С низко опущенной головой и выражением глубочайшего уныния на лице он робко и неуверенно стал подниматься по ступеням крыльца, всем своим видом являя печальное зрелище самой червой меланхолии.
Я позвонил в колокольчик. Дверь отворила горничная и, пригласив нас войти, проводила через холл, обшитый темными дубовыми панелями, в кабинет на втором этаже. Там нас приветствовал доктор Росс Кумбз, который вышел из-за стола, чтобы обменяться с нами рукопожатиями.
Это был человек преклонного возраста, с седой головой, тонкими чертами лица и несколько нервными манерами, что показалось мне странным для врача со столь высокой профессиональной репутацией. Но главным в кабинете, несомненно, была другая особа — дама лет сорока пяти, которую доктор Росс Кумбз представил нам как миссис Гермиону Роули, сестру-хозяйку лечебницы.
В молодости она, видимо, была необыкновенно красивой женщиной. Даже сейчас, в среднем возрасте, она выглядела довольно привлекательной. Ее пышные волосы, лишь слегка тронутые красивой сединой, были собраны в пучок. С того момента, как мы вошли в кабинет, она не спускала с нас больших блестящих черных глаз с выражением искреннего беспокойства. Казалось, экономка читает наши мысли. Ощущение, должен признаться, не из приятных.
Некоторому нашему замешательству способствовало и исходившее от миссис Роули ощущение беспрекословной власти и силы, от которого все мы странным образом почувствовали себя меньше ростом.
Ощущая себя в ее присутствии скованно, я прочитал вслух некоторые выдержки из истории болезни мистера Джеймса Эскотта и вручил ее доктору Россу Кумбэу. Признаюсь, что я раз или два запнулся под пристальным взглядом миссис Роули. Впрочем, к концу чтения я настолько овладел собой, что заключительные слова произнес самым решительным тоном.
— Я вынужден настаивать на праве встречи с моим пациентом в любой момент, когда сочту общение с ним необходимым, — произнес я твердо и решительно. — Речь может идти о некоторых семейных делах, которые мне понадобится обсудить.
На таком пункте настаивал Холмс на случай, если вдруг будет лишен права принимать посетителей, как это произошло с полковником Уорбертоном.
Я заметил, что доктор Росс Кумбз посмотрел на миссис Роули и та утвердительно кивнула.
— Правилами лечебницы это не возбраняется, доктор Ватсон, — произнес доктор Росс Кумбз, передавая мне письменное разрешение.
Оставалось только внести гонорар за недельное пребывание в клинике. Уплатить вперёд требовалось значительную сумму: двадцать пять гиней. Я вручил деньги доктору Россу Кумбзу, который в свою очередь передал всю сумму миссис Роули. Поднявшись с кресла, она отперла дверь в дальнем конце кабинета ключом, который выбрала из связки, висевшей у нее на груди на длинной цепочке, и скрылась в соседней комнате.
Прежде чем дверь успела закрыться, я успел заглянуть в комнату. Похоже, она служила одновременно и кабинетом, и спальней, во всяком случае я разглядел большую конторку, стоявшую у противоположной стены в изножье кровати.
Вскоре экономка вернулась с распиской, которую доктор Росс Кумбз подписал и передал мне.
Покончив с делами, я распрощался со всеми. Последним был Холмс. Оторвав взгляд от ковра, который он печально созерцал, пока шли переговоры, мой друг протянул мне вялую руку и одарил меня взглядом, преисполненным такой скорби, что я ощутил искреннее беспокойство, оставляя его в столь бедственном состоянии.
И только на обратном пути, трясясь в экипаже по дороге на станцию Гилфорд, я подумал, что мои опасения напрасны. Ведь меланхолия Холмса была чистейшим притворством. При мысли об этом я расхохотался, к великому удивлению кучера. Мой старый друг был непревзойденным мастером перевоплощения и мог кого угодно ввести в заблуждение.
Следуя нашей договоренности, я выждал три дня, прежде чем снова отправился в Лонг-Мелчетт. На этот раз я попросил кучера подождать меня неподалеку от главного входа в «Айви-хаус» и пешком добрался до железных ворот. Там я остановился и, убедившись, что за мной никто не наблюдает, наклонился и извлек из щели маленький тщательно сложенный листок, который Холмс оставил в кирпичной кладке.
Послание гласило:
«Дела идут неплохо. Думаю, что вам следует условиться с доктором Россом Кумбзом о встрече со мной завтра (во вторник) и снять для себя номер на ночь в местной гостинице. Пожалуйста, прихватите связку отмычек и позаботьтесь о потайном фонаре и длинной прочной веревке. Они понадобятся вам позднее. С наилучшими пожеланиями Ш. X.»
