В одной из них, как на параде, — ряд задранных женских ног, затянутых в ажурные черные чулки. Приятель Кемаля плотоядно облизал губы.
Приятель Кемаля. Я бы съел эти ножки.
Кемаль. И за это придется заплатить.
Приятель Кемаля (обняв земляка). Ладно, друг, пойдем туда, где нам это по карману. Одна марка — и полное удовольствие. Мои дети простят мне такую трату. Получат на марку меньше.
Кемаль. Ты управляешься за одну марку, а я и за две не успеваю.
Приятель Кемаля. Ты — без темперамента. И воображения маловато. Так ты свою семью пустишь по миру.
4. Интерьер.
Пип-шоу.
(Вечер)
Мужская рука нервно опускает одномарочную монету в щель. И сразу перед взором Кемаля отъезжает занавеска, открывая за стеклом возбуждающую изголодавших по женской ласке мужчин картину.
В ярком свете на бархатном круглом возвышении медленно проплывает, кружась, лежащая на спине нагая женщина, с зазывно разведенными коленями.
Со всех сторон в эту круглую комнату выходят стеклянные окошки будок, в каждой из которых доводит себя до оргазма этим зрелищем взмокший от возбуждения турок. В одной руке он держит наготове следующую монету, другой рукой он интенсивно мастурбирует, стремясь достичь желаемого результата до того, как занавеска захлопнет перед ним окошко и вожделенно плывущая перед его воспламененным взором женщина с раскинутыми ногами не исчезнет из виду. И тогда придется шарить по карманам в поисках еще одной монеты.
Кемаль и его приятель, смущенные и подавленные, проталкиваются к выходу сквозь рвущуюся в пип-шоу толпу турок.
5. Экстерьер.
Улица и двор.
(Вечер)
Красно-желтый мюнхенский трамвай огибает монумент Баварскому королю Максимилиану и останавливается за углом узкой улицы. Пневматические двери со стуком раздвигаются, и толпа пассажиров, в основном, турецких рабочих с их традиционными черными усами, вываливается наружу.
Кемаль со своим приятелем — в этой толпе. Минуя каменную арку, турки входят во двор двухэтажного дома с высокой черепичной крышей со множеством крохотных окошек. Наружная железная лестница ведет прямо на чердак. По ней тянутся уставшие за рабочий день турки. Кемаль замыкает эту цепочку. Сверху он видит въезжающий в арку «Мерседес» хозяина дома. Довольно молодой, упитанный немец Петер вылез из машины и помахал оставшемуся последним у входа на чердак Кемалю.
Петер. Эй! Скажи своим соседям: плату за жилье в этом месяце внесете на неделю раньше. Я уезжаю в отпуск.
Кемаль. Желаю вам хорошо провести время. Но почему мы за это должны платить авансом?
Петер. Поездка в Таиланд стоит немалых денег. И они мне нужны немедленно.
Кемаль. Ну, это уж ваша проблема. Никто вас не вынуждает мчаться в Таиланд. Сидите дома, и вы сэкономите большую сумму.
Петер. Вот что, я в твоих советах не нуждаюсь. Если завтра не получу с вас денег — считайте, что на следующий год я не продлю с вами контракт.
Кемаль. Кто же тогда пойдет жить на этот чердак? Вы?
Петер. Зачем? Кругом полно любителей жить на чердаках — ваши же братья, турки. Квартира этажом ниже им не по карману. Так что передай своим землякам мое распоряжение.
6. Интерьер.
Чердак в доме Петера.
(Вечер)
На чердаке, как в казарме, стоят рядами железные койки. На веревках сушится белье. На большой плите исходят паром чайники.
Турки заняты каждый своим делом. Одни, раздевшись по пояс, умываются, другие — пишут письма, третьи — латают одежду. Заунывная восточная песня, исполняемая женским голосом, течет из магнитофона.
Кемаль, голый по пояс, ходит от койки к койке с шапкой в руке, и каждый турок бросает в шапку деньги.
Первый турок (негромко посыпает проклятие в адрес хозяина). Чтоб он потерял все до последнего пфенинга в этом Таиланде!
Второй турок. Хорошо, если бы какая-нибудь из этих сиамских кошечек откусила ему под корень!
Третий турок. Чтоб его поразила импотенция там, в Таиланде, и все его денежки пропадут зря!
Четвертый турок. Недешевое удовольствие… «рай для мужчин»… даже хозяину приходится денег занимать.
Пятый турок. Скажу я вам, братцы, нам даже и мечтать не приходится о чем-нибудь таком.
Кемаль. Почему? Чем мы хуже этих немцев? Или у нас короче?
Пятый турок. Наши карманы короче… И с дыркой. Вот что.
Кемаль. Это несправедливо. Куда смотрит Аллах?
Старый турок. Не поминай Аллаха всуе. Он к этому разврату не имеет никакого отношения.
Этот сосед Кемаля заметно старше всех остальных здесь, на чердаке. Сидя на своей койке, он раскладывает купленные по дешевке вещички, в основном — это женская одежда.
