Если женщина и видела разыгравшееся на улице сражение, не похоже было, чтобы это ее взволновало. Выглядела она так, словно выехала на пикник.
— Привет! — сказал я.
— Потом, Оберон, — отозвалась женщина.
Не обращая на меня внимания, она взяла колоду карт Таро, ловко перетасовала их, а потом принялась одну за другой выкладывать на столик. Выложив первые девять карт, женщина подалась вперед и внимательно изучила образовавшуюся последовательность.
— Ну, как? — поинтересовался Дворкин. Он до сих пор стоял снаружи, у самой двери. Я выжидательно взглянул на него.
— Нам следует поспешить, — ответила Фреда. — Время истекает.
— Время уже истекло, — заявил Дворкин. Потом он захлопнул дверцу, а по тому, как задрожал и закачался экипаж, я понял, что Дворкин полез на крышу. Возможно, для того, чтобы править экипажем. Во всяком случае, так я предположил, вспомнив скамью наверху. Хотя эта странная повозка вроде бы и не нуждалась в управлении.
— Такое впечатление, что экипаж просто создан для нас двоих, — сказал я и улыбнулся женщине. Но она так и не подняла взгляда.
Экипаж слегка накренился, а затем тронулся с места. До меня лишь через несколько мгновений дошло, что я не слышу стука колес по булыжной мостовой. Магический транспорт двигался столь плавно, что впору было предположить, будто мы скользим в футе над брусчаткой. Но я даже не стал спрашивать, чем это вызвано. В конце концов, нынче ночь чудес.
Все мое внимание занимала сидящая напротив женщина — Фреда, как называл ее Дворкин. Она же, похоже, целенаправленно не обращала на меня ни малейшего внимания. Она проворно собрала карты, опять их перетасовала и снова принялась раскладывать — на этот раз по кругу. Ее ни капли не интересовали ни я, ни Кингстаун, ни адские твари, которых мы только что перебили.
— Меня зовут Обере, — сказал я ей, — а не Оберон.
Может, нам просто нужно представиться друг другу, чтоб завязался разговор?
— Твое правильное имя — Оберон, — сказала она, все так же не поднимая взгляда. — Все следует делать правильно. А я — Фреда.
— Я знаю, — отозвался я. — Очень приятно познакомиться.
— Я в курсе, что тебе приятно, милый мальчик.
— Ты это увидела в картах?
— Нет, на твоем лице, братец Оберон.
Фреда загадочно улыбнулась; глаза ее таинственно поблескивали из-под длинных черных ресниц.
Ну ладно же. Я тоже умею разыгрывать из себя скромника.
— Всякому мужчине было бы приятно познакомиться с тобой, — почти заигрывающе произнес я.
— Это верно, — совершенно серьезно откликнулась она.
— Почему ты здесь очутилась?
— Отец не любит путешествовать в одиночку, и я подумала, что смогу ему помочь своими невеликими силами.
— Не думаю, чтобы он нуждался в чьей-либо помощи.
— Но от меня он ее принял.
Я мысленно хмыкнул и откинулся на спинку сиденья. Эта Фреда явно высокого мнения о себе. Я бы даже сказал — несколько завышенного. Дочь Дворкина? В этом можно не сомневаться. Похоже, высокомерие у них в роду передается по наследству.
Я посмотрел в маленькое окошко. К моему удивлению, сквозь кружевную занавеску пробивался дневной свет. Неужели уже рассвело? Сколько же мы едем? По моим прикидкам, до рассвета еще оставалось часа три, если не все четыре.
Я отдернул занавеску; и точно — меня приветствовало солнце. Оно висело над горизонтом и заливало красновато-золотистым светом просторные, аккуратно вспаханные поля. Но все мои чувства твердили, что солнцу еще не время. Неужто я заснул и проспал так долго, сам того не заметив?
Я встряхнул головой. Нет, это вряд ли. Я не смыкал глаз ни на минуту. Мы ведь буквально вот только что отправились в путь из Кингстауна. Или не только что?
Я протер глаза, а когда я отнял руки от лица, за окошком снова была ночь. Причем непроглядная: я ничего не мог рассмотреть. Даже луна и звезды спрятались за облаками.
Я опустил занавеску. Голова шутит со мной шутки, только и всего. Я действительно не смыкал глаз — причем слишком долго. Высыпаться надо, вот что. Конечно же, никакого утра еще нет и быть не может. Мы не могли отъехать от Кингстауна больше чем на пару миль.
Я откинулся на спинку сиденья — и заметил пробивающийся сквозь занавеску неяркий свет. Что, опять рассвет?! Да быть не может!
Я снова отдернул занавеску и приник к оконному стеклу.