Последняя просьба озадачила меня: я еще мог понять, зачем Холмсу понадобятся отмычки, но у меня в голове не укладывалось, зачем нужна длинная веревка. Разве что для побега полковника Уорбертона?
Назначение ее стало мне ясно на следующий день, когда я навестил Холмса в «Айви-хаус».
Мы разгуливали по лужайкам лечебного заведения, стараясь держаться подальше от окон, хотя Холмс из предосторожности продолжал изображать Джеймса Эскотта с его шаркающей походкой и опущенным в землю взглядом.
— Вы не забыли захватить с собой отмычки, Ватсон? — спросил Холмс.
— Вот они, Холмс.
— Постарайтесь незаметно опустить их мне в карман.
Выполнив его просьбу, я заметил:
— Я прихватил с собой потайной фонарь и веревку.
— Надеюсь, они не с вами сейчас? — быстро спросил Холмс, бросив на меня взгляд из-под насупленных бровей.
— Нет, конечно, — поспешил я заверить его. — Все находится у меня в гостинице. А для чего понадобилась веревка? Чтобы организовать побег Уорбертона?
— Нет, мой дорогой Ватсон. Такая попытка сейчас была бы обречена на провал. Его содержат в комнате наверху с решеткой на окнах. Такие комнаты предназначены для тех, кто может быть буйным.
— Он действительно сошел с ума? — с горечью спросил я.
Холмс пожал плечами:
— Я не могу ничего утверждать, пока не увижу его своими глазами. Полковника держат взаперти и выпускают погулять только в сопровождении двух служителей. Но сумасшедший он или нет, похищать его зет никакого смысла до тех пор, пока мы не узнаем, почему с Гарольдом Уорбертоном обращаются столь странным образом. Прошу вас, Ватсон, будьте другом и не спрашивайте меня, что именно мы должны выяснить. Пока я не имею ни малейшего представления о том, что это такое. Я только знаю, что есть в этом нечто таинственное. Поэтому я и попросил вас захватить с собой отмычки. Что же касается веревки, то она понадобится не для побега полковника Уорбертона, а для того, чтобы вы смогли проникнуть на территорию «Айви-хаус».
— Я должен проникнуть? Но куда, Холмс?
— Вы не ослышались. На территорию «Айви-хаус». А теперь я попрошу вас внимательно выслушать мои инструкции, ибо повторять их мне некогда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Я позвонил в колокольчик. Дверь отворила горничная и, пригласив нас войти, проводила через холл, обшитый темными дубовыми панелями, в кабинет на втором этаже. Там нас приветствовал доктор Росс Кумбз, который вышел из-за стола, чтобы обменяться с нами рукопожатиями.
Это был человек преклонного возраста, с седой головой, тонкими чертами лица и несколько нервными манерами, что показалось мне странным для врача со столь высокой профессиональной репутацией. Но главным в кабинете, несомненно, была другая особа — дама лет сорока пяти, которую доктор Росс Кумбз представил нам как миссис Гермиону Роули, сестру-хозяйку лечебницы.
В молодости она, видимо, была необыкновенно красивой женщиной. Даже сейчас, в среднем возрасте, она выглядела довольно привлекательной. Ее пышные волосы, лишь слегка тронутые красивой сединой, были собраны в пучок. С того момента, как мы вошли в кабинет, она не спускала с нас больших блестящих черных глаз с выражением искреннего беспокойства. Казалось, экономка читает наши мысли. Ощущение, должен признаться, не из приятных.
Некоторому нашему замешательству способствовало и исходившее от миссис Роули ощущение беспрекословной власти и силы, от которого все мы странным образом почувствовали себя меньше ростом.
Ощущая себя в ее присутствии скованно, я прочитал вслух некоторые выдержки из истории болезни мистера Джеймса Эскотта и вручил ее доктору Россу Кумбэу. Признаюсь, что я раз или два запнулся под пристальным взглядом миссис Роули. Впрочем, к концу чтения я настолько овладел собой, что заключительные слова произнес самым решительным тоном.
— Я вынужден настаивать на праве встречи с моим пациентом в любой момент, когда сочту общение с ним необходимым, — произнес я твердо и решительно. — Речь может идти о некоторых семейных делах, которые мне понадобится обсудить.
На таком пункте настаивал Холмс на случай, если вдруг будет лишен права принимать посетителей, как это произошло с полковником Уорбертоном.
Я заметил, что доктор Росс Кумбз посмотрел на миссис Роули и та утвердительно кивнула.
— Правилами лечебницы это не возбраняется, доктор Ватсон, — произнес доктор Росс Кумбз, передавая мне письменное разрешение.
