Именно поэтому Эль Греко, например, изображал все лица и тела такими удлиненными.
Однако самая лакомая цель художника-портретиста — возможность увидеть сущность изображаемого им объекта сквозь личину, эту сущность скрывающую, короче — рассмотреть истинное лицо своего героя, а потом все это — и личину, и суть — изобразить на холсте, то есть показать одновременно и внутренний, и внешний мир человека. Такое видение требует глубочайшего чувственного проникновения в предмет творчества. Ван Рин такой способностью обладал, однако был еще и когнитивным астигмати-ком, то есть видел прошлое, настоящее и будущее всего того (или всех тех), что изображал на холсте. В итоге он совершенно запутался и не знал уже, чему верить, вот и решил так или иначе постараться отразить в своих полотнах все то, что подсказывало ему его восприятие.
Поэтому в портретах заказчиков было отражено порой их прошлое, настоящее и будущее одновременно. Клиенты, правда, очень обижались, когда их изображали в виде дряхлых старцев или набальзамированных трупов, лежащих в гробу. А одного Ван Рин «увидел» как маленького мальчика, который занимается тем, что китайцы называют «похотливостью рук». Ну и, естественно, клиенты в итоге отказывались ему платить!
Конец его карьере художника пришел, когда Ван Рин получил тайный заказ от одного кандидата в президенты нарисовать портрет его тайной любовницы в потаенном саду купленного им втайне имения. Ван Рин изобразил очаровательницу совершенно нагой, хотя и украшенной драгоценностями, купленными на деньги кандидата, в том самом потаенном саду, но только… в пылких объятиях совершенно другого мужчины. Никогда не стоит путаться в дела могущественных политиков и их прелестных куколок-любовниц!
В общем, в итоге мы этого Ван Рина выследили. Что было нелегко, потому что он вернул себе свое прежнее, настоящее имя и снова переехал в Бронкс, который оказался настоящим гетто. Он поселился на верхнем этаже многоэтажной развалюхи для бедняков, с трудом зарабатывая на хлеб тем, что малевал для магазинов объявления о распродажах, а также писал лозунги для различных манифестаций. Ужасно грустная получилась картина!
Глория тихо прервала его:
— Я закончила, Дамми.
— Прекрасно. Какие-нибудь документы при этом пожирателе кирпичей нашла?
— Ничего, и у него только две отрицательные черты. Сколько-нибудь выраженные.
— И какие же?
— Во-первых, у него даже снять отпечатки пальцев нельзя: пальцы абсолютно гладкие, никакого рисунка!
— Но это же невозможно! — заспорил я. — Даже у обезьян примитивный рисунок на пальцах имеется!
— А у этого типа — нет! — Она отвечала как бы не мне; она вообще разговаривала исключительно с Адамом. — Он вообще никакой.. пустышка какая-то! Ты сам посмотри.
Мы посмотрели. Глория была права. Никогда в жизни не видел более обезличенного лица! Ни одной выдающейся черты. Он весь был такой бежеватый, тестообразный… Так мог бы выглядеть недоделанный андроид перед выходом из автоклава.
— И одежда тоже… — продолжала Глория. — Совершенно новая, очень дешевая, купленная не по размеру… какая-то неопределенная!
— Может, краденая? — предположил Адам. — Или из благотворительного фонда? А вторая отрицательная черта какая?
— У него в карманах абсолютно ничего нет, кроме списка покупок.
— Но это же может послужить отличной зацепкой, Глория! — воскликнул я.
— Никоим образом. — Она по-прежнему обращалась исключительно к Адаму.
— Да ты сам убедишься, как только этот список увидишь. — Она протянула ему список. На полоске пергамента — честное слово! я мог бы в этом поклясться!
— было напечатано:
Под списком были изображены шестиугольный жареный пирожок и шарик для пинг-понга.
— Черт возьми! — поразился Адам. — Все чудесатее и чудесатее. Разве ты не говорил мне, Альф, что относишься к типу «ученых янки»?
— Угу. Один из лучших выпускников «Браун университи».
— Да? Ну я так и думал, что ты из «Айви Лиг»! note 5note 6И какие же выводы вы сумели сделать путем дедукции, дорогой мистер Холмс?
— Во-первых, кто бы ни составлял этот список, у него явно сложности с написанием букв С и S.
— Но что это вообще за буквы?
— Это обозначения химических элементов, дорогой Ватсон. Углерод, кремний, марганец, вольфрам, хром, железо. А цифры обозначают проценты.
— И все вместе это…
— …составляющие вольфрамовой стали, самой твердой инструментальной стали из ныне известных.
— Вот это да, Холмс! Инструментальная сталь, чтобы испечь пирожок и сделать шарик для пинг-понга?