Нет, не рассвет… облака разошлись, и на небе сияла луна — большая, круглая, — а со всех сторон ее окружали алмазные искорки звезд. И в свете луны видно было, что мы едем по дороге вдоль берега моря, — точнее сказать, несемся, причем куда быстрее скачущей галопом лошади. Вдоль дороги тянулись пологие дюны, поросшие кустарником, а за ними виднелась светлая полоска берега, и на него с плеском набегали маленькие волны.
Все бы прекрасно — только вот не могли мы здесь находиться! Экипаж выехал из Кингстауна по южной дороге. Она двадцать миль шла через возделанные поля, а потом еще пятьдесят — через древние, бескрайние леса. Этот безлошадный экипаж двигался быстро, но от Кингстауна до ближайшего побережья было самое меньшее четыре дня пути, и то если гнать коней во весь опор. А кроме того, я изъездил побережье Илериума вдоль и поперек — но никогда не видел этого берега. Совершенно точно, не видел. Так где же мы, в таком случае? И как сюда попали?
«Магия», — обеспокоенно подумал я. Другого объяснения я не видел. Я освободил защелку, распахнул окно и с наслаждением вдохнул соленый морской воздух. Где-то вдали заухала сова. Слышалось шуршание волн, набегающих на песок.
Это был не сон, не видение — все вокруг было совершенно настоящим. Мы действительно находились на берегу моря… на странном берегу, которого в Илериуме не было.
Небо начало светлеть. Дорога свернула прочь от моря и теперь шла сквозь густые травы, выбеленные солнцем; их бледные метелки поднимались выше крыши экипажа. Вдруг светящиеся облака взбурлили, и с неба начали бить молнии. По траве побежало пламя, и я сообразил, что она достаточно суха, чтоб вскоре тут заполыхал степной пожар. Если вот прямо сейчас не пойдет дождь, скоро с огнем будет уже не совладать. Я знал, как быстро может распространяться пламя, но почему-то чувствовал себя в полнейшей безопасности. Магия Дворкина умчит нас прочь.
Экипаж катился все быстрее и быстрее, оставляя огонь позади. Постепенно становилось светлее, но свет теперь был сероватым, рассеянным. Вокруг раскинулась однообразная местность, выдержанная в коричневых тонах. Высокая трава, кустарник, карликовые дубы да странные скрюченные сосны. Внезапно экипаж свернул и начал подниматься на невесть откуда взявшийся холм. Потом он въехал в сосновый лес, а потом лес вновь уступил место возделанным землям.
Молнии продолжали вспыхивать у нас над головой. Тучи клубились и бурлили, а воздух сделался душным и горячим, но дождь все никак не начинался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
— Привет! — сказал я.
— Потом, Оберон, — отозвалась женщина.
Не обращая на меня внимания, она взяла колоду карт Таро, ловко перетасовала их, а потом принялась одну за другой выкладывать на столик. Выложив первые девять карт, женщина подалась вперед и внимательно изучила образовавшуюся последовательность.
— Ну, как? — поинтересовался Дворкин. Он до сих пор стоял снаружи, у самой двери. Я выжидательно взглянул на него.
— Нам следует поспешить, — ответила Фреда. — Время истекает.
— Время уже истекло, — заявил Дворкин. Потом он захлопнул дверцу, а по тому, как задрожал и закачался экипаж, я понял, что Дворкин полез на крышу. Возможно, для того, чтобы править экипажем. Во всяком случае, так я предположил, вспомнив скамью наверху. Хотя эта странная повозка вроде бы и не нуждалась в управлении.
— Такое впечатление, что экипаж просто создан для нас двоих, — сказал я и улыбнулся женщине. Но она так и не подняла взгляда.
Экипаж слегка накренился, а затем тронулся с места. До меня лишь через несколько мгновений дошло, что я не слышу стука колес по булыжной мостовой. Магический транспорт двигался столь плавно, что впору было предположить, будто мы скользим в футе над брусчаткой. Но я даже не стал спрашивать, чем это вызвано. В конце концов, нынче ночь чудес.
Все мое внимание занимала сидящая напротив женщина — Фреда, как называл ее Дворкин. Она же, похоже, целенаправленно не обращала на меня ни малейшего внимания. Она проворно собрала карты, опять их перетасовала и снова принялась раскладывать — на этот раз по кругу. Ее ни капли не интересовали ни я, ни Кингстаун, ни адские твари, которых мы только что перебили.
— Меня зовут Обере, — сказал я ей, — а не Оберон.
Может, нам просто нужно представиться друг другу, чтоб завязался разговор?
— Твое правильное имя — Оберон, — сказала она, все так же не поднимая взгляда. — Все следует делать правильно. А я — Фреда.
— Я знаю, — отозвался я. — Очень приятно познакомиться.
— Я в курсе, что тебе приятно, милый мальчик.
— Ты это увидела в картах?
— Нет, на твоем лице, братец Оберон.
Фреда загадочно улыбнулась; глаза ее таинственно поблескивали из-под длинных черных ресниц.