Оставалось только внести гонорар за недельное пребывание в клинике. Уплатить вперёд требовалось значительную сумму: двадцать пять гиней. Я вручил деньги доктору Россу Кумбзу, который в свою очередь передал всю сумму миссис Роули. Поднявшись с кресла, она отперла дверь в дальнем конце кабинета ключом, который выбрала из связки, висевшей у нее на груди на длинной цепочке, и скрылась в соседней комнате.
Прежде чем дверь успела закрыться, я успел заглянуть в комнату. Похоже, она служила одновременно и кабинетом, и спальней, во всяком случае я разглядел большую конторку, стоявшую у противоположной стены в изножье кровати.
Вскоре экономка вернулась с распиской, которую доктор Росс Кумбз подписал и передал мне.
Покончив с делами, я распрощался со всеми. Последним был Холмс. Оторвав взгляд от ковра, который он печально созерцал, пока шли переговоры, мой друг протянул мне вялую руку и одарил меня взглядом, преисполненным такой скорби, что я ощутил искреннее беспокойство, оставляя его в столь бедственном состоянии.
И только на обратном пути, трясясь в экипаже по дороге на станцию Гилфорд, я подумал, что мои опасения напрасны. Ведь меланхолия Холмса была чистейшим притворством. При мысли об этом я расхохотался, к великому удивлению кучера. Мой старый друг был непревзойденным мастером перевоплощения и мог кого угодно ввести в заблуждение.
Следуя нашей договоренности, я выждал три дня, прежде чем снова отправился в Лонг-Мелчетт. На этот раз я попросил кучера подождать меня неподалеку от главного входа в «Айви-хаус» и пешком добрался до железных ворот. Там я остановился и, убедившись, что за мной никто не наблюдает, наклонился и извлек из щели маленький тщательно сложенный листок, который Холмс оставил в кирпичной кладке.
Послание гласило:
«Дела идут неплохо. Думаю, что вам следует условиться с доктором Россом Кумбзом о встрече со мной завтра (во вторник) и снять для себя номер на ночь в местной гостинице. Пожалуйста, прихватите связку отмычек и позаботьтесь о потайном фонаре и длинной прочной веревке. Они понадобятся вам позднее. С наилучшими пожеланиями Ш. X.»
Последняя просьба озадачила меня: я еще мог понять, зачем Холмсу понадобятся отмычки, но у меня в голове не укладывалось, зачем нужна длинная веревка. Разве что для побега полковника Уорбертона?
Назначение ее стало мне ясно на следующий день, когда я навестил Холмса в «Айви-хаус».
Мы разгуливали по лужайкам лечебного заведения, стараясь держаться подальше от окон, хотя Холмс из предосторожности продолжал изображать Джеймса Эскотта с его шаркающей походкой и опущенным в землю взглядом.
— Вы не забыли захватить с собой отмычки, Ватсон? — спросил Холмс.
— Вот они, Холмс.
— Постарайтесь незаметно опустить их мне в карман.
Выполнив его просьбу, я заметил:
— Я прихватил с собой потайной фонарь и веревку.
— Надеюсь, они не с вами сейчас? — быстро спросил Холмс, бросив на меня взгляд из-под насупленных бровей.
— Нет, конечно, — поспешил я заверить его. — Все находится у меня в гостинице. А для чего понадобилась веревка? Чтобы организовать побег Уорбертона?
— Нет, мой дорогой Ватсон. Такая попытка сейчас была бы обречена на провал. Его содержат в комнате наверху с решеткой на окнах. Такие комнаты предназначены для тех, кто может быть буйным.
— Он действительно сошел с ума? — с горечью спросил я.
Холмс пожал плечами:
— Я не могу ничего утверждать, пока не увижу его своими глазами. Полковника держат взаперти и выпускают погулять только в сопровождении двух служителей. Но сумасшедший он или нет, похищать его зет никакого смысла до тех пор, пока мы не узнаем, почему с Гарольдом Уорбертоном обращаются столь странным образом. Прошу вас, Ватсон, будьте другом и не спрашивайте меня, что именно мы должны выяснить. Пока я не имею ни малейшего представления о том, что это такое. Я только знаю, что есть в этом нечто таинственное. Поэтому я и попросил вас захватить с собой отмычки. Что же касается веревки, то она понадобится не для побега полковника Уорбертона, а для того, чтобы вы смогли проникнуть на территорию «Айви-хаус».
— Я должен проникнуть? Но куда, Холмс?
— Вы не ослышались. На территорию «Айви-хаус». А теперь я попрошу вас внимательно выслушать мои инструкции, ибо повторять их мне некогда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11