Мальков там, а он здесь, в самом хвосте?! А ведь в Асуан БН летел в одном самолете с Хрущевым, а вот Мальков с Хрущевым не летел. Там, в носовой, кроме Малькова, показалось Голубеву, во втором ряду слева еще и Томилин из странного дома в странном московском переулке. Усы отпустил, бородку, во всем остальном - как две капли.
Еще пообщались, и Голубева дернуло спросить:
- Рядом с Мальковым-то? Томилин? Я-то видел его без бородки. -Помолчав, еще спросил: - Это вы направили меня к Томилину? С повесточкой? На собеседование?
- Какой нахал, какой нахал! - удивился БН. - Вот не ожидал! Ну тогдазнай: я зря ничего не делаю. Сделал - значит, нужно было! Не сделал ненужно было!
И тут БН стал дремать; голова влево, ноги вправо, посредине дышитмассивное туловище.
До Москвы оставалось сорок минут, когда он проснулся.
- Голубев! Хочу сказать тебе спасибо! Говорю: спасибо!
- Я же со снимками в Асуане не сумел?
- Есть за что, есть, я зря не говорю. Мы с тобой хорошо поработали,хорошо сработались, я доволен... Завтра принесешь в кадры заявление - пособственному желанию. Сегодня четверг, завтра пятница. Ни пуха ни пера...
Хорошо стало голубевской душе, очень хорошо, легко! Ему давно не былотак легко. Однако Голубев не выдал радости, сидел с каменным, насколькоэто возможно, лицом.
В аэропорту Внуково в очереди на паспортном контроле, в очереди забагажом они снова оказались рядом, но были уже как бы и незнакомы. И опятьхорошо, но вдруг БН нарушил незнакомство - посмотрел-посмотрел на свойчемодан, открыл его и сказал:
- Сволочи! Носки сперли!
- Какие носки? - нечаянно отреагировал Голубев.
- Разного цвета, а размер один - сорок четвертый. На себя. В Каирекупил. Ну, это не в Египте, это наши удумали, вот сейчас и успели, сиюминуту. И жаловаться бесполезно - не докажешь. Уж на что в Египтеворуют - у нас похлеще! Ну, чего улыбаешься? Хорошо улыбаться, когда утебя ничего не сперли!
Еще кивнули друг другу и разошлись.
Голубев подумал: БН, когда он общался с Хрущевым, мучился вопросом:
"А почему не я? А я чем хуже?" И в самом деле - он хуже не был, во всякомслучае вождь мог бы получиться из БН не хуже других вождей и членов ПБ..
Дочке Голубев привез из Египта ожерелье. Простенькое, из камушковразного цвета, различной формы, но, показалось Голубеву, оригинальноеДочка тотчас ожерелье надела, принялась вертеться перед зеркалом.
- Ну как, мамочка? Подходит?
- По-моему, миленькое, - ответила жена. - К тому же египетское.
- А кто поймет, что египетское? - вздохнула дочь. - Ни один болван не поймет!
- Прицепи записочку: приобретено в Асуане такого-то числа, посоветовал сын. - В конце восклицательный знак...
- Ты сам из тех, которые и с запиской не поймут!
- Восклицательного знака не поймут? Тогда поставь вопросительный предложил Алешка.
Алешка получил отличную логарифмическую линейку... Логарифмическая, понимал Голубев, не очень-то ему нужна, зато была красива, смногочисленными шкалами и в прекрасном футляре. Наверное, в Египтетакие не пользовались спросом - стоила она дешево.
В свои студенческие годы Голубев с такой ни в жизнь не расстался бы,кожаный футляр чего стоил! Классная линейка, сложная линейка, Голубевдаже не знал, какое назначение имеют две верхних шкалы. Для каких таких расчетов? Сыну, современному физику, это был примитив, но спросить что к чему Голубеву показалось стеснительным.
Жена получила два ситцевых, очень симпатичных отреза. Симпатично, неторопясь она поцеловала Голубева.
Когда сели за стол, жена спросила:
- Ну что, товарищ египтянин? Как там дела-то? В Африке?
- Нил перекрыли...
- Вот-вот! От нашего папочки дождешься - он все в подробностяхрасскажет! - усмехнулась дочь. - Насера видел?
- Видел... - кивнул Голубев и вспомнил сцену с участием Насера иХрущева на стадионе Асуана, встречу на аэродроме.
- Вблизи?
- За руку здоровался.
- Красивый мужчина? Судя по портретам - очень.
- Так оно и есть...
- А фигура? Действительно очень стройный?
- Мне показалось - идеальное телосложение.
- Я так и думала.
- Ну а наш-то, Хрущев-то? - спросил сын. - Суетился?
- Не без этого...
- Как ты думаешь, что самое главное, из-за чего Хрущев поехал в Египет? Что у них с Насером общего? Общий вождизм?
- Не знаю... Я не дипломат. А Нил перекрыли.
