бежали низкие облака.
– Скоро зима, – заметила госпожа Дакс, чтобы прервать молчание.
Барышня Дакс молча кивнула.
Они торопились, было поздно. Чтоб выиграть время, госпожа Дакс выбрала кратчайший путь и перешла на другой берег по пешеходному Лицейскому мостику. Воздушный и хрупкий, подвешенный на стальных тросах к двум высоким каменным пилонам, пешеходный мостик одной аркой соединял оба берега, и эта арка трепетала на ветру, как струна виолончели. На другом берегу виднелся тюремный фасад лицея.
Четыре часа пробило раньше, чем госпожа и барышня Дакс добрались до стрельчатой двери.
Они издали увидели, как поток лицеистов с шумом вырвался оттуда и рассеялся по набережной и прилегающим улицам.
Госпожа Дакс сделала нетерпеливый жест. Без сомнения, Бернар воспользуется опозданием матери и сестры, чтобы побежать на улицу Республики. С тех пор как госпожа Дакс стала сопровождать по пятам свою дочь, она успела изучить вкусы сына, и они немало злили ее.
– Поскорее, рохля! Или мы снова застанем его смотрящим на совсем не подходящие для него вещи!
Барышня Дакс пожала плечами. Ей были глубоко безразличны все те вещи, подходящие или не подходящие, на которые мог смотреть Бернар. К тому же она шла скорее, чем ее мать, и обгоняла ее каждую минуту.
Действительно, Бернар стоял на углу улиц Республики и Ба д'Аржан, перед киоском. Госпожа Дакс слегка пожурила его. Благоразумный мальчик опустил нос. И все трое отправились домой.
На Театральной площади Бернар, шедший впереди, вскрикнул:
– Смотрите!
И остановился с открытым ртом.
– Что случилось? – спросила госпожа Дакс.
– Тот господин!..
– Какой господин?
– Вон тот, на лестнице театра!..
– В самом деле! – сказала госпожа Дакс. – Верно. Это тот самый господин из Сен-Серга. Оригинал, который так походил на ветрогона.
«Сен-Серг?» Барышня Дакс сразу же подняла глаза и испуганная, смятенная, взволнованная, узнала Бертрана Фужера.
Бертран Фужер вежливо поклонился. Потом достал из кармана письмо с печатью и очень заметно опустил его в почтовый ящик подле табачной лавки, находившейся в глубине площади.
II
– Кому ты пишешь? – спросила госпожа Дакс, внезапно войдя в комнату дочери, в комнату с мебелью а ля Людовик XVI, которую барышня Дакс находила теперь далеко не такой красивой, как прежде.
– Аббату Бюиру.
Барышня Дакс указала пальцем на заранее приготовленный конверт. Потом, опустив глаза, она сказала:
– У меня вышли почтовые марки.
– Зайди на почту, на улице Бюгес-клен, и купи там марок.
Так и случилось, когда через час госпожа и барышня Дакс вышли, как всегда, вместе в магазин Двух Пассажей подбирать тафту.
На почте дурно пахло, и госпожа Дакс осталась на улице.
– Иди одна и поторопись.
Барышня Дакс вошла и подождала, пока за ней не захлопнулась дверь. Тогда она решительно направилась к окошечку под № 3 с надписью До востребования.
– Нет ли письма для АМДГ?
Голос звучал еще более хрипло, чем в разгаре зимней простуды, а наклонившееся к окошечку лицо было цвета перезрелой вишни.
– Для AM… как дальше? – недовольно спросила почтовая барышня, инстинктивно приняв оскорбительный тон с этой девушкой, более красивой, чем она, которая обращалась к ней с просьбой.
– А, М, Д, Г.
Прошло десять бесконечных секунд. Почтовая барышня перебирала довольно объемный пакет, который она лениво достала из глубины одного из ящиков. Проделывая это, она обменивалась со своей соседкой, телеграфной барышней, явно ироническими взглядами. Наконец барышня Дакс, ожидавшая, затаив дыхание, получила продолговатый синий конверт с черной печатью.
– Вот, – презрительно бросила почтовая барышня.
И барышня Дакс успела спрятать конверт за корсаж раньше, чем дверь почтового отделения отворилась перед госпожой Дакс, которой уже надоело стоять у дверей.
III
Бертран Фужер, стоя перед зеркалом, переменил галстук, расправил усы и, перед тем как надеть перчатки, провел полировальной щеточкой по ногтям.
Уже готовый выйти, он позвонил.
– Писем нет?
– Нет, сударь.
– Что ж. Я обедаю в городе. Пришлете мне чего-нибудь на ночь. Пожалуй, немного холодного мяса и бутылку Эвианской воды.
– Как вчера, сударь?
– Как вчера.
