ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Жор, ты что, шаришь по ее карманам?
Убирает в доме кое-как, вещи в кучу, ничего не найдешь... Да, шарю. Тебе же некогда, а за Нюськой контроль нужен. А то сегодня — спички, завтра — шприцы. Ты хочешь, чтобы твоя дочь стала наркоманкой?! Или в подоле принесла?
— Жора, ну что ты несешь! Какой подол, какие шприцы, какие наркоманы! Нюська нормальный подросток, у нее нормальные друзья.
Лобанов уже не слушал. Он закончил паковать свои мешки и надевал ветровку — разыскал.
— Ты надолго?
— Недели на две. С мужиками договорился, у них лицензия на горбушу, в бригаду взяли.
«Точно, нерест начался. Ну, хоть икры притащит», — подумала Ольга. Лобанов каждое лето прибивался к какой-нибудь рыболовецкой бригаде, приносил в дом красной икры и по нескольку мешков красной рыбы. Икру мужики солили еще у реки, а рыбу Лобанов разделывал на куски дома и забивал ими всю морозилку. В сезон горбуша на рынке стоила копейки, за три рыбины просили денег, как за десяток яиц. Но, по крайней мере, не надо было тратить хотя бы этих денег. И с рыбой не надо было возиться — достал из морозилки и готовь.
— Жор, может, ты мне ключи от машины оставишь?
— Оставлю, — подозрительно легко согласился Лобанов. — Только заправить надо — бак пустой.
«Понятно, опять на мели», — подумала Ольга. Свой красный, как пожарная машина, «нисан-патрол» Лобанов купил прошлым летом. Приезжала группа экстремалов из Германии, и Лобанов устроил им такой сплав по колымским порогам, что бедные фрицы набрались, похоже, впечатлений лет на пять. По крайней мере, этим летом они не приехали, хотя и обещали. Гонорара от туристов ему хватило на «патрол». Не новый, конечно, но и не сильно подержанный, чуть ли не спецзаказом из Японии везли. Автомобиль выглядел мощно, бензин кушал по-взрослому Ольгу Лобанов подпускал к «патролу», только если был совсем на мели. Она тогда заливала полный бак и каталась по городу — поддерживала водительский навык. Курсы Ольга окончила еще в позапрошлом году, но на свою машинку накопить все никак не получалось. Так и каталась на чужих. То у Славы Птицына, главного редактора «Территории» и своего непосредственного начальника выпросит порулить, то у Таньки Мухиной, — своей коллеги и лучшей подруги. Кстати, и Слава, и Танька доверяли ей машину легко — у Ольги начисто отсутствовал женский водительский кретинизм. Она чувствовала машину, машина чувствовала ее, но в том случае, если в салоне не было Лобанова. Если он был, то начинал шуметь, одергивать, командовать, комментировать. С ним больше получаса Ольга за рулем не выдерживала — уставала так, будто гоняла шесть часов по перевалам. Теперь, похоже, она получила подарок судьбы — машина две недели в ее полном распоряжении, Лобанов — вне досягаемости.
— И поаккуратнее там, а то начнешь по дороге ворон ловить. Смотри, куда едешь, а то приедешь куда смотришь! Ну, все, я пошел, мужики уже под окнами сигналят, — махнул рукой Лобанов, сгреб свои мешки и исчез. На две недели!!!
Ольга пошла на кухню, заварила себе кофе. Спать хотелось отчаянно, но лучше перетерпеть до вечера и не ложиться. Так быстрее в новое время войдет, а то выспится до вечера, а ночью будет маяться — восемь часов разницы с Москвой, день и ночь местами меняются. Только чем заняться? За Лобановым, что ли, прибрать? Раскидал барахло по всей квартире. Ольга попинала коробку с зимней обувью — Лобанов вытащил ее с антресоли да так и бросил в коридоре.
— Мамочка приехала! — Нюська влетела в двери конопатой бестией и повисла у Ольги на шее.
— Привет, зайчоныш, — чмокнула Ольга дочь в макушку. — Как ты тут без меня?
— Нормально!
— Жора не очень доставал?
— Да так, бурчал себе. Один раз, правда, разорался, а я на улицу сбежала. Кричал, что домой не пустит. Я даже с Надей договорилась, если что, у нее буду ночевать.
— То есть?
— Да не волнуйся, я пришла в десять, Жоры не было, я быстренько спать улеглась, даже не слышала, когда он вернулся. А он утром повыступал немного и все. Знаешь, папа звонил!
— И как он там, в своем Техасе? — Вадим уехал в Америку по рабочей визе месяц назад.
— Говорит, что хорошо. Говорит, с ним контракт заключили на три года, тетя Ира и мальчишки оформляют визы, едут к нему осенью. Папа говорит, что через полгода и я могу приехать, если захочу в Америке учиться.
— А ты хочешь?
— Не знаю, английский подзубрить придется. И, говорят, школы у них странные и учат там плохо. — Нюська явно хотела в Америку, но боялась обидеть мать.
— Нюсь, ты чего выдумываешь? Нормальные там школы, просто учат по-другому. Так, как твоя Наталья Степановна, никто визжать на уроке не посмеет — вмиг с работы вылетит.
Ольга знала, о чем говорила. В 93-м, когда открылся «железный занавес», Магадан побратался с Анкориджем и Ольга попала в первую делегацию журналистов, приглашенных на Аляску. Контраст сытого чистенького изобильного Анкориджа с грязным, серым голодным (еще очень хорошо помнилось, как очередь за мясом по талонам занимали с семи утра) Магаданом был ошеломительным. Ольга заходила в магазины, в школы, в дома, смотрела на довольные, беззаботные лица американцев и чувствовала себя то ли во сне, то ли в сказке. В быль и явь вернулась через десять дней и еще две недели лежала на кровати лицом к стене. Вставала только для того, чтобы написать в свою газету очередную заметку про рай по имени Анкоридж, заново переживая сказочные мгновения, и опять впадала в ступор. Лежать лицом к стене ей никто не мешал: Нюська была в Екатеринбурге у бабушки, Лобанов ходил в какой-то поход. А когда вернулся, вытащил Ольгу из ступора очень просто. Выгреб ее из кровати, налил водки и заставил выпить. Потом Ольга рыдала, спрашивала, за какие грехи ее угораздило родиться в этой стране, потом пела про мороз, потом разрешила Лобанову заняться с ней сексом. Наутро проснулась с трещащей от похмелья головой — и вернулась на родину.
— Мам, так ты отпустишь? — Нюська аж дыхание затаила, так хотела, чтобы мать сказала «да».
— Отпущу, конечно. Закончишь восьмой класс, английский подтянешь — и дуй в свою Америку.
— Здорово! Слушай, мам, ты, наверное, голодная с дороги! Мы у Нади пироги пекли с навагой. Сами! Вот, я тебе принесла кусок.
— Неужели и тесто сами месили?
— Не, тесто мы в гастрономе купили замороженное. А навагу нам Колька Птицын дал, он ее с пирса наловил. Сейчас чай поставлю.
— Нюсь, чайник еще горячий.
Нюська вытащила из пакета кусок пирога, завернутый в салфетку, развернула и торжественно водрузила его на тарелку. Ей явно нравилось ухаживать за матерью. Выглядел пирог вполне съедобно: румяный, пропеченный, только снизу чуть-чуть, самую малость подгорел. Ольга взяла пирог в руки и попыталась откусить. Тесто откусилось хорошо, а дальше зубы почувствовали сопротивление:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32