И лишь когда экипаж скрылся из виду, у меня появилась возможность собраться с мыслями, и меня начали терзать дурные предчувствия. Поскольку приступ приключился с Гарольдом вскоре после второй почты, я вернулась в кабинет, чтобы взглянуть на то злополучное письмо из Гилфорда. Меня не покидала мысль, что именно оно стало причиной внезапного приступа у Гарольда. Счет от зеленщика по-прежнему лежал на столе, но второго письма нигде не было видно, пока наконец я не заметила в камине остатки какой-то обугленной бумаги. Так как на дворе стоит лето, огонь в камине в то утро не разводили. От письма остался только пепел, но все же мне удалось подобрать крохотный клочок, которого не коснулось пламя. Я привезла его с собой.
— Позвольте мне взглянуть, — попросил я. Миссис Уорбертон открыла сумочку и достала простой конверт.
— Уцелевший кусочек письма находится внутри вместе с веточкой мирта, которую я также нашла в золе. Мне кажется, что она тоже была в письме, хотя и не могу понять почему.
Открыв конверт, я осторожно вытряхнул его содержимое на стол. Как и говорила миссис Уорбертон, это были веточка с темно-зелеными листочками, слегка опаленными пламенем, и крохотный обрывок бумаги размером с флорин, сильно пострадавший от огня, на котором я мог различить только буквы «ви» и чуть дальше «ус». Может быть, это отдельное слово «ус», но к чему здесь оно?
— Так вы говорите, что это мирт? — спросил я, дотрагиваясь до листочков кончиками пальцев. — А разве вы не знаете, что он означает?
— Только не в связи с решением Гарольда немедленно отправиться в психиатрическую лечебницу. Что же касается мирта, то я его сразу узнала. Ведь веточка мирта была и в моем свадебном букете. На языке цветов мирт означает девичью любовь.
— Могу ли я оставить все это у себя? — спросил я, приняв внезапное решение. — С вашего разрешения я хотел бы показать и клочок бумаги, и веточку моему старому другу мистеру Шерлоку Холмсу. Вы о нем слышали? Он снискал широкую известность как сыщик-консультант и мог бы, в чем я не сомневаюсь, провести от вашего имени все те розыски, которые вы захотите предпринять.
Я видел, что миссис Уорбертон сомневается.
— Видите ли, мистер Ватсон, мой муж — человек очень скрытный и вряд ли одобрил, если бы кто-нибудь посторонний вмешался в его дела. Но я действительно наслышана о мистере Холмсе и, поскольку меня глубоко волнует здоровье Гарольда, готова дать свое согласие, если вы гарантируете порядочность вашего друга.
— Вне всяких сомнений!
— Тогда я попрошу вас безотлагательно проконсультироваться с ним. Я знаю, что вы принимаете интересы моего мужа близко к сердцу, — произнесла миссис Уорбертон, вставая и протягивая мне карточку. — Вы найдете меня по этому адресу.
Я навестил Холмса на нашей старой квартире в доме на Бейкер-стрит в тот же день и застал его в гостиной, где он с сосредоточенным видом наклеивал в общую тетрадь вырезки из газет. Но стоило мне объяснить причину моего появления, как детектив отложил кисточку и клей, сел в свое кресло и с неподдельным интересом выслушал полный отчет о необычайной истории, о которой мне поведала миссис Уорбертон.
— Боюсь, Холмс, — заметил я, передавая другу конверт, — что это единственные улики, которые я могу предложить вашему вниманию в странном случае о внезапной и, на мой взгляд, совершенно необъяснимой жалобе Уорбертона на приступы безумия и его решении отправиться в неизвестную частную психиатрическую лечебницу где-то в Сюррее.
— О, местонахождение лечебницы — загадка небольшая, и решить ее совсем нетрудно, — невозмутимо заметил Холмс.
Он извлек обгоревший обрывок бумаги из конверта и, положив его на стол, стал внимательно разглядывать в сильную лупу.
— Из почтового штемпеля нам известно, что письмо отправлено из окрестностей Гилфорда и что часть адреса содержит слово «хаус».
— Но как вы пришли к такому заключению? — удивился я, потрясенный выводом, который он сделал после беглого осмотра «вещественных доказательств».
— Все очень просто, друг мой. Этот клочок бумаги, как нетрудно видеть, представляет собой правый верхний угол листа. Хотя он сильно обгорел, все же вы без труда различите прямые края листа. Так как оборотная сторона клочка чиста, можно предположить, что сохранившийся обрывок соответствует не тексту самого письма, а части адреса, который обычно указывают в правом верхнем углу. Следовательно, буквы «ус» скорее всего являются окончанием слова «хаус», в противном случае оно вряд ли могло бы находиться в этом месте. Первая половина названия места кончается на «ви». Не много найдется в английском языке слов, которые заканчивались бы таким образом и могли им входить в название с сочетанием «хаус». Есть ли вас какие-нибудь догадки на этот счет, Ватсон?
— Так сразу ничего путного не вспоминается, — вынужден был признаться я.
— А что вы скажете по поводу «Айви»? «Айви-хаус», звучит неплохо? По буквам подходит. Я предлагаю завтра же отправиться в Гилфорд и там разузнать в почтовом отделении, нет ли поблизости частной лечебницы под таким названием.
— Так вы беретесь за это дело, Холмс?
— Разумеется, мой дорогой друг! В настоящее время я не занят никакими другими расследованиями, а эта история отличается многими необычными особенностями, по крайней мере весьма странным поведением вашего старого армейского друга Гарольда Уорбертона. Я имею в виду не только его последние поступки. Необходимо выяснить кое-что из его прошлого.
— Но зачем?
— А разве вам не кажется странным нежелание полковника вернуться в Англию, а по возвращении на родину — упорное стремление избегать любых контактов с людьми своего круга? Я нахожу это более чем необычным. Вы знали его по Индии. Расскажите о нем немного, Ватсон. Например, не страдал ли он запоями?
— Наоборот, Уорбертон был воплощением трезвого образа жизни.
— Может быть, он играл?
— Очень редко, причем делал только маленькие ставки.
— Может быть, у него была любовница, требовавшая больших расходов?
— Как вы могли о таком подумать! — вскричал я, до глубины души шокированный этим предположением. — Будет вам известно, что Уорбертон был человеком, неукоснительно следовавшим высоким моральным принципам.
— Образцовая жизнь! — пробормотал Холмс. — В таком случае обратимся к миртовой веточке.
— по мнению миссис Уорбертон, веточка символизирует девичью любовь.
Холмс расхохотался.
— Это всего лишь сентиментальный вздор, мой дорогой друг! Удивительно, что при вашей профессиональной подготовке вы забиваете себе голову подобной чепухой! Красная роза — символ страсти! Мирт — символ девичьей любви! А почему другие, более скромные обитатели растительного царства, такие, как морковь или пастернак, не означают, по-вашему, например, что «моя любовь пустила глубокие корни»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11