Ну ладно же. Я тоже умею разыгрывать из себя скромника.
— Всякому мужчине было бы приятно познакомиться с тобой, — почти заигрывающе произнес я.
— Это верно, — совершенно серьезно откликнулась она.
— Почему ты здесь очутилась?
— Отец не любит путешествовать в одиночку, и я подумала, что смогу ему помочь своими невеликими силами.
— Не думаю, чтобы он нуждался в чьей-либо помощи.
— Но от меня он ее принял.
Я мысленно хмыкнул и откинулся на спинку сиденья. Эта Фреда явно высокого мнения о себе. Я бы даже сказал — несколько завышенного. Дочь Дворкина? В этом можно не сомневаться. Похоже, высокомерие у них в роду передается по наследству.
Я посмотрел в маленькое окошко. К моему удивлению, сквозь кружевную занавеску пробивался дневной свет. Неужели уже рассвело? Сколько же мы едем? По моим прикидкам, до рассвета еще оставалось часа три, если не все четыре.
Я отдернул занавеску; и точно — меня приветствовало солнце. Оно висело над горизонтом и заливало красновато-золотистым светом просторные, аккуратно вспаханные поля. Но все мои чувства твердили, что солнцу еще не время. Неужто я заснул и проспал так долго, сам того не заметив?
Я встряхнул головой. Нет, это вряд ли. Я не смыкал глаз ни на минуту. Мы ведь буквально вот только что отправились в путь из Кингстауна. Или не только что?
Я протер глаза, а когда я отнял руки от лица, за окошком снова была ночь. Причем непроглядная: я ничего не мог рассмотреть. Даже луна и звезды спрятались за облаками.
Я опустил занавеску. Голова шутит со мной шутки, только и всего. Я действительно не смыкал глаз — причем слишком долго. Высыпаться надо, вот что. Конечно же, никакого утра еще нет и быть не может. Мы не могли отъехать от Кингстауна больше чем на пару миль.
Я откинулся на спинку сиденья — и заметил пробивающийся сквозь занавеску неяркий свет. Что, опять рассвет?! Да быть не может!
Я снова отдернул занавеску и приник к оконному стеклу.
Нет, не рассвет… облака разошлись, и на небе сияла луна — большая, круглая, — а со всех сторон ее окружали алмазные искорки звезд. И в свете луны видно было, что мы едем по дороге вдоль берега моря, — точнее сказать, несемся, причем куда быстрее скачущей галопом лошади. Вдоль дороги тянулись пологие дюны, поросшие кустарником, а за ними виднелась светлая полоска берега, и на него с плеском набегали маленькие волны.
Все бы прекрасно — только вот не могли мы здесь находиться! Экипаж выехал из Кингстауна по южной дороге. Она двадцать миль шла через возделанные поля, а потом еще пятьдесят — через древние, бескрайние леса. Этот безлошадный экипаж двигался быстро, но от Кингстауна до ближайшего побережья было самое меньшее четыре дня пути, и то если гнать коней во весь опор. А кроме того, я изъездил побережье Илериума вдоль и поперек — но никогда не видел этого берега. Совершенно точно, не видел. Так где же мы, в таком случае? И как сюда попали?
«Магия», — обеспокоенно подумал я. Другого объяснения я не видел. Я освободил защелку, распахнул окно и с наслаждением вдохнул соленый морской воздух. Где-то вдали заухала сова. Слышалось шуршание волн, набегающих на песок.
Это был не сон, не видение — все вокруг было совершенно настоящим. Мы действительно находились на берегу моря… на странном берегу, которого в Илериуме не было.
Небо начало светлеть. Дорога свернула прочь от моря и теперь шла сквозь густые травы, выбеленные солнцем; их бледные метелки поднимались выше крыши экипажа. Вдруг светящиеся облака взбурлили, и с неба начали бить молнии. По траве побежало пламя, и я сообразил, что она достаточно суха, чтоб вскоре тут заполыхал степной пожар. Если вот прямо сейчас не пойдет дождь, скоро с огнем будет уже не совладать. Я знал, как быстро может распространяться пламя, но почему-то чувствовал себя в полнейшей безопасности. Магия Дворкина умчит нас прочь.
Экипаж катился все быстрее и быстрее, оставляя огонь позади. Постепенно становилось светлее, но свет теперь был сероватым, рассеянным. Вокруг раскинулась однообразная местность, выдержанная в коричневых тонах. Высокая трава, кустарник, карликовые дубы да странные скрюченные сосны. Внезапно экипаж свернул и начал подниматься на невесть откуда взявшийся холм. Потом он въехал в сосновый лес, а потом лес вновь уступил место возделанным землям.
Молнии продолжали вспыхивать у нас над головой. Тучи клубились и бурлили, а воздух сделался душным и горячим, но дождь все никак не начинался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60