Ему предъявили традиционное обвинение в участии в антисоветском заговоре и работе на «иностранную разведку». Несколько позже уточнили: «на польскую (?) разведку». В июле 1941 года его осудили на 15 лет. Он умер в лагере в феврале 1942 года.
Кстати, Берия мог бы причислить Астахова и к своей «личной агентуре». В одном из прошений, направленном Астаховым из тюрьмы в ЦК и наркому Берии, Астахов, требуя справедливости, напоминал, что ему пришлось работать «под наблюдением» Берии, и он «обеспечил полную тайну переговоров с Германией с 1939 года». Более того, он даже напомнил, что был на приеме у Гитлера, факт, который не вошел в историю подготовки пакта.
Что следует из этого письма? То, что Астахов выполнял не только НКВДовские поручения и отчитывался перед самим Сталиным, но что он выполнял и поручения Берии (может быть даже в обход Сталина?). Конечно, такого свидетеля оставлять на свободе и даже в живых было нельзя. Так что и по нему прозвучал «колокольный звон».
* * *
Еще одним человеком, добросовестно пытавшимся выполнить конфиденциальное поручение Сталина, стал кадровый разведчик Рыбкин Борис Аркадьевич (Ярцев, псевдоним Кин, муж разведчицы и писательницы Зои Воскресенской) (1899—1947). В 1920— 1921 годах Рыбкин служил в РККА, с 1921 — в органах ВЧК— ОГПУ, с 1930 года — во внешней разведке. Под дипломатическим прикрытием работал в Иране, Финляндии, Швеции.
Примерно с 1930 года в Финляндии начали расти профашистские настроения, и сама страна все больше скатывалась к фашизму. Увеличивалось количество военизированных формирований, подавлялись малейшие проявления революционного рабочего движения. Постоянно поддерживались и нагнетались антисоветские настроения, чувство напряженности, ожидания смертельной угрозы «с Востока». Любой самый маленький конфликт раздувался прессой до необъятных размеров, постоянно следовали затрагивающие СССР обращения в Лигу Наций.
Широкое распространение получил лозунг «Великой Финляндии», призывавший, в частности, к присоединению к Финляндии огромных советских территорий. Раздувались шовинистические страсти.
Настроения на «финском плацдарме» не могли остаться незамеченными. В агрессивных планах англо-американского и германского империализма тогдашняя Финляндия заняла «достойное» место.
Правда, учитывая рост мощи и влияния своего восточного соседа в международных делах, Финляндия в 1932 году подписала с СССР пакт о ненападении, в 1933 году— конвенцию об определении агрессора, а в 1934 году — протокол о продлении пакта о ненападении на 10 лет.
В начале февраля 1937 года состоялся визит министра иностранных дел Холсти в Москву. Он заверял советских руководителей, что Финляндия желает жить в мире со своим восточным соседом.
В переговорах участвовал Ворошилов. Он ответил Холсти, что добрые пожелания отнюдь не обеспечат сохранения мира на севере Европы, и Советскому Союзу надо бы получить хотя бы какую-нибудь гарантию в отношении действий Финляндии на случай, если третье государство, не испрашивая разрешения Финляндии, использует ее территорию против Советского Союза. Однако ни Холсти в Москве, ни правительство Финляндии позднее ответа на этот вопрос не дали.
Тем временем обстановка в Европе все ухудшалась. 12 марта 1938 года Гитлер осуществил «аншлюс» Австрии, после чего ему открылась дорога к уничтожению независимости Чехословакии.
Поскольку ответа на запрос Ворошилова не поступало, Советское правительство решило предпринять новые шаги и пойти на проведение секретных переговоров с Финляндией. Они были поручены советскому разведчику Б.А. Рыбкину, занимавшему в то время (под фамилией Ярцев) пост второго секретаря полпредства СССР в Финляндии. Никто в полпредстве, включая советского полпреда в Хельсинки В.К. Деревянского, ничего не знал не только о содержании переговоров, но и о самом факте их ведения.
О том, при каких обстоятельствах Рыбкину было дано задание на ведение переговоров, автору рассказала его жена и соратница З.И. Рыбкина (Воскресенская):
— В начале апреля 1938 года Рыбкин (Ярцев) был вторым секретарем полпредства, заведующим отделом. В это время полпред Асмус был отозван в Москву, а вслед за ним и первый секретарь Аустрин. Поверенным в делах был назначен Рыбкин. В апреле 1938 года Рыбкин был срочно вызван в Москву.