- Ах, отец, отец, - покачал головой сын. - Во всем мире строят ГЭС. Во всем мире реки перекрывают! Процесс необратимый... Тут Голубев завелся:
- Во всем мире! Во-первых, неизвестно, к чему это приведет весь мир!Во-вторых, в цивилизованных странах никто не перекрывает равнинныхрек только горные! Америка Миссисипи бережет, а мы из Волги стоячуюканаву сделали! Мы на Нижнюю Обь замахнулись и вот еще Египетспровоцировали, а Нил - это же священная река!
- Ну не мы, кто-то другой строил бы Асуан. Обязательно. Немцы строилибы, раз выгодно для них, а не для Египта. Жена спросила:
- Салат понравился?
- Очень вкусно!
- Совершенно новый рецепт. К твоему приезду.
- Очень, очень вкусный...
Жена Татьяна с годами становилась все заботливее и заботливее: готовилавкуснее, вовремя отсылала мужа спать, не давала читать по ночам, онпринимал лекарства - она следила, чтобы принимал аккуратно, до или после еды, как указывал врач, носовые платки, сорочки и галстуки всегда чистенькие, выглаженные. Не то что в молодости. В молодости, помнится, если он просил жену разбудить его пораньше, она отвечала:
- Неизвестно, кто кого разбудит - я тебя или ты меня. Год назад, побольше того, Голубев сказал жене:
- Ты, Танюша, заботливая стала...
- Естественно, - ответила она. - Дети подросли, сами самовоспитываются, у меня времени больше стало.
Дети взрослеют, забот о них меньше, Голубев стареет, забот о нембольше... Приятно впадать в детство. За салатом последовал борщ Голубев и вопроса ждать не стал, хорош ли, постучал ложкой по тарелке.
- Замечательно!
- А твой начальник? Большой-то? Как себя в Египте показал? - спросила, хотя и без особого интереса, Татьяна.
Разговор о Большом Начальнике Голубев не хотел начинать за семейнымобедом, планировал его на завтра, в отсутствие детей, но деваться былонекуда.
- Большой - он мне больше не начальник!
- Ушел куда-нибудь? В Цека ушел?
- Я ушел...
- С какого времени?
- С завтрашнего дня...
- Сегодня четверг, завтра пятница, - сказала жена. - "По собственному"?
- Он мне предложил. А я рад.
- Вот как... - задумалась жена, а дети примолкли.
- Очень вкусный борщ! - Голубев снова постучал ложкой по тарелке,уже пустой, но еще красной, под цвет свеклы.
- Куда же ты теперь? Об этом думал?
- Не вплотную, но думал.
- И вот?
- Вот пойду в институт, на кафедру. На преподавательскую работу.
- Возьмут?
- У меня степень. По совместительству уже читаю курс.
- У нас в стройтресте прорабы и те со степенями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Еще пообщались, и Голубева дернуло спросить:
- Рядом с Мальковым-то? Томилин? Я-то видел его без бородки. -Помолчав, еще спросил: - Это вы направили меня к Томилину? С повесточкой? На собеседование?
- Какой нахал, какой нахал! - удивился БН. - Вот не ожидал! Ну тогдазнай: я зря ничего не делаю. Сделал - значит, нужно было! Не сделал ненужно было!
И тут БН стал дремать; голова влево, ноги вправо, посредине дышитмассивное туловище.
До Москвы оставалось сорок минут, когда он проснулся.
- Голубев! Хочу сказать тебе спасибо! Говорю: спасибо!
- Я же со снимками в Асуане не сумел?
- Есть за что, есть, я зря не говорю. Мы с тобой хорошо поработали,хорошо сработались, я доволен... Завтра принесешь в кадры заявление - пособственному желанию. Сегодня четверг, завтра пятница. Ни пуха ни пера...
Хорошо стало голубевской душе, очень хорошо, легко! Ему давно не былотак легко. Однако Голубев не выдал радости, сидел с каменным, насколькоэто возможно, лицом.
В аэропорту Внуково в очереди на паспортном контроле, в очереди забагажом они снова оказались рядом, но были уже как бы и незнакомы. И опятьхорошо, но вдруг БН нарушил незнакомство - посмотрел-посмотрел на свойчемодан, открыл его и сказал:
- Сволочи! Носки сперли!
- Какие носки? - нечаянно отреагировал Голубев.
- Разного цвета, а размер один - сорок четвертый. На себя. В Каирекупил. Ну, это не в Египте, это наши удумали, вот сейчас и успели, сиюминуту. И жаловаться бесполезно - не докажешь. Уж на что в Египтеворуют - у нас похлеще! Ну, чего улыбаешься? Хорошо улыбаться, когда утебя ничего не сперли!
Еще кивнули друг другу и разошлись.
Голубев подумал: БН, когда он общался с Хрущевым, мучился вопросом:
"А почему не я? А я чем хуже?" И в самом деле - он хуже не был, во всякомслучае вождь мог бы получиться из БН не хуже других вождей и членов ПБ..
Дочке Голубев привез из Египта ожерелье. Простенькое, из камушковразного цвета, различной формы, но, показалось Голубеву, оригинальноеДочка тотчас ожерелье надела, принялась вертеться перед зеркалом.
