— Ничего особенного, имелся ряд моментов, которые могли показаться необычными.
Он опять замолчал, а потом вдруг спросил:
— Послушайте, я знаю, вы сочтете это дурацким формализмом или просто-напросто глупостью, но не позволите ли мне взглянуть на ваше удостоверение.
В первый миг Уорлок уставился на него во все глаза, но тут же улыбнулся, извлек из кармана пачку бумаг, отделил от нее тонкий бумажник и протянул его инспектору. Пербрайт с виноватым видом заглянул внутрь и поспешно вернул хозяину.
— От души надеюсь, что вы не обиделись.
— Что вы, ничуть, сэр. Правда, интересно, за кого вы меня приняли — за Маклина?
— Теперь принято выполнять предписанные формальности, — пожал плечами Пербрайт. — Режим недоверия. Считается, что он позволяет всем чувствовать себя в безопасности.
В комнате наверху раздались тяжелые шаги, и ониксовый плафон закачался на своей цепочке. Пербрайт подался вперед и сказал сержанту Лаву:
— Сид, я думаю этим ребятам стоит поработать на свежем воздухе. Скажи им, пусть возьмут по лопате и займутся садом. Те места, где нужно копать, найти будет нетрудно, если они есть, конечно.
Лав направился к двери.
— Да, и совсем не обязательно держать здесь обоих полицейских в форме. Питерc может возвращаться в участок. — Пербрайт опять повернулся к Уорлоку. — Вам ведь ни к чему, чтобы эта компания все вокруг затоптала. Ну, теперь вернемся к моему рассказу.
В этом доме проживают — или проживали — два человека. Оба — мужчины, каждому лет под сорок. Не родственники. Имя фактического владельца дома — Гордон Периам. У него табачный магазинчик в городе. Дом он унаследовал от матери. Она была вдовой и жила здесь вместе с сыном до самой своей смерти год назад, вернее, чуть больше года.
Второго жильца зовут Брайан Хопджой. Считается, что он коммивояжер, и работает здесь, во Флаксборо, на какие-то фармацевтические фирмы или что-то в этом духе. Есть у нас что-нибудь подобное?
— Есть, наверное, — пожал плечами Уорлок.
— Впрочем, это значения не имеет; насколько я мог понять, разъездная работа для него — только прикрытие. Так или иначе, Хопджой появился в доме за несколько месяцев до смерти старушки матери, и она взяла его на постой.
Уорлок пробежался взглядом по солидной, тщательно ухоженной мебели.
— Платным гостем, скорее, — поправил он.
— Пожалуй. По всей видимости, отношения действительно были вполне дружескими, поскольку Хопджой после смерти старой леди остался жить в своей комнате. Я не знаю, кто им готовил и кто убирался в доме; не похоже, чтобы у них была постоянная прислуга, хотя соседка сказала, что время от времени здесь появляется какая-то девушка, приятельница, по ее словам, одного из них. Это мы вскоре выясним.
Пербрайт заметил, что Уорлок засиделся. Отказавшись от сигареты, он принялся раскачиваться на самом краешке стула и короткими, резкими движениями рук рубить воздух. Инспектор отвернулся.
— Простите, вы пепельницы поблизости не видите?..
Уорлок с готовностью вскочил на ноги и начал, пружиня на носках и вытягивая шею, обзор многочисленных безделушек из коллекции покойной миссис Периам. Пербрайт стряхнул пепел в камин и возобновил свой рассказ.
— Во вторник, когда принесли письмо, меня в участке не было. Дежурный сержант отнесся к нему скептически — это вполне естественно, если не углубляться в содержание, — и просто послал по указанному адресу одного констебля, чтобы тот позвонил в дверь и на скорую руку осмотрел дом. На звонок никто не ответил, и на том все успокоились.
Вчера утром письмо попало ко мне. Я отнес его прямо к главному констеблю — вы, кстати, знакомы со стариной Чаббом? — Уорлок, разглядывая серебряные кубки, расставленные в ряд на буфете, покачал головой. — Непременно познакомьтесь, — продолжал Пербрайт. — Это человек, который убежден, что все преступления в нашем городе совершаются только в воображении подчиненных. Правда, на сей раз он по-настоящему встревожен.
— Я бы сказал, что насчет Периама ему не стоит особо волноваться, — заметил Уорлок. Он как раз закончил читать надписи на кубках. — Настоящий атлет.
— То же самое говаривали и о Самсоне. — Пербрайт взглянул на часы. — Нет, мистер Уорлок, дело в том, что оба джентельмена исчезли. Конечно, всему может существовать самое невинное объяснение — несмотря на анонимное письмо, — но мы так не думаем. Один из двух относится к особой категории людей. Об этом знаем только мы с шефом, и, боюсь, в данный момент я не могу посвятить вас в это обстоятельство, но, уверяю вас, оно придает делу совершенно иную окраску. По крайней мере, я должен так думать, исходя из имеющейся информации.