Кемаль. Ради чего надрывать жилы? Выколачивать копейки? И тратить все на это барахло?
Старый турок. А что еще мне осталось в этой жизни, как не забота о моей семье? Ты бы тоже мог своим купить… вместо того, чтобы тратить деньги на всякие глупости. Я знаю одно место… там сейчас распродажа за полцены.
Приятель Кемаля (старому турку). Да ты на бабу жалеешь истратить марку — другую. Бывал когда-нибудь на пил-шоу? Даже не знаешь, что это такое. Все экономишь. Предпочитаешь на халяву себя ублажать ночью под одеялом… своею собственной рукой…
Хохот прокатился под сводами чердака. Старик, обиженный, сгреб с койки купленное по дешевке барахло, сунул его в чемодан, который задвинул под койку.
Старый турок. Над чем вы ржете, жеребцы? Мои дочери дома, в Турции, одеты как куклы. А будь у них отец такой, как вы, им бы было впору идти на панель.
Кемаль схватил его за плечи и тряхнул.
Кемаль. Кто пойдет на панель? Чьи дочери? А ну, повтори!
Они сцепились не на шутку. Полетели опрокинутые стулья. С электроплиты, пуская клубы пара, рухнули на пол чайники, кастрюли.
Драчунов растащили.
Кемаль (никак не успокоясь). Я убью его! Сломаю шею любому, кто худым словом коснется моих дочерей.
Приятель Кемаля. Да заткнись! Кто хотел обидеть твоих дочерей? У каждого остались дома дети… Думаешь, нам легче?.. Жить без семьи, вдали от дома… на этой чужбине… Да мы готовы душу заложить, чтоб вытащить наших дочерей из нищеты, чтоб защитить их. А есть места — видал рекламу? — где отцы отдают своих дочерей любому туристу за гроши. Здесь, в Европе, любой, кто наскребет копейку, летит в Таиланд, и любая девчонка — к его услугам. «Сиамские кошечки»… Даже несмышленых малолеток тамошние родители продают для утех туристам.
Кемаль. Ты хочешь сказать, что есть еще на земле люди, которым хуже, чем нам, туркам?
Приятель Кемаля. А ты думал? В Африке дохнут с голоду как мухи.
Старый турок. Действительно, мы еще не последние в этом мире. Немцы дают нам работу…
Кемаль. Которой брезгуют сами.
Старый турок. А кто тебя заставляет? Не нравится — не берись.
Кемаль. А кто прокормит мою семью дома?
Старый турок. Вот и работай, пока не дали коленом под зад… береги, что заработал, и отсылай своим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Приятель Кемаля. Я бы съел эти ножки.
Кемаль. И за это придется заплатить.
Приятель Кемаля (обняв земляка). Ладно, друг, пойдем туда, где нам это по карману. Одна марка — и полное удовольствие. Мои дети простят мне такую трату. Получат на марку меньше.
Кемаль. Ты управляешься за одну марку, а я и за две не успеваю.
Приятель Кемаля. Ты — без темперамента. И воображения маловато. Так ты свою семью пустишь по миру.
4. Интерьер.
Пип-шоу.
(Вечер)
Мужская рука нервно опускает одномарочную монету в щель. И сразу перед взором Кемаля отъезжает занавеска, открывая за стеклом возбуждающую изголодавших по женской ласке мужчин картину.
В ярком свете на бархатном круглом возвышении медленно проплывает, кружась, лежащая на спине нагая женщина, с зазывно разведенными коленями.
Со всех сторон в эту круглую комнату выходят стеклянные окошки будок, в каждой из которых доводит себя до оргазма этим зрелищем взмокший от возбуждения турок. В одной руке он держит наготове следующую монету, другой рукой он интенсивно мастурбирует, стремясь достичь желаемого результата до того, как занавеска захлопнет перед ним окошко и вожделенно плывущая перед его воспламененным взором женщина с раскинутыми ногами не исчезнет из виду. И тогда придется шарить по карманам в поисках еще одной монеты.
Кемаль и его приятель, смущенные и подавленные, проталкиваются к выходу сквозь рвущуюся в пип-шоу толпу турок.
5. Экстерьер.
Улица и двор.
(Вечер)
Красно-желтый мюнхенский трамвай огибает монумент Баварскому королю Максимилиану и останавливается за углом узкой улицы. Пневматические двери со стуком раздвигаются, и толпа пассажиров, в основном, турецких рабочих с их традиционными черными усами, вываливается наружу.
Кемаль со своим приятелем — в этой толпе. Минуя каменную арку, турки входят во двор двухэтажного дома с высокой черепичной крышей со множеством крохотных окошек. Наружная железная лестница ведет прямо на чердак. По ней тянутся уставшие за рабочий день турки. Кемаль замыкает эту цепочку. Сверху он видит въезжающий в арку «Мерседес» хозяина дома. Довольно молодой, упитанный немец Петер вылез из машины и помахал оставшемуся последним у входа на чердак Кемалю.