- Ну как, мамочка? Подходит?
- По-моему, миленькое, - ответила жена. - К тому же египетское.
- А кто поймет, что египетское? - вздохнула дочь. - Ни один болван не поймет!
- Прицепи записочку: приобретено в Асуане такого-то числа, посоветовал сын. - В конце восклицательный знак...
- Ты сам из тех, которые и с запиской не поймут!
- Восклицательного знака не поймут? Тогда поставь вопросительный предложил Алешка.
Алешка получил отличную логарифмическую линейку... Логарифмическая, понимал Голубев, не очень-то ему нужна, зато была красива, смногочисленными шкалами и в прекрасном футляре. Наверное, в Египтетакие не пользовались спросом - стоила она дешево.
В свои студенческие годы Голубев с такой ни в жизнь не расстался бы,кожаный футляр чего стоил! Классная линейка, сложная линейка, Голубевдаже не знал, какое назначение имеют две верхних шкалы. Для каких таких расчетов? Сыну, современному физику, это был примитив, но спросить что к чему Голубеву показалось стеснительным.
Жена получила два ситцевых, очень симпатичных отреза. Симпатично, неторопясь она поцеловала Голубева.
Когда сели за стол, жена спросила:
- Ну что, товарищ египтянин? Как там дела-то? В Африке?
- Нил перекрыли...
- Вот-вот! От нашего папочки дождешься - он все в подробностяхрасскажет! - усмехнулась дочь. - Насера видел?
- Видел... - кивнул Голубев и вспомнил сцену с участием Насера иХрущева на стадионе Асуана, встречу на аэродроме.
- Вблизи?
- За руку здоровался.
- Красивый мужчина? Судя по портретам - очень.
- Так оно и есть...
- А фигура? Действительно очень стройный?
- Мне показалось - идеальное телосложение.
- Я так и думала.
- Ну а наш-то, Хрущев-то? - спросил сын. - Суетился?
- Не без этого...
- Как ты думаешь, что самое главное, из-за чего Хрущев поехал в Египет? Что у них с Насером общего? Общий вождизм?
- Не знаю... Я не дипломат. А Нил перекрыли.
- Ах, отец, отец, - покачал головой сын. - Во всем мире строят ГЭС. Во всем мире реки перекрывают! Процесс необратимый... Тут Голубев завелся:
- Во всем мире! Во-первых, неизвестно, к чему это приведет весь мир!Во-вторых, в цивилизованных странах никто не перекрывает равнинныхрек только горные! Америка Миссисипи бережет, а мы из Волги стоячуюканаву сделали! Мы на Нижнюю Обь замахнулись и вот еще Египетспровоцировали, а Нил - это же священная река!
- Ну не мы, кто-то другой строил бы Асуан. Обязательно. Немцы строилибы, раз выгодно для них, а не для Египта. Жена спросила:
- Салат понравился?
- Очень вкусно!
- Совершенно новый рецепт. К твоему приезду.
- Очень, очень вкусный...
Жена Татьяна с годами становилась все заботливее и заботливее: готовилавкуснее, вовремя отсылала мужа спать, не давала читать по ночам, онпринимал лекарства - она следила, чтобы принимал аккуратно, до или после еды, как указывал врач, носовые платки, сорочки и галстуки всегда чистенькие, выглаженные. Не то что в молодости. В молодости, помнится, если он просил жену разбудить его пораньше, она отвечала:
- Неизвестно, кто кого разбудит - я тебя или ты меня. Год назад, побольше того, Голубев сказал жене:
- Ты, Танюша, заботливая стала...
- Естественно, - ответила она. - Дети подросли, сами самовоспитываются, у меня времени больше стало.
Дети взрослеют, забот о них меньше, Голубев стареет, забот о нембольше... Приятно впадать в детство. За салатом последовал борщ Голубев и вопроса ждать не стал, хорош ли, постучал ложкой по тарелке.
- Замечательно!
- А твой начальник? Большой-то? Как себя в Египте показал? - спросила, хотя и без особого интереса, Татьяна.
Разговор о Большом Начальнике Голубев не хотел начинать за семейнымобедом, планировал его на завтра, в отсутствие детей, но деваться былонекуда.
- Большой - он мне больше не начальник!
- Ушел куда-нибудь? В Цека ушел?
- Я ушел...
- С какого времени?
- С завтрашнего дня...
- Сегодня четверг, завтра пятница, - сказала жена. - "По собственному"?
- Он мне предложил. А я рад.
- Вот как... - задумалась жена, а дети примолкли.
- Очень вкусный борщ! - Голубев снова постучал ложкой по тарелке,уже пустой, но еще красной, под цвет свеклы.
- Куда же ты теперь? Об этом думал?
- Не вплотную, но думал.
- И вот?
- Вот пойду в институт, на кафедру. На преподавательскую работу.
- Возьмут?
- У меня степень. По совместительству уже читаю курс.
- У нас в стройтресте прорабы и те со степенями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52