Он спустился по лестнице. Перед ним расстилалась великолепная площадь Беллькур. Фужер пересек наружную аллею и вышел на южную сторону, симметрично обсаженную каштанами. Мертвые листья, подобные большим веерам ржавого цвета, усеивали газоны и кружились над водой бассейнов. Вдали, посреди огромного четырехугольника, одиноко высилась конная статуя Короля-Солнце работы Лемота. Облачное небо светилось холодным белесоватым светом, косо расходящимся к восточному и западному дворцовым флигелям. От неба, земли, дворцов, садов и бронзового всадника веяло величественной и однообразной печалью.
– Черт! – прошептал Фужер, пораженный величием зрелища. – Я не в Лионе, я в Риме!
Он почтительно обошел середину площади, сделав крюк по боковым аллеям.
Мимо него проезжала извозчичья коляска. Он остановил ее.
– Парк Золотой Головы!
Коляска кое-как покатилась, миновала Беллькур, повернула направо.
– Стойте!
Это было на углу улицы Ратуши. Одним прыжком Фужер выскочил из коляски, подбежал к витрине магазина. Там стояла молодая женщина и разглядывала выставленные меха. На крик Фужера она внезапно обернулась.
– Вот тебе и на!
Это была Кармен де Ретц.
Стоя лицом к лицу, они несколько мгновений смотрели друг на друга. Наконец она расхохоталась.
– Да, вот тебе и на!.. Лион очень мал!
– Но, Бога ради! Что вы здесь делаете?
– Друг мой, я приехала сюда, чтобы понаблюдать за тем, как вы ухаживаете!
Он в остолбенении глядел на нее, одновременно довольный и недоверчивый.
Он показался ей таким смешным, что она и не пыталась говорить серьезно:
– Фужер, умоляю вас! Не бойтесь меня! Обещаю вам не съесть вас! Это чистая правда – то, что я вам сейчас сказала: я приехала посмотреть, как вы ухаживаете за барышней Дакс. Меня толкнуло на это мое дурацкое любопытство. Не сердитесь на меня! Нет ничего неприличного в том, что я здесь, в городе, где меня никто не знает. Мое пребывание нисколько не может помешать вашим планам; ни одна душа не знает о нашей прежней… дружбе. Вот! Но только я надеялась, что не встречу вас; и это страшно забавно, что мы так сразу же и столкнулись.
Фужер продолжал молчать. Только очень нескоро он пролепетал:
– Забавно? Не нахожу. Способно встревожить, да! Судьба нас связывает… крепко связывает.
– Нет! Нет!.. Нить порвана, будьте покойны! Кроме того… Сейчас я успокою вас. Я сделала то, о чем говорила.
– Что такое? О чем вы говорили?
– Что забуду вас… скоро… очень скоро… И что в случае необходимости…
– Нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
– Скоро зима, – заметила госпожа Дакс, чтобы прервать молчание.
Барышня Дакс молча кивнула.
Они торопились, было поздно. Чтоб выиграть время, госпожа Дакс выбрала кратчайший путь и перешла на другой берег по пешеходному Лицейскому мостику. Воздушный и хрупкий, подвешенный на стальных тросах к двум высоким каменным пилонам, пешеходный мостик одной аркой соединял оба берега, и эта арка трепетала на ветру, как струна виолончели. На другом берегу виднелся тюремный фасад лицея.
Четыре часа пробило раньше, чем госпожа и барышня Дакс добрались до стрельчатой двери.
Они издали увидели, как поток лицеистов с шумом вырвался оттуда и рассеялся по набережной и прилегающим улицам.
Госпожа Дакс сделала нетерпеливый жест. Без сомнения, Бернар воспользуется опозданием матери и сестры, чтобы побежать на улицу Республики. С тех пор как госпожа Дакс стала сопровождать по пятам свою дочь, она успела изучить вкусы сына, и они немало злили ее.
– Поскорее, рохля! Или мы снова застанем его смотрящим на совсем не подходящие для него вещи!
Барышня Дакс пожала плечами. Ей были глубоко безразличны все те вещи, подходящие или не подходящие, на которые мог смотреть Бернар. К тому же она шла скорее, чем ее мать, и обгоняла ее каждую минуту.
Действительно, Бернар стоял на углу улиц Республики и Ба д'Аржан, перед киоском. Госпожа Дакс слегка пожурила его. Благоразумный мальчик опустил нос. И все трое отправились домой.
На Театральной площади Бернар, шедший впереди, вскрикнул:
– Смотрите!
И остановился с открытым ртом.
– Что случилось? – спросила госпожа Дакс.
– Тот господин!..
– Какой господин?
– Вон тот, на лестнице театра!..
– В самом деле! – сказала госпожа Дакс. – Верно. Это тот самый господин из Сен-Серга. Оригинал, который так походил на ветрогона.
«Сен-Серг?» Барышня Дакс сразу же подняла глаза и испуганная, смятенная, взволнованная, узнала Бертрана Фужера.
Бертран Фужер вежливо поклонился. Потом достал из кармана письмо с печатью и очень заметно опустил его в почтовый ящик подле табачной лавки, находившейся в глубине площади.
II
– Кому ты пишешь? – спросила госпожа Дакс, внезапно войдя в комнату дочери, в комнату с мебелью а ля Людовик XVI, которую барышня Дакс находила теперь далеко не такой красивой, как прежде.
– Аббату Бюиру.
Барышня Дакс указала пальцем на заранее приготовленный конверт. Потом, опустив глаза, она сказала:
– У меня вышли почтовые марки.
– Зайди на почту, на улице Бюгес-клен, и купи там марок.
Так и случилось, когда через час госпожа и барышня Дакс вышли, как всегда, вместе в магазин Двух Пассажей подбирать тафту.
На почте дурно пахло, и госпожа Дакс осталась на улице.
– Иди одна и поторопись.
Барышня Дакс вошла и подождала, пока за ней не захлопнулась дверь. Тогда она решительно направилась к окошечку под № 3 с надписью До востребования.
– Нет ли письма для АМДГ?
Голос звучал еще более хрипло, чем в разгаре зимней простуды, а наклонившееся к окошечку лицо было цвета перезрелой вишни.
– Для AM… как дальше? – недовольно спросила почтовая барышня, инстинктивно приняв оскорбительный тон с этой девушкой, более красивой, чем она, которая обращалась к ней с просьбой.
– А, М, Д, Г.
Прошло десять бесконечных секунд. Почтовая барышня перебирала довольно объемный пакет, который она лениво достала из глубины одного из ящиков. Проделывая это, она обменивалась со своей соседкой, телеграфной барышней, явно ироническими взглядами. Наконец барышня Дакс, ожидавшая, затаив дыхание, получила продолговатый синий конверт с черной печатью.
– Вот, – презрительно бросила почтовая барышня.
И барышня Дакс успела спрятать конверт за корсаж раньше, чем дверь почтового отделения отворилась перед госпожой Дакс, которой уже надоело стоять у дверей.
III
Бертран Фужер, стоя перед зеркалом, переменил галстук, расправил усы и, перед тем как надеть перчатки, провел полировальной щеточкой по ногтям.
Уже готовый выйти, он позвонил.
– Писем нет?
– Нет, сударь.
– Что ж. Я обедаю в городе. Пришлете мне чего-нибудь на ночь. Пожалуй, немного холодного мяса и бутылку Эвианской воды.
– Как вчера, сударь?
– Как вчера.
Он спустился по лестнице. Перед ним расстилалась великолепная площадь Беллькур. Фужер пересек наружную аллею и вышел на южную сторону, симметрично обсаженную каштанами. Мертвые листья, подобные большим веерам ржавого цвета, усеивали газоны и кружились над водой бассейнов. Вдали, посреди огромного четырехугольника, одиноко высилась конная статуя Короля-Солнце работы Лемота. Облачное небо светилось холодным белесоватым светом, косо расходящимся к восточному и западному дворцовым флигелям. От неба, земли, дворцов, садов и бронзового всадника веяло величественной и однообразной печалью.
– Черт! – прошептал Фужер, пораженный величием зрелища. – Я не в Лионе, я в Риме!
Он почтительно обошел середину площади, сделав крюк по боковым аллеям.
Мимо него проезжала извозчичья коляска. Он остановил ее.
– Парк Золотой Головы!
Коляска кое-как покатилась, миновала Беллькур, повернула направо.
– Стойте!
Это было на углу улицы Ратуши. Одним прыжком Фужер выскочил из коляски, подбежал к витрине магазина. Там стояла молодая женщина и разглядывала выставленные меха. На крик Фужера она внезапно обернулась.
– Вот тебе и на!
Это была Кармен де Ретц.
Стоя лицом к лицу, они несколько мгновений смотрели друг на друга. Наконец она расхохоталась.
– Да, вот тебе и на!.. Лион очень мал!
– Но, Бога ради! Что вы здесь делаете?
– Друг мой, я приехала сюда, чтобы понаблюдать за тем, как вы ухаживаете!
Он в остолбенении глядел на нее, одновременно довольный и недоверчивый.
Он показался ей таким смешным, что она и не пыталась говорить серьезно:
– Фужер, умоляю вас! Не бойтесь меня! Обещаю вам не съесть вас! Это чистая правда – то, что я вам сейчас сказала: я приехала посмотреть, как вы ухаживаете за барышней Дакс. Меня толкнуло на это мое дурацкое любопытство. Не сердитесь на меня! Нет ничего неприличного в том, что я здесь, в городе, где меня никто не знает. Мое пребывание нисколько не может помешать вашим планам; ни одна душа не знает о нашей прежней… дружбе. Вот! Но только я надеялась, что не встречу вас; и это страшно забавно, что мы так сразу же и столкнулись.
Фужер продолжал молчать. Только очень нескоро он пролепетал:
– Забавно? Не нахожу. Способно встревожить, да! Судьба нас связывает… крепко связывает.
– Нет! Нет!.. Нить порвана, будьте покойны! Кроме того… Сейчас я успокою вас. Я сделала то, о чем говорила.
– Что такое? О чем вы говорили?
– Что забуду вас… скоро… очень скоро… И что в случае необходимости…
– Нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43