Петер. Эй! Скажи своим соседям: плату за жилье в этом месяце внесете на неделю раньше. Я уезжаю в отпуск.
Кемаль. Желаю вам хорошо провести время. Но почему мы за это должны платить авансом?
Петер. Поездка в Таиланд стоит немалых денег. И они мне нужны немедленно.
Кемаль. Ну, это уж ваша проблема. Никто вас не вынуждает мчаться в Таиланд. Сидите дома, и вы сэкономите большую сумму.
Петер. Вот что, я в твоих советах не нуждаюсь. Если завтра не получу с вас денег — считайте, что на следующий год я не продлю с вами контракт.
Кемаль. Кто же тогда пойдет жить на этот чердак? Вы?
Петер. Зачем? Кругом полно любителей жить на чердаках — ваши же братья, турки. Квартира этажом ниже им не по карману. Так что передай своим землякам мое распоряжение.
6. Интерьер.
Чердак в доме Петера.
(Вечер)
На чердаке, как в казарме, стоят рядами железные койки. На веревках сушится белье. На большой плите исходят паром чайники.
Турки заняты каждый своим делом. Одни, раздевшись по пояс, умываются, другие — пишут письма, третьи — латают одежду. Заунывная восточная песня, исполняемая женским голосом, течет из магнитофона.
Кемаль, голый по пояс, ходит от койки к койке с шапкой в руке, и каждый турок бросает в шапку деньги.
Первый турок (негромко посыпает проклятие в адрес хозяина). Чтоб он потерял все до последнего пфенинга в этом Таиланде!
Второй турок. Хорошо, если бы какая-нибудь из этих сиамских кошечек откусила ему под корень!
Третий турок. Чтоб его поразила импотенция там, в Таиланде, и все его денежки пропадут зря!
Четвертый турок. Недешевое удовольствие… «рай для мужчин»… даже хозяину приходится денег занимать.
Пятый турок. Скажу я вам, братцы, нам даже и мечтать не приходится о чем-нибудь таком.
Кемаль. Почему? Чем мы хуже этих немцев? Или у нас короче?
Пятый турок. Наши карманы короче… И с дыркой. Вот что.
Кемаль. Это несправедливо. Куда смотрит Аллах?
Старый турок. Не поминай Аллаха всуе. Он к этому разврату не имеет никакого отношения.
Этот сосед Кемаля заметно старше всех остальных здесь, на чердаке. Сидя на своей койке, он раскладывает купленные по дешевке вещички, в основном — это женская одежда.
Кемаль. Ради чего надрывать жилы? Выколачивать копейки? И тратить все на это барахло?
Старый турок. А что еще мне осталось в этой жизни, как не забота о моей семье? Ты бы тоже мог своим купить… вместо того, чтобы тратить деньги на всякие глупости. Я знаю одно место… там сейчас распродажа за полцены.
Приятель Кемаля (старому турку). Да ты на бабу жалеешь истратить марку — другую. Бывал когда-нибудь на пил-шоу? Даже не знаешь, что это такое. Все экономишь. Предпочитаешь на халяву себя ублажать ночью под одеялом… своею собственной рукой…
Хохот прокатился под сводами чердака. Старик, обиженный, сгреб с койки купленное по дешевке барахло, сунул его в чемодан, который задвинул под койку.
Старый турок. Над чем вы ржете, жеребцы? Мои дочери дома, в Турции, одеты как куклы. А будь у них отец такой, как вы, им бы было впору идти на панель.
Кемаль схватил его за плечи и тряхнул.
Кемаль. Кто пойдет на панель? Чьи дочери? А ну, повтори!
Они сцепились не на шутку. Полетели опрокинутые стулья. С электроплиты, пуская клубы пара, рухнули на пол чайники, кастрюли.
Драчунов растащили.
Кемаль (никак не успокоясь). Я убью его! Сломаю шею любому, кто худым словом коснется моих дочерей.
Приятель Кемаля. Да заткнись! Кто хотел обидеть твоих дочерей? У каждого остались дома дети… Думаешь, нам легче?.. Жить без семьи, вдали от дома… на этой чужбине… Да мы готовы душу заложить, чтоб вытащить наших дочерей из нищеты, чтоб защитить их. А есть места — видал рекламу? — где отцы отдают своих дочерей любому туристу за гроши. Здесь, в Европе, любой, кто наскребет копейку, летит в Таиланд, и любая девчонка — к его услугам. «Сиамские кошечки»… Даже несмышленых малолеток тамошние родители продают для утех туристам.
Кемаль. Ты хочешь сказать, что есть еще на земле люди, которым хуже, чем нам, туркам?
Приятель Кемаля. А ты думал? В Африке дохнут с голоду как мухи.
Старый турок. Действительно, мы еще не последние в этом мире. Немцы дают нам работу…
Кемаль. Которой брезгуют сами.
Старый турок. А кто тебя заставляет? Не нравится — не берись.
Кемаль. А кто прокормит мою семью дома?
Старый турок. Вот и работай, пока не дали коленом под зад… береги, что заработал, и отсылай своим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16