Неужто я?
«Раз отшучивается, значит, тоже волнуется, — отметила про себя Наталья. — Ну да ладно; Встречусь с Никитой, выясню его планы по поводу Ивана, и сразу ребятам все расскажу. Глядишь, успокоятся. Хотя нет. По поводу Ваньки Никита собирался, когда к нам в гости придет, как бы невзначай предложить. А, потом соображу».
Никита ровно в два позвонил снизу.
— Карета подана, кучер ждет.
Наталья едва успела привести себя в порядок. Только в последний момент сообразила, что ведь идет, по сути, на свидание, и надо выглядеть получше. Правда, тут же с собой заспорила: а надо ли слишком наряжаться? Она ведь не собирается охмурять Никиту. Им просто нужно по делу поговорить.
Залезла в шкаф. Все не то! Либо слишком нарядно, либо чересчур повседневно. Требовалось же как раз нечто средненькое. Как говорит Варвара, строго, неброско, но со вкусом. Вот так и мучилась Наталья до последнего момента возле шкафа, и в результате в полном отчаянии нацепила первое попавшееся под руку. Юбку от костюма, в котором несколько раз выступала, и белую блузку со сложным воротником.
Перед выходом погляделась в зеркало и недовольно поморщилась: наряд полнил, однако на исправление ошибки времени не было. Надо было не диалоги сочинять, а заранее одежду выбрать. Но что поделаешь. Хотя эта юбка без пиджака оказывается, совсем; не смотрится, а пиджак в такую жару надевать — самоубийство.
Крайне недовольная собой, она спустилась к Никите. Он, радостно улыбаясь, выбежал из салона машины навстречу ей.
— Ой, вы сегодня такая торжественная, а я как-то не сообразил. Вот. Налегке. Думал, раз едем гулять…
Он с трагическим видом оглядел себя: джинсы и рубашка с короткими рукавами.
— Никита, да все нормально, — поторопилась успокоить его Наталья. — Это я как-то не сообразила. Может, переодеться? Подождете еще чуть-чуть.
— Не надо. Мне так нравится, — испуганно отозвался он.
— Тогда поехали.
Наталья, кажется, поняла, в чем дело. Наверное, решил, что у нее на переодевание уйдет еще часа два.
По дороге Никита расспрашивал ее о детях, вернее, о том, что они собираются делать в летние каникулы. Тема хорошая, нейтральная, и Наталья старалась рассказывать как можно более многословно, чтобы он в машине не завел разговор о ее работе. Ей почему-то хотелось перейти к этой теме уже в Ботаническом саду. Так она настроилась загодя.
— А вы, Никита, летом куда-нибудь собираетесь? — спросила она.
Я? — он, на мгновение оторвав глаза от дороги, посмотрел на нее. — Наташа, а что мы все «вы» да «вы». Будто чужие! Мне как-то даже неловко. Может, лучше на ты перейдем.
Наталье на вы было вполне ловко, однако не спорить же с ним. Еще истолкует неправильно, будто она лучшего друга мужа отталкивает!
— Да, если хотите, пожалуйста.
— Если хочешь, — поправил он.
— Ну да. Правильно. Так где ты, Никита, собираешься отдыхать.
— Какое там отдыхать! — засмеялся он. — Мне бы с фирмой до конца разобраться. Знаешь, хозяином быть хорошо только тогда, когда на других смотришь, а когда сам становишься… А дядя еще болел. Дела в конце жизни запустил. Теперь вот выруливаю. Надолго еще хватит. В общем, Наташа, за меня две тети отдыхают.
Наташа прыснула:
— Те самые, которые у тебя на проценте.
— Они, мои дорогие, они, мои любимые, — весело продолжал Никита. — Это я своей долей долги покрываю, а они на море катаются. Вот она, справедливость. О! Мы почти приехали. Сейчас в переулочке припаркуюсь и пойдем цветочки нюхать.
Вылезая из машины, Наталья лихорадочно вспоминала, с чего собиралась начать разговор, однако стоило им войти в сад, домашние заготовки напрочь вылетели из головы.
— Ой, как же тут красиво! — воскликнула она. — Цветы такие яркие, необычные!
И она пошла между клумбами, читая таблички с латинскими названиями. Никита следовал за ней.
— Вот Паше бы сюда, — оглянулась она на своего спутника. — Он так цветы любил.
— Да. Постоянно про дачу говорил, — кивнул Никита. — И что там сажал. Я-то сам с растениями не очень.
Теперь они шли по дорожке рядом, он на голову выше нее, и у Натальи было очень странное ощущение. Когда она ему что-нибудь говорила, приходилось задирать голову, а Никита, когда отвечал, невольно склонялся к ней. Так непривычно! Паша-то с ней практически одного роста был. Особенно, если она каблуки надевала. А тут такая разница. Не сказать, чтобы она уж такого низкого роста, а чувствовала себя по сравнению с Никитой крохотной.
Они покружила по дорожкам старинного сада. Заглянули в оранжереи, но внутрь войти не решились — жарко и душно.
— Может, посидим в теньке на лавочке? — спросил Никита. — Или хочешь сразу в кафе?
— Нет, давай здесь посидим. Мне с тобой нужно серьезно поговорить.
«Или сейчас, или никогда!» — про себя договорила Наталья.
— Поговорить? Ну давай.
Он опустился на лавочку под металлической аркой, густо увитой диким виноградом. — Никита, — нервно теребя лежащую на коленях сумку, с трудом начала Наталья. — Я… я не могу принять твоего предложения о работе. Понимаешь, ничего не получится. Только не думай, что я не хочу. Просто такая работа… Очень удобная… Я почти все время дома. И платят хорошо…
Никита, к ее удивлению, весело расхохотался.
— Ну, ты меня напугала! Решил, у тебя что-то случилось! Не хочешь у меня работать, не надо. Я совсем не настаиваю. Просто помочь хотелось. А тебя, если я правильно понимаю, повысили. Нравится работа, и слава богу. Я за тебя только рад. Да ты вообще, Наташа, такой молодец! Осталась с тремя детьми и выплыла. Теперь карьеру делаешь. Вообще-то я карьеристок терпеть не могу. Но у тебя-то выхода не было. Что я, не понимаю. Детей кормить надо. Сколько ни зарабатываешь, все мало!
— Да я… — начала было Наталья, и осеклась.
Слова Никиты по поводу карьеристок подействовали на нее, как ледяной душ. Говорить, что стала писательницей, или не говорить? Вдруг ему это Тоже не понравится? Хотя какая ей разница, что ему там понравится. Она даже рассердилась на себя. Нет, она ему скажет, она ему все скажет, а он пусть кушает факты!
— Знаешь, Никита, я, если честно, не совсем в издательстве работаю.
— Та-ак, — протянул Никита, оторвав от лозы листик дикого винограда. — И где же ты на самом деле трудишься, что ты от меня столь тщательно это скрывала?
— Да вообще-то работаю на издательство, только сама по себе.
— Не очень понятно.
— Ну… я… стала писательницей. — Столь извиняющимся тоном произнесла Наталья, словно признавалась в преступлении.
Он захохотал громче прежнего.
— Ну ты даешь! Пашка бы точно не поверил! — Смех его резко оборвался, и, взяв Наталью легонько за плечи, он повернул ее к себе. — Нет, ты не шутишь?
— Совершенно серьезно.
— И что ты пишешь? Детективы?
— Да нет. Романы. Для женщин. Только не смейся, пожалуйста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27