— Я вижу, сами вы в этом не очень уверены.
— Сказывается узость кругозора, — улыбнулся Пербрайт. — Мы привыкли считать, что все преступления в нашем городе никого, кроме нас, не касаются.
— Даже убийства?
— Особенно убийства.
— А в данном случае…
— В данном случае, мистер Уорлок, я должен просить вас не расспрашивать меня, как бы я ни тяготился навязанными мне секретами. Факт убийства еще не установлен окончательно, поэтому вас и вызвали.
— Предоставьте это мне, сэр. Какие-нибудь зацепки есть? — Уорлок опять превратился в нетерпеливого парня на подхвате.
— Мы нашли кое-что интересное. Пойдемте посмотрим, сейчас покажу.
Когда они уже были готовы выйти из комнаты, на пороге появился сияющий сержант Лав.
— Они начали, сэр. В гараже нашли лопату. Он посмотрел на дверь, ведущую в сад, и с одобрением добавил:
— Этот дождь пошел как раз вовремя, копать им будет легче.
— Что ж, тогда очень хорошо, что я распорядился вычерпать канализационный отстойник, — сказал Пербрайт Уорлоку. — Сильный дождь смыл бы все без остатка. — Он шагнул в узкий коридор и прошел по ковру к началу лестницы, что вела на второй этаж.
— Отстойник?
— Да. Мы тут для вас все аккуратно разлили по бутылям. Знаете, остатки того, что стекло из ванной.
— Вы имеете в виду мыльную воду? Пербрайт поморщился.
— Господи, да нет же. Я имею в виду мистера Периама — или мистера Хопджоя. В растворе.
Стоя на пороге, Уорлок напряженно обозревал ванную, словно служитель ограбленного музея, который смотрит на пустые рамы и не смеет поверить своим глазам.
— Извините, если мы тут чуть-чуть переусердствовали, — проговорил Пербрайт из-за его спины. — Главному констеблю не терпелось понадежнее упрятать основной экспонат. Ванна у нас; вы можете осмотреть ее в любое удобное для вас время.
— Да, но отпечатки…
— О, не беспокойтесь, все, что можно было снять, мы сняли до того, как выпустили на нее водопроводчика. В любом случае, ему было велено не трогать ничего, кроме труб.
Уорлоку такой ответ явно не понравился; он шагнул вперед на середину комнаты, освобождая место для инспектора, Пербрайт встал рядом и показал на зеленую стену над кафельной панелью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Он опять замолчал, а потом вдруг спросил:
— Послушайте, я знаю, вы сочтете это дурацким формализмом или просто-напросто глупостью, но не позволите ли мне взглянуть на ваше удостоверение.
В первый миг Уорлок уставился на него во все глаза, но тут же улыбнулся, извлек из кармана пачку бумаг, отделил от нее тонкий бумажник и протянул его инспектору. Пербрайт с виноватым видом заглянул внутрь и поспешно вернул хозяину.
— От души надеюсь, что вы не обиделись.
— Что вы, ничуть, сэр. Правда, интересно, за кого вы меня приняли — за Маклина?
— Теперь принято выполнять предписанные формальности, — пожал плечами Пербрайт. — Режим недоверия. Считается, что он позволяет всем чувствовать себя в безопасности.
В комнате наверху раздались тяжелые шаги, и ониксовый плафон закачался на своей цепочке. Пербрайт подался вперед и сказал сержанту Лаву:
— Сид, я думаю этим ребятам стоит поработать на свежем воздухе. Скажи им, пусть возьмут по лопате и займутся садом. Те места, где нужно копать, найти будет нетрудно, если они есть, конечно.
Лав направился к двери.
— Да, и совсем не обязательно держать здесь обоих полицейских в форме. Питерc может возвращаться в участок. — Пербрайт опять повернулся к Уорлоку. — Вам ведь ни к чему, чтобы эта компания все вокруг затоптала. Ну, теперь вернемся к моему рассказу.
В этом доме проживают — или проживали — два человека. Оба — мужчины, каждому лет под сорок. Не родственники. Имя фактического владельца дома — Гордон Периам. У него табачный магазинчик в городе. Дом он унаследовал от матери. Она была вдовой и жила здесь вместе с сыном до самой своей смерти год назад, вернее, чуть больше года.
Второго жильца зовут Брайан Хопджой. Считается, что он коммивояжер, и работает здесь, во Флаксборо, на какие-то фармацевтические фирмы или что-то в этом духе. Есть у нас что-нибудь подобное?
— Есть, наверное, — пожал плечами Уорлок.
— Впрочем, это значения не имеет; насколько я мог понять, разъездная работа для него — только прикрытие. Так или иначе, Хопджой появился в доме за несколько месяцев до смерти старушки матери, и она взяла его на постой.
Уорлок пробежался взглядом по солидной, тщательно ухоженной мебели.