— Не совсем так, мой дорогой Ватсон. Этот тип должен был сделать закупки для изготовления гаек и подшипников из инструментальной стали. Возможно также, что он не говорил ни на одном из земных языков и этот список должен был все сказать за него. К тому же он, видимо, не знал, что за все это ему придется платить — ведь при нем не было вообще ничего, что можно было бы считать деньгами. Итак, скорее всего это инопланетянин, причем из таких мест, о которых мы и понятия не имеем.
— Великолепно, мой дорогой Холмс!
— Не забывайте еще и о том, что он грыз ваши кирпичи, Адам! Вот вам загадка, которую разрешить в состоянии разве что Сэм Кац.
— Вы правы. И, несомненно, он может узнать его славное прошлое, а также настоящее и будущее!
— Когда вы его сюда доставите, мы сразу попросим его нарисовать нам этого типа, и тогда все станет ясно.
— Кроме одной маленькой детали.
— Это какой же?
— Он ни за что сюда не приедет!
— А почему?
— Ему очень не понравилось то, что я ему предложил в обмен.
— И что именно?
— Видение мира, каким обладал любой — по выбору — известный ему художник.
— Ой, как это неудачно, Адам! Как бестактно!
— А почему, собственно?
— Вот послушай. Я ведь немало имел дела с художниками и фотографами, будучи журналистом, и знаю, что больше всего на свете им хочется одного: произвести на свет то, что обычно называют «самым писком», и продемонстрировать «свое собственное, абсолютно новое видение мира»! СВОЕ СОБСТВЕННОЕ, Адам! Зачем художнику ЧУЖОЕ видение мира? Чтобы повторить то, что уже кто-то когда-то сделал до него?
— Продолжай, Альф. Только осторожно, не торопись.
— Отправляйся назад и постарайся увлечь его каким-нибудь иным предложением. Неким СОВЕРШЕННО НОВЫМ восприятием действительности, например.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, например, способностью воспринимать вещи в более широком контексте…
— Но это уже было! Так делали Пикассо, Шагал, Джексон Поллок, и…
— Ну и что? Можно иметь в виду более широкий спектр зрения — чисто физически, вплоть до восприятия невооруженным глазом ультрафиолетового и инфракрасного излучения. А может, и еще что-нибудь покруче — если у тебя найдется в запасе что-нибудь этакое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Однако самая лакомая цель художника-портретиста — возможность увидеть сущность изображаемого им объекта сквозь личину, эту сущность скрывающую, короче — рассмотреть истинное лицо своего героя, а потом все это — и личину, и суть — изобразить на холсте, то есть показать одновременно и внутренний, и внешний мир человека. Такое видение требует глубочайшего чувственного проникновения в предмет творчества. Ван Рин такой способностью обладал, однако был еще и когнитивным астигмати-ком, то есть видел прошлое, настоящее и будущее всего того (или всех тех), что изображал на холсте. В итоге он совершенно запутался и не знал уже, чему верить, вот и решил так или иначе постараться отразить в своих полотнах все то, что подсказывало ему его восприятие.
Поэтому в портретах заказчиков было отражено порой их прошлое, настоящее и будущее одновременно. Клиенты, правда, очень обижались, когда их изображали в виде дряхлых старцев или набальзамированных трупов, лежащих в гробу. А одного Ван Рин «увидел» как маленького мальчика, который занимается тем, что китайцы называют «похотливостью рук». Ну и, естественно, клиенты в итоге отказывались ему платить!
Конец его карьере художника пришел, когда Ван Рин получил тайный заказ от одного кандидата в президенты нарисовать портрет его тайной любовницы в потаенном саду купленного им втайне имения. Ван Рин изобразил очаровательницу совершенно нагой, хотя и украшенной драгоценностями, купленными на деньги кандидата, в том самом потаенном саду, но только… в пылких объятиях совершенно другого мужчины. Никогда не стоит путаться в дела могущественных политиков и их прелестных куколок-любовниц!
В общем, в итоге мы этого Ван Рина выследили. Что было нелегко, потому что он вернул себе свое прежнее, настоящее имя и снова переехал в Бронкс, который оказался настоящим гетто. Он поселился на верхнем этаже многоэтажной развалюхи для бедняков, с трудом зарабатывая на хлеб тем, что малевал для магазинов объявления о распродажах, а также писал лозунги для различных манифестаций. Ужасно грустная получилась картина!
Глория тихо прервала его:
— Я закончила, Дамми.
— Прекрасно. Какие-нибудь документы при этом пожирателе кирпичей нашла?
— Ничего, и у него только две отрицательные черты. Сколько-нибудь выраженные.
— И какие же?
— Во-первых, у него даже снять отпечатки пальцев нельзя: пальцы абсолютно гладкие, никакого рисунка!
— Но это же невозможно! — заспорил я. — Даже у обезьян примитивный рисунок на пальцах имеется!
— А у этого типа — нет! — Она отвечала как бы не мне; она вообще разговаривала исключительно с Адамом. — Он вообще никакой.. пустышка какая-то! Ты сам посмотри.
Мы посмотрели. Глория была права. Никогда в жизни не видел более обезличенного лица! Ни одной выдающейся черты. Он весь был такой бежеватый, тестообразный… Так мог бы выглядеть недоделанный андроид перед выходом из автоклава.
— И одежда тоже… — продолжала Глория. — Совершенно новая, очень дешевая, купленная не по размеру… какая-то неопределенная!
— Может, краденая? — предположил Адам. — Или из благотворительного фонда? А вторая отрицательная черта какая?
— У него в карманах абсолютно ничего нет, кроме списка покупок.
— Но это же может послужить отличной зацепкой, Глория! — воскликнул я.
— Никоим образом. — Она по-прежнему обращалась исключительно к Адаму.
— Да ты сам убедишься, как только этот список увидишь. — Она протянула ему список. На полоске пергамента — честное слово! я мог бы в этом поклясться!
— было напечатано:
Под списком были изображены шестиугольный жареный пирожок и шарик для пинг-понга.
— Черт возьми! — поразился Адам. — Все чудесатее и чудесатее. Разве ты не говорил мне, Альф, что относишься к типу «ученых янки»?
— Угу. Один из лучших выпускников «Браун университи».
— Да? Ну я так и думал, что ты из «Айви Лиг»! note 5note 6И какие же выводы вы сумели сделать путем дедукции, дорогой мистер Холмс?
— Во-первых, кто бы ни составлял этот список, у него явно сложности с написанием букв С и S.
— Но что это вообще за буквы?
— Это обозначения химических элементов, дорогой Ватсон. Углерод, кремний, марганец, вольфрам, хром, железо. А цифры обозначают проценты.
— И все вместе это…
— …составляющие вольфрамовой стали, самой твердой инструментальной стали из ныне известных.
— Вот это да, Холмс! Инструментальная сталь, чтобы испечь пирожок и сделать шарик для пинг-понга?
— Не совсем так, мой дорогой Ватсон. Этот тип должен был сделать закупки для изготовления гаек и подшипников из инструментальной стали. Возможно также, что он не говорил ни на одном из земных языков и этот список должен был все сказать за него. К тому же он, видимо, не знал, что за все это ему придется платить — ведь при нем не было вообще ничего, что можно было бы считать деньгами. Итак, скорее всего это инопланетянин, причем из таких мест, о которых мы и понятия не имеем.
— Великолепно, мой дорогой Холмс!
— Не забывайте еще и о том, что он грыз ваши кирпичи, Адам! Вот вам загадка, которую разрешить в состоянии разве что Сэм Кац.
— Вы правы. И, несомненно, он может узнать его славное прошлое, а также настоящее и будущее!
— Когда вы его сюда доставите, мы сразу попросим его нарисовать нам этого типа, и тогда все станет ясно.
— Кроме одной маленькой детали.
— Это какой же?
— Он ни за что сюда не приедет!
— А почему?
— Ему очень не понравилось то, что я ему предложил в обмен.
— И что именно?
— Видение мира, каким обладал любой — по выбору — известный ему художник.
— Ой, как это неудачно, Адам! Как бестактно!
— А почему, собственно?
— Вот послушай. Я ведь немало имел дела с художниками и фотографами, будучи журналистом, и знаю, что больше всего на свете им хочется одного: произвести на свет то, что обычно называют «самым писком», и продемонстрировать «свое собственное, абсолютно новое видение мира»! СВОЕ СОБСТВЕННОЕ, Адам! Зачем художнику ЧУЖОЕ видение мира? Чтобы повторить то, что уже кто-то когда-то сделал до него?
— Продолжай, Альф. Только осторожно, не торопись.
— Отправляйся назад и постарайся увлечь его каким-нибудь иным предложением. Неким СОВЕРШЕННО НОВЫМ восприятием действительности, например.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, например, способностью воспринимать вещи в более широком контексте…
— Но это уже было! Так делали Пикассо, Шагал, Джексон Поллок, и…
— Ну и что? Можно иметь в виду более широкий спектр зрения — чисто физически, вплоть до восприятия невооруженным глазом ультрафиолетового и инфракрасного излучения. А может, и еще что-нибудь покруче — если у тебя найдется в запасе что-нибудь этакое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55