До этого, за пять лет службы в Финляндии, его часто вызывали по конкретным делам, а здесь ничего не сообщили, а ведь время было известно какое: многие после таких вызовов не возвращались. Я очень волновалась. Когда он вернулся, не стал говорить, зачем вызывали. Хотя в полпредстве не было обнаружено подслушивающих устройств, все серьезные разговоры вели в парке. Рыбкин сказал: «По прибытии в Москву мне приказали в 10 утра явиться в Кремль, где меня ждал пропуск. В Кремле тщательно проверили документы и повели по коридорам. Привели в какую-то комнату, велели подождать. Затем сказали: „Вас ждет Иосиф Виссарионович“. У меня ноги подкосились. Захожу. За столом сидят Сталин, Молотов, Ворошилов. Сталин вышел, с трубкой в руке, поздоровался за руку. „Здравствуйте, здравствуйте. Расскажите о себе, из какой семьи, где учились, как попали в органы“. Затем стал расспрашивать о Финляндии, и меня поразило, насколько хорошо он знает о положении в стране, партиях, экономике, вооруженных силах. Говоря о военно-морском флоте, я упомянул два крейсера — „Ильмаринен“ и „Вайнемонен“. Сталин сразу вспомнил, что это герои из „Калевалы“. Он рассказал кое-что из этого эпоса. Этим он меня поразил.
Молотов и Ворошилов задали лишь несколько попутных вопросов. Затем Сталин спросил: «Ну что, товарищи, поручим ему это дело?» Те согласились.
Тогда Сталин сказал: «Мы вам решили поручить одно дело». Далее он рассказал о положении в мире и опасности войны с Германией. «Поэтому, — сказал он, — надо принять меры и заключить с Финляндией пакт о дружбе и взаимопомощи. Переговоры должны быть весьма секретными и от посольства и от его руководства».
Рыбкин ответил Сталину, что финны завязли в связях с гитлеровской Германией, они получают большие кредиты. Маннергейм там днюет и ночует. Немецкий генерал Гальдер регулярно бывает в Финляндии. Очень выросла фашистская партия ИКЛ, ее боевые отряды вчетверо превосходят армию. Идеи фашизма популярны и у интеллигенции, входящей в состав КАО.
Сталин знал обо всем этом, спросил, ведем ли мы учет этих сил, и добавил, что это обязательно нужно делать. (Когда Рыбкин вернулся, была составлена картотека членов фашистских партий.)
Сталин знал и о строительстве линии Маннергейма. Он получал об этом данные от ГРУ. «Мы, — вспоминает З.И. Рыбкина, — тоже освещали этот вопрос, но косвенно».
Разговор со Сталиным длился часа полтора-два.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
Кстати, Берия мог бы причислить Астахова и к своей «личной агентуре». В одном из прошений, направленном Астаховым из тюрьмы в ЦК и наркому Берии, Астахов, требуя справедливости, напоминал, что ему пришлось работать «под наблюдением» Берии, и он «обеспечил полную тайну переговоров с Германией с 1939 года». Более того, он даже напомнил, что был на приеме у Гитлера, факт, который не вошел в историю подготовки пакта.
Что следует из этого письма? То, что Астахов выполнял не только НКВДовские поручения и отчитывался перед самим Сталиным, но что он выполнял и поручения Берии (может быть даже в обход Сталина?). Конечно, такого свидетеля оставлять на свободе и даже в живых было нельзя. Так что и по нему прозвучал «колокольный звон».
* * *
Еще одним человеком, добросовестно пытавшимся выполнить конфиденциальное поручение Сталина, стал кадровый разведчик Рыбкин Борис Аркадьевич (Ярцев, псевдоним Кин, муж разведчицы и писательницы Зои Воскресенской) (1899—1947). В 1920— 1921 годах Рыбкин служил в РККА, с 1921 — в органах ВЧК— ОГПУ, с 1930 года — во внешней разведке. Под дипломатическим прикрытием работал в Иране, Финляндии, Швеции.
Примерно с 1930 года в Финляндии начали расти профашистские настроения, и сама страна все больше скатывалась к фашизму. Увеличивалось количество военизированных формирований, подавлялись малейшие проявления революционного рабочего движения. Постоянно поддерживались и нагнетались антисоветские настроения, чувство напряженности, ожидания смертельной угрозы «с Востока». Любой самый маленький конфликт раздувался прессой до необъятных размеров, постоянно следовали затрагивающие СССР обращения в Лигу Наций.
Широкое распространение получил лозунг «Великой Финляндии», призывавший, в частности, к присоединению к Финляндии огромных советских территорий. Раздувались шовинистические страсти.
Настроения на «финском плацдарме» не могли остаться незамеченными. В агрессивных планах англо-американского и германского империализма тогдашняя Финляндия заняла «достойное» место.
Правда, учитывая рост мощи и влияния своего восточного соседа в международных делах, Финляндия в 1932 году подписала с СССР пакт о ненападении, в 1933 году— конвенцию об определении агрессора, а в 1934 году — протокол о продлении пакта о ненападении на 10 лет.
В начале февраля 1937 года состоялся визит министра иностранных дел Холсти в Москву. Он заверял советских руководителей, что Финляндия желает жить в мире со своим восточным соседом.
В переговорах участвовал Ворошилов. Он ответил Холсти, что добрые пожелания отнюдь не обеспечат сохранения мира на севере Европы, и Советскому Союзу надо бы получить хотя бы какую-нибудь гарантию в отношении действий Финляндии на случай, если третье государство, не испрашивая разрешения Финляндии, использует ее территорию против Советского Союза. Однако ни Холсти в Москве, ни правительство Финляндии позднее ответа на этот вопрос не дали.
Тем временем обстановка в Европе все ухудшалась. 12 марта 1938 года Гитлер осуществил «аншлюс» Австрии, после чего ему открылась дорога к уничтожению независимости Чехословакии.
Поскольку ответа на запрос Ворошилова не поступало, Советское правительство решило предпринять новые шаги и пойти на проведение секретных переговоров с Финляндией. Они были поручены советскому разведчику Б.А. Рыбкину, занимавшему в то время (под фамилией Ярцев) пост второго секретаря полпредства СССР в Финляндии. Никто в полпредстве, включая советского полпреда в Хельсинки В.К. Деревянского, ничего не знал не только о содержании переговоров, но и о самом факте их ведения.
О том, при каких обстоятельствах Рыбкину было дано задание на ведение переговоров, автору рассказала его жена и соратница З.И. Рыбкина (Воскресенская):
— В начале апреля 1938 года Рыбкин (Ярцев) был вторым секретарем полпредства, заведующим отделом. В это время полпред Асмус был отозван в Москву, а вслед за ним и первый секретарь Аустрин. Поверенным в делах был назначен Рыбкин. В апреле 1938 года Рыбкин был срочно вызван в Москву.
До этого, за пять лет службы в Финляндии, его часто вызывали по конкретным делам, а здесь ничего не сообщили, а ведь время было известно какое: многие после таких вызовов не возвращались. Я очень волновалась. Когда он вернулся, не стал говорить, зачем вызывали. Хотя в полпредстве не было обнаружено подслушивающих устройств, все серьезные разговоры вели в парке. Рыбкин сказал: «По прибытии в Москву мне приказали в 10 утра явиться в Кремль, где меня ждал пропуск. В Кремле тщательно проверили документы и повели по коридорам. Привели в какую-то комнату, велели подождать. Затем сказали: „Вас ждет Иосиф Виссарионович“. У меня ноги подкосились. Захожу. За столом сидят Сталин, Молотов, Ворошилов. Сталин вышел, с трубкой в руке, поздоровался за руку. „Здравствуйте, здравствуйте. Расскажите о себе, из какой семьи, где учились, как попали в органы“. Затем стал расспрашивать о Финляндии, и меня поразило, насколько хорошо он знает о положении в стране, партиях, экономике, вооруженных силах. Говоря о военно-морском флоте, я упомянул два крейсера — „Ильмаринен“ и „Вайнемонен“. Сталин сразу вспомнил, что это герои из „Калевалы“. Он рассказал кое-что из этого эпоса. Этим он меня поразил.
Молотов и Ворошилов задали лишь несколько попутных вопросов. Затем Сталин спросил: «Ну что, товарищи, поручим ему это дело?» Те согласились.
Тогда Сталин сказал: «Мы вам решили поручить одно дело». Далее он рассказал о положении в мире и опасности войны с Германией. «Поэтому, — сказал он, — надо принять меры и заключить с Финляндией пакт о дружбе и взаимопомощи. Переговоры должны быть весьма секретными и от посольства и от его руководства».
Рыбкин ответил Сталину, что финны завязли в связях с гитлеровской Германией, они получают большие кредиты. Маннергейм там днюет и ночует. Немецкий генерал Гальдер регулярно бывает в Финляндии. Очень выросла фашистская партия ИКЛ, ее боевые отряды вчетверо превосходят армию. Идеи фашизма популярны и у интеллигенции, входящей в состав КАО.
Сталин знал обо всем этом, спросил, ведем ли мы учет этих сил, и добавил, что это обязательно нужно делать. (Когда Рыбкин вернулся, была составлена картотека членов фашистских партий.)
Сталин знал и о строительстве линии Маннергейма. Он получал об этом данные от ГРУ. «Мы, — вспоминает З.И. Рыбкина, — тоже освещали этот вопрос, но косвенно».
Разговор со Сталиным длился часа полтора-два.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133