— Платным гостем, скорее, — поправил он.
— Пожалуй. По всей видимости, отношения действительно были вполне дружескими, поскольку Хопджой после смерти старой леди остался жить в своей комнате. Я не знаю, кто им готовил и кто убирался в доме; не похоже, чтобы у них была постоянная прислуга, хотя соседка сказала, что время от времени здесь появляется какая-то девушка, приятельница, по ее словам, одного из них. Это мы вскоре выясним.
Пербрайт заметил, что Уорлок засиделся. Отказавшись от сигареты, он принялся раскачиваться на самом краешке стула и короткими, резкими движениями рук рубить воздух. Инспектор отвернулся.
— Простите, вы пепельницы поблизости не видите?..
Уорлок с готовностью вскочил на ноги и начал, пружиня на носках и вытягивая шею, обзор многочисленных безделушек из коллекции покойной миссис Периам. Пербрайт стряхнул пепел в камин и возобновил свой рассказ.
— Во вторник, когда принесли письмо, меня в участке не было. Дежурный сержант отнесся к нему скептически — это вполне естественно, если не углубляться в содержание, — и просто послал по указанному адресу одного констебля, чтобы тот позвонил в дверь и на скорую руку осмотрел дом. На звонок никто не ответил, и на том все успокоились.
Вчера утром письмо попало ко мне. Я отнес его прямо к главному констеблю — вы, кстати, знакомы со стариной Чаббом? — Уорлок, разглядывая серебряные кубки, расставленные в ряд на буфете, покачал головой. — Непременно познакомьтесь, — продолжал Пербрайт. — Это человек, который убежден, что все преступления в нашем городе совершаются только в воображении подчиненных. Правда, на сей раз он по-настоящему встревожен.
— Я бы сказал, что насчет Периама ему не стоит особо волноваться, — заметил Уорлок. Он как раз закончил читать надписи на кубках. — Настоящий атлет.
— То же самое говаривали и о Самсоне. — Пербрайт взглянул на часы. — Нет, мистер Уорлок, дело в том, что оба джентельмена исчезли. Конечно, всему может существовать самое невинное объяснение — несмотря на анонимное письмо, — но мы так не думаем. Один из двух относится к особой категории людей. Об этом знаем только мы с шефом, и, боюсь, в данный момент я не могу посвятить вас в это обстоятельство, но, уверяю вас, оно придает делу совершенно иную окраску. По крайней мере, я должен так думать, исходя из имеющейся информации.
— Я вижу, сами вы в этом не очень уверены.
— Сказывается узость кругозора, — улыбнулся Пербрайт. — Мы привыкли считать, что все преступления в нашем городе никого, кроме нас, не касаются.
— Даже убийства?
— Особенно убийства.
— А в данном случае…
— В данном случае, мистер Уорлок, я должен просить вас не расспрашивать меня, как бы я ни тяготился навязанными мне секретами. Факт убийства еще не установлен окончательно, поэтому вас и вызвали.
— Предоставьте это мне, сэр. Какие-нибудь зацепки есть? — Уорлок опять превратился в нетерпеливого парня на подхвате.
— Мы нашли кое-что интересное. Пойдемте посмотрим, сейчас покажу.
Когда они уже были готовы выйти из комнаты, на пороге появился сияющий сержант Лав.
— Они начали, сэр. В гараже нашли лопату. Он посмотрел на дверь, ведущую в сад, и с одобрением добавил:
— Этот дождь пошел как раз вовремя, копать им будет легче.
— Что ж, тогда очень хорошо, что я распорядился вычерпать канализационный отстойник, — сказал Пербрайт Уорлоку. — Сильный дождь смыл бы все без остатка. — Он шагнул в узкий коридор и прошел по ковру к началу лестницы, что вела на второй этаж.
— Отстойник?
— Да. Мы тут для вас все аккуратно разлили по бутылям. Знаете, остатки того, что стекло из ванной.
— Вы имеете в виду мыльную воду? Пербрайт поморщился.
— Господи, да нет же. Я имею в виду мистера Периама — или мистера Хопджоя. В растворе.
Стоя на пороге, Уорлок напряженно обозревал ванную, словно служитель ограбленного музея, который смотрит на пустые рамы и не смеет поверить своим глазам.
— Извините, если мы тут чуть-чуть переусердствовали, — проговорил Пербрайт из-за его спины. — Главному констеблю не терпелось понадежнее упрятать основной экспонат. Ванна у нас; вы можете осмотреть ее в любое удобное для вас время.
— Да, но отпечатки…
— О, не беспокойтесь, все, что можно было снять, мы сняли до того, как выпустили на нее водопроводчика. В любом случае, ему было велено не трогать ничего, кроме труб.
Уорлоку такой ответ явно не понравился; он шагнул вперед на середину комнаты, освобождая место для инспектора, Пербрайт встал рядом и показал на зеленую стену над кафельной панелью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48