Несколько минут спустя, когда Лорелея присоединилась к нему, он уже кипел от ярости.
Едва лимузин тронулся с места, Курт опустил панель, отделяющую пассажиров от шофера. Лорелея снова потянулась к ребенку.
– Дай его мне.
– Вилли устал. Не буди его.
– Сколько раз тебе повторять, что его зовут Уильям? У меня на коленях ему будет удобнее.
Курт почувствовал, как сжимается в груди тугой горячий ком гнева.
– Лорелея, поищи другой предлог для ссоры. Я не позволю тебе использовать ребенка.
– Использовать ребенка? На случай, если ты забыл, – это мой сын!
Эти слова она проговорила быстро и горячо, словно защищая свои права. Что ж, прав у нее в самом деле больше, чем у него. Она мать Уильяма, а он – отчим, познакомившийся с малышом всего пару дней назад. И все же Курт чувствовал решимость защищать мальчика. И не позволить Лорелее испортить их отношения.
Всю дорогу она молчала, глядя в окно на ярко освещенные улицы вечерней Вены. Только когда автомобиль подъехал к Площади Героев, она заговорила:
– Думаю, у тебя есть комната для гостей. Распорядись, чтобы шофер перенес мои вещи туда.
– Так принято в Англии? Муж и жена живут в разных комнатах?
– Мы не в Англии, и я тебе не жена. Точнее, жена только на бумаге.
– Хорошо, – жестко ответил Курт. – Будем жить в разных комнатах и спать в разных постелях. Я не собираюсь навязывать тебе свое общество.
Автомобиль свернул за угол. В свете фар встречной машины Курт увидел, как порозовело лицо жены.
– Что ж, запомним твое обещание, – проговорила она высокомерно, словно воспитательница, обучающая хорошим манерам уличного мальчишку.
Безумная ярость охватила Курта. Не будь здесь Вилли, он бы набросился на нее и овладел ею прямо здесь, в машине!
Нет! Черт побери, нет! Он не поддастся на провокацию. Не позволит ей так себя унизить. Курт с силой сжал ее руку. Лорелея тихо ахнула. Мысль о том, что он причинил ей боль, принесла ему мрачное удовлетворение.
– Ты сама придешь ко мне, Лорелея. Сама будешь умолять, чтобы я занялся с тобой любовью. Слышишь? Если я…
Лорелея презрительно фыркнула. В этот момент машина остановилась, а Курт решил больше ничего не говорить. Когда шофер распахнул перед ним дверь, он молча вышел из салона.
Так началась его новая жизнь. И уже через месяц Курт понял: брак по расчету обернулся катастрофой.
Да, надо смотреть правде в глаза. Ему казалось, что союз, основанный на логике, будет прочнее множества браков, заключенных благодаря обману и самообману. О, как он ошибся!
Быть может, страшно подозревать, что жена вышла за тебя замуж не по любви, но точно знать об этом – гораздо страшнее. Если бы новобрачная клялась ему в любви, быть может, со временем он смог бы даже убедить себя в ее искренности. А когда она клянется в обратном!..
Теперь Курт нередко – вот так же, как и сегодня, – сидя у себя в офисе, вместо того чтобы работать, надолго задумывался, пялясь в окно.
Скажи ему кто-нибудь еще месяц назад, что он будет мечтать о приветственном поцелуе, понимающем взгляде, улыбке, предназначенной только для него, – Курт рассмеялся бы ему в лицо. Однако, как ни больно это признавать, оказалось, что он смертельно тоскует по знакам любви и внимания – пусть даже фальшивым.
Курт вздохнул, положил на стол скрещенные руки и опустил на них голову.
Почти всю жизнь он прожил один, но лишь теперь, когда рядом появилась женщина, почувствовал свое одиночество. Сколько раз, подходя к дверям, он слышал ее звонкий смех – смех, смолкавший, стоило ему повернуть ключ в замке! Сколько раз ловил на себе ее недоверчиво-опасливый взгляд! Сколько раз она поспешно отстранялась От его случайных прикосновений!
Неужели она его боится? Но почему? Он же не чудовище. Он не заставляет ее с собой общаться, не возражает, когда после ужина, уложив Вилли, она запирается у себя в комнате. Несмотря на все свои угрозы, он не принуждает ее к сексу. Почему же она так на него смотрит? Почему затаивает дыхание, стоит ему подойти слишком близко?
Черт побери, эта женщина сведет его с ума!
Может быть, это хитрая игра? И она прекрасно понимает, что с ним делает? Может быть, она и вправду желала его, лишь когда он был незнакомцем, а узнав, кто он такой, возненавидела?
Теперь, став ее мужем, он оказался ей не нужен. Именно потому, что теперь он – ее муж.
Курт выпрямился в кресле. В одном его жена права: этот брак навязан ей силой. В спорах с ней он мог этого не признавать – но зачем лгать себе? Однако будь он проклят, если теперь позволит ей одержать верх! Если она надеется, что, устав от фарса, которым обернулась его «семейная жизнь», он даст ей свободу, – не дождется!
Этого не будет.
Взяв ручку, он бросил угрюмый взгляд на пухлую стопку писем, ждущих подписи.
– Надеюсь, с этой работой вы до вечера справитесь, – язвительно заметила Катлина, его секретарша, отдавая ему эти письма. – И прежде чем вы рявкнете, чтобы я занималась своими делами, позвольте напомнить, герр Рудольштадт: следить за вашей перепиской – как раз мое дело.
Даже для Катлины такая прямота была нехарактерна. Курт поднял брови, но промолчал: он понимал, что заслужил упрек. Уже два дня он не брался за письма, а стопка становилась все толще и толще.
Интересно, что подумает Катлина, если узнает, что он женился? Пока об этом не знал никто, кроме домашней прислуги. Как прикажете объявлять знакомым о своей женитьбе, если жены у тебя, в сущности, нет?
Однако Катлина, безусловно, понимала – с боссом творится что-то неладное. Пару дней назад спросила, хорошо ли он себя чувствует. Разумеется, он ответил: прекрасно. Но подозревал, что она не поверила.
Курт и сам чувствовал, что стремительно теряет форму. Еще несколько недель назад он был в курсе всего, что происходит в офисе. Твердой рукой держал бразды правления своей бизнес-империей. Но в последний месяц все изменилось. Какое уж тут правление, какая империя! Все его мысли были заняты только несчастным браком.
Нахмурившись, Курт взял первое письмо из стопки, начал было читать, но уже после нескольких строк бросил его на стол и устало провел рукой по лицу. Нет, с этим пора кончать! – подумал он, имея в виду, конечно, не письма.
Ночами он плохо спит, днем не может сосредоточиться на работе. Хуже того – он начал колебаться, принимая решения. Такого с ним никогда еще не было. До сих пор Курт Рудольштадт прекрасно знал, что и зачем делает.
– Рудольштадт твердой рукой управляет своими многочисленными предприятиями, – рассказывал о нем репортер в недавней телепередаче. – Перед принятием решения он тщательно изучает проблему, а затем действует, не откладывая и не сомневаясь. Если же Рудольштадт изменяет свое решение – можете держать пари, это означает, что сама ситуация кардинально изменилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Едва лимузин тронулся с места, Курт опустил панель, отделяющую пассажиров от шофера. Лорелея снова потянулась к ребенку.
– Дай его мне.
– Вилли устал. Не буди его.
– Сколько раз тебе повторять, что его зовут Уильям? У меня на коленях ему будет удобнее.
Курт почувствовал, как сжимается в груди тугой горячий ком гнева.
– Лорелея, поищи другой предлог для ссоры. Я не позволю тебе использовать ребенка.
– Использовать ребенка? На случай, если ты забыл, – это мой сын!
Эти слова она проговорила быстро и горячо, словно защищая свои права. Что ж, прав у нее в самом деле больше, чем у него. Она мать Уильяма, а он – отчим, познакомившийся с малышом всего пару дней назад. И все же Курт чувствовал решимость защищать мальчика. И не позволить Лорелее испортить их отношения.
Всю дорогу она молчала, глядя в окно на ярко освещенные улицы вечерней Вены. Только когда автомобиль подъехал к Площади Героев, она заговорила:
– Думаю, у тебя есть комната для гостей. Распорядись, чтобы шофер перенес мои вещи туда.
– Так принято в Англии? Муж и жена живут в разных комнатах?
– Мы не в Англии, и я тебе не жена. Точнее, жена только на бумаге.
– Хорошо, – жестко ответил Курт. – Будем жить в разных комнатах и спать в разных постелях. Я не собираюсь навязывать тебе свое общество.
Автомобиль свернул за угол. В свете фар встречной машины Курт увидел, как порозовело лицо жены.
– Что ж, запомним твое обещание, – проговорила она высокомерно, словно воспитательница, обучающая хорошим манерам уличного мальчишку.
Безумная ярость охватила Курта. Не будь здесь Вилли, он бы набросился на нее и овладел ею прямо здесь, в машине!
Нет! Черт побери, нет! Он не поддастся на провокацию. Не позволит ей так себя унизить. Курт с силой сжал ее руку. Лорелея тихо ахнула. Мысль о том, что он причинил ей боль, принесла ему мрачное удовлетворение.
– Ты сама придешь ко мне, Лорелея. Сама будешь умолять, чтобы я занялся с тобой любовью. Слышишь? Если я…
Лорелея презрительно фыркнула. В этот момент машина остановилась, а Курт решил больше ничего не говорить. Когда шофер распахнул перед ним дверь, он молча вышел из салона.
Так началась его новая жизнь. И уже через месяц Курт понял: брак по расчету обернулся катастрофой.
Да, надо смотреть правде в глаза. Ему казалось, что союз, основанный на логике, будет прочнее множества браков, заключенных благодаря обману и самообману. О, как он ошибся!
Быть может, страшно подозревать, что жена вышла за тебя замуж не по любви, но точно знать об этом – гораздо страшнее. Если бы новобрачная клялась ему в любви, быть может, со временем он смог бы даже убедить себя в ее искренности. А когда она клянется в обратном!..
Теперь Курт нередко – вот так же, как и сегодня, – сидя у себя в офисе, вместо того чтобы работать, надолго задумывался, пялясь в окно.
Скажи ему кто-нибудь еще месяц назад, что он будет мечтать о приветственном поцелуе, понимающем взгляде, улыбке, предназначенной только для него, – Курт рассмеялся бы ему в лицо. Однако, как ни больно это признавать, оказалось, что он смертельно тоскует по знакам любви и внимания – пусть даже фальшивым.
Курт вздохнул, положил на стол скрещенные руки и опустил на них голову.
Почти всю жизнь он прожил один, но лишь теперь, когда рядом появилась женщина, почувствовал свое одиночество. Сколько раз, подходя к дверям, он слышал ее звонкий смех – смех, смолкавший, стоило ему повернуть ключ в замке! Сколько раз ловил на себе ее недоверчиво-опасливый взгляд! Сколько раз она поспешно отстранялась От его случайных прикосновений!
Неужели она его боится? Но почему? Он же не чудовище. Он не заставляет ее с собой общаться, не возражает, когда после ужина, уложив Вилли, она запирается у себя в комнате. Несмотря на все свои угрозы, он не принуждает ее к сексу. Почему же она так на него смотрит? Почему затаивает дыхание, стоит ему подойти слишком близко?
Черт побери, эта женщина сведет его с ума!
Может быть, это хитрая игра? И она прекрасно понимает, что с ним делает? Может быть, она и вправду желала его, лишь когда он был незнакомцем, а узнав, кто он такой, возненавидела?
Теперь, став ее мужем, он оказался ей не нужен. Именно потому, что теперь он – ее муж.
Курт выпрямился в кресле. В одном его жена права: этот брак навязан ей силой. В спорах с ней он мог этого не признавать – но зачем лгать себе? Однако будь он проклят, если теперь позволит ей одержать верх! Если она надеется, что, устав от фарса, которым обернулась его «семейная жизнь», он даст ей свободу, – не дождется!
Этого не будет.
Взяв ручку, он бросил угрюмый взгляд на пухлую стопку писем, ждущих подписи.
– Надеюсь, с этой работой вы до вечера справитесь, – язвительно заметила Катлина, его секретарша, отдавая ему эти письма. – И прежде чем вы рявкнете, чтобы я занималась своими делами, позвольте напомнить, герр Рудольштадт: следить за вашей перепиской – как раз мое дело.
Даже для Катлины такая прямота была нехарактерна. Курт поднял брови, но промолчал: он понимал, что заслужил упрек. Уже два дня он не брался за письма, а