В последний раз он приезжал туда осенью 1919 года. До этого служил за Рейном в оккупационных войсках. Потом ему дали должность смотрителя шлюзов в местечке Ле Дуэ, в коммуне Сен-Жорж. Он ночевал на рабочем месте. Из родственников у него остались лишь двоюродные братья, тоже урожденные Пу, которые сообщили только, что не общаются с ним. Во всяком случае, ясно одно: из войны этот Пу вышел невредимым. Как утверждают, он покинул Олерон в январе 1920 года, чтобы купить гараж в Дордони. Область эта огромна. Брат мой изъездил ее вдоль и поперек, но ничего не нашел. Однажды кто-то видел его возвращающимся на континент на пароме с морским мешком на одном плече и с сумкой, набитой устрицами, — на другом. Устрицы предназначались какому-то психу, поспорившему с ним на мотоцикл, что съест двадцать дюжин.
С прискорбием и стыдом, милое дитя, прилагаю счет моих расходов. Поверьте, он составлен как с учетом ваших, так и моих интересов. Вы можете убедиться, что я останавливался в самых скромных отелях, ездил третьим классом и ничего более. Считайте, что я питался мыслью об удовольствии от знакомства с таким художником, как вы.
Оставляю вас с надеждой, что случай или время позволят мне обнаружить что-либо стоящее, чтобы возобновить розыски. Как бы то ни было, остаюсь вашим другом и верным почитателем.
Жермен Пир".
Это письмо застало Матильду в Нью-Йорке, куда она приехала — в той части ее жизни, которая не приносит ей никакой радости и заставляет терять много времени, — чтобы сделать операцию у молодого еврейского профессора Арно Фельдмана, частично вернувшего возможность двигаться трем таким же инвалидам, как она. Но и тут ее постигла неудача. Правда, врачам удалось снять боли в бедре, да еще она едва не влюбилась в хирурга, но, оказалось, он женат, отец двух круглолицых конопатых девочек. Был он даже некрасив, а если исключить незнакомцев, чьи лица ей никогда не удается увидеть и которые подчас вторгаются в ее печальные сны, Матильда никогда не изменяет своему жениху.
К тому же здесь Мама, которую выворачивало все время, пока они плыли, и которая, страдая от жары, скучает теперь, бродя по Центральному парку и по магазинам Пятой авеню. Матильде не хотелось бы усугублять ее переживания. Поэтому она лишь посматривает, вся такая далекая и отрешенная, на Арно Фельдмана, когда его фигура отражается в оконном стекле.
В октябре они возвращаются в «Поэму». Стоят прекрасные дни затянувшегося лета, все в добром здравии, животные и люди. У них новый автомобиль «делаж» с более мягкими подвесками и более комфортабельным салоном. Машина выкрашена в черно-желтые цвета, пожалуй, единственные, которые ей подходят. Почти каждый день Сильвен отвозит ее на озеро Оссегор, чтобы посмотреть, как продвигается строительство новой виллы. Папин архитектор Бруно Марше находит ее невыносимой. Она обсуждает с рабочими детали, никогда не бывает довольна, ей кажется, что ее терпеть не могут, и обещает отцу, что приедет теперь только к концу работ.
Когда в январе 1922 года она отправляется в свое очередное паломничество на кладбище Эрделен, небо голубое, холодно, цветочная ваза, переставленная Сильвеном, опять на месте под крестом Анжа Бассиньяно, но это, считает Матильда, вовсе не значит, что Тина Ломбарди приезжала сюда. Сторож, который не всегда бывает на месте и перед которым проходит столько людей, ничего не может вспомнить. В Перонне, куда Сильвен завозит ее по дороге домой, хозяин отеля «Бельгийский принц» рассказывает, что прошлой осенью у него останавливалась молодая женщина с южным акцентом, была одна, много пила, курила, сидя за столиком, маленькие сигары, оскорбительно отзывалась о тех, кто в тот день обедал, и те были крайне недовольны. Хозяин обрадовался, узнав, что она останется только на одну ночь. Утром она уехала, даже не рассчитавшись. Назвалась Эмилией Конте из Тулона, так значится в регистрационной карточке. Это было 15 и 16 ноября 1921 года.
Вернувшись в Париж, Матильда сообщает полученную информацию Жермену Пиру, однако тот вежливо отклоняет предложение продолжить поиски. За полтора года он очень сдал. По-прежнему носит котелок, галстук, завязанный бантом, и белые гетры. Он тяжело переживает траур, о котором не считает нужным распространяться, но сердце уже отошло.
В том же 1922 году Матильде тоже суждено пережить траур. В июньскую жару один за другим, с трехнедельным интервалом умирают родители Манеша — мать во сне от сердечного приступа, а отец — утонув в озере рядом с устричным хозяйством. Чтобы кюре согласился поставить гроб в церкви, ему говорят, что это несчастный случай. Он оставил Матильде запечатанный конверт, который вручает ей доктор Бертран из Соортса, первый, кто приехал на место происшествия. Там всего несколько строк, написанных химическим карандашом трудноразличимым почерком:
"Моя Малышка, Матти!
Я больше не имею сил жить. Сначала у меня отняли одну половину жизни, теперь — другую. Единственным утешением в моем несчастье было то, что благодаря тебе мы с бедной Изабеллой смогли в прошлом году посетить могилу нашего сына. Дела мои в порядке. Я оставил нотариусу для тебя все, что у нас осталось от Манеша. У меня не хватает мужества убить собаку, прошу тебя взять ее себе. Она тебя знает и не будет ни в чем нуждаться.
Целую тебя, как свою дочь,
Этчевери Амбруаз".
У бедняги осталась единственная сестра, почтовая служащая в Сен-Жан-де-Люц. Она продает дом и устричное хозяйство, чтобы вместе с мужем открыть лавку трикотажных изделий Сильвен привозит на «делаж» Кики, разные вещи Манеша — старую одежду, учебники и школьные тетради, книжки «Фантомасов», которые тот читал до отправки на фронт, самодельные игрушки, пресловутый купальник с синими полосами и без герба, отсутствие которого теперь уже совсем не заметно.
В сентябре, несмотря на все заботы о нем, Кики умирает, а за ним в течение одной ночи от кашля Терца и Беллиссима. В ноябре в Лабенне похоронили мадемуазель Клеманс, бывшую учительницу Матильды. А в конце года пропадает кот Бенедикты Камамбер. Три дня спустя Сильвен находит его на дороге, в пяти километрах от Кап-Бретона, раздавленным и уже разъеденным червями.
Год 1923-й начинается не лучше. В письме, присланном из Марселя, она узнает о смерти мадам Паоло Конте. Ее верная подруга — мадам Изола — пишет, что та угасла без страданий, сдало сердце. Так она и не увидела крестницу.
Строительство виллы «МЛМ» в Оссегоре с большим запозданием заканчивается к весне. Матильда перебирается туда вместе с Сильвеном и Бенедиктой, из окна она видит тополь, в саду вместе с розами, рододендронами и камелиями растут мимозы. Пол в доме выложен гладким мрамором, чтобы ей было легко передвигаться на коляске.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
С прискорбием и стыдом, милое дитя, прилагаю счет моих расходов. Поверьте, он составлен как с учетом ваших, так и моих интересов. Вы можете убедиться, что я останавливался в самых скромных отелях, ездил третьим классом и ничего более. Считайте, что я питался мыслью об удовольствии от знакомства с таким художником, как вы.
Оставляю вас с надеждой, что случай или время позволят мне обнаружить что-либо стоящее, чтобы возобновить розыски. Как бы то ни было, остаюсь вашим другом и верным почитателем.
Жермен Пир".
Это письмо застало Матильду в Нью-Йорке, куда она приехала — в той части ее жизни, которая не приносит ей никакой радости и заставляет терять много времени, — чтобы сделать операцию у молодого еврейского профессора Арно Фельдмана, частично вернувшего возможность двигаться трем таким же инвалидам, как она. Но и тут ее постигла неудача. Правда, врачам удалось снять боли в бедре, да еще она едва не влюбилась в хирурга, но, оказалось, он женат, отец двух круглолицых конопатых девочек. Был он даже некрасив, а если исключить незнакомцев, чьи лица ей никогда не удается увидеть и которые подчас вторгаются в ее печальные сны, Матильда никогда не изменяет своему жениху.
К тому же здесь Мама, которую выворачивало все время, пока они плыли, и которая, страдая от жары, скучает теперь, бродя по Центральному парку и по магазинам Пятой авеню. Матильде не хотелось бы усугублять ее переживания. Поэтому она лишь посматривает, вся такая далекая и отрешенная, на Арно Фельдмана, когда его фигура отражается в оконном стекле.
В октябре они возвращаются в «Поэму». Стоят прекрасные дни затянувшегося лета, все в добром здравии, животные и люди. У них новый автомобиль «делаж» с более мягкими подвесками и более комфортабельным салоном. Машина выкрашена в черно-желтые цвета, пожалуй, единственные, которые ей подходят. Почти каждый день Сильвен отвозит ее на озеро Оссегор, чтобы посмотреть, как продвигается строительство новой виллы. Папин архитектор Бруно Марше находит ее невыносимой. Она обсуждает с рабочими детали, никогда не бывает довольна, ей кажется, что ее терпеть не могут, и обещает отцу, что приедет теперь только к концу работ.
Когда в январе 1922 года она отправляется в свое очередное паломничество на кладбище Эрделен, небо голубое, холодно, цветочная ваза, переставленная Сильвеном, опять на месте под крестом Анжа Бассиньяно, но это, считает Матильда, вовсе не значит, что Тина Ломбарди приезжала сюда. Сторож, который не всегда бывает на месте и перед которым проходит столько людей, ничего не может вспомнить. В Перонне, куда Сильвен завозит ее по дороге домой, хозяин отеля «Бельгийский принц» рассказывает, что прошлой осенью у него останавливалась молодая женщина с южным акцентом, была одна, много пила, курила, сидя за столиком, маленькие сигары, оскорбительно отзывалась о тех, кто в тот день обедал, и те были крайне недовольны. Хозяин обрадовался, узнав, что она останется только на одну ночь. Утром она уехала, даже не рассчитавшись. Назвалась Эмилией Конте из Тулона, так значится в регистрационной карточке. Это было 15 и 16 ноября 1921 года.
Вернувшись в Париж, Матильда сообщает полученную информацию Жермену Пиру, однако тот вежливо отклоняет предложение продолжить поиски. За полтора года он очень сдал. По-прежнему носит котелок, галстук, завязанный бантом, и белые гетры. Он тяжело переживает траур, о котором не считает нужным распространяться, но сердце уже отошло.
В том же 1922 году Матильде тоже суждено пережить траур. В июньскую жару один за другим, с трехнедельным интервалом умирают родители Манеша — мать во сне от сердечного приступа, а отец — утонув в озере рядом с устричным хозяйством. Чтобы кюре согласился поставить гроб в церкви, ему говорят, что это несчастный случай. Он оставил Матильде запечатанный конверт, который вручает ей доктор Бертран из Соортса, первый, кто приехал на место происшествия. Там всего несколько строк, написанных химическим карандашом трудноразличимым почерком:
"Моя Малышка, Матти!
Я больше не имею сил жить. Сначала у меня отняли одну половину жизни, теперь — другую. Единственным утешением в моем несчастье было то, что благодаря тебе мы с бедной Изабеллой смогли в прошлом году посетить могилу нашего сына. Дела мои в порядке. Я оставил нотариусу для тебя все, что у нас осталось от Манеша. У меня не хватает мужества убить собаку, прошу тебя взять ее себе. Она тебя знает и не будет ни в чем нуждаться.
Целую тебя, как свою дочь,
Этчевери Амбруаз".
У бедняги осталась единственная сестра, почтовая служащая в Сен-Жан-де-Люц. Она продает дом и устричное хозяйство, чтобы вместе с мужем открыть лавку трикотажных изделий Сильвен привозит на «делаж» Кики, разные вещи Манеша — старую одежду, учебники и школьные тетради, книжки «Фантомасов», которые тот читал до отправки на фронт, самодельные игрушки, пресловутый купальник с синими полосами и без герба, отсутствие которого теперь уже совсем не заметно.
В сентябре, несмотря на все заботы о нем, Кики умирает, а за ним в течение одной ночи от кашля Терца и Беллиссима. В ноябре в Лабенне похоронили мадемуазель Клеманс, бывшую учительницу Матильды. А в конце года пропадает кот Бенедикты Камамбер. Три дня спустя Сильвен находит его на дороге, в пяти километрах от Кап-Бретона, раздавленным и уже разъеденным червями.
Год 1923-й начинается не лучше. В письме, присланном из Марселя, она узнает о смерти мадам Паоло Конте. Ее верная подруга — мадам Изола — пишет, что та угасла без страданий, сдало сердце. Так она и не увидела крестницу.
Строительство виллы «МЛМ» в Оссегоре с большим запозданием заканчивается к весне. Матильда перебирается туда вместе с Сильвеном и Бенедиктой, из окна она видит тополь, в саду вместе с розами, рододендронами и камелиями растут мимозы. Пол в доме выложен гладким мрамором, чтобы ей было легко передвигаться на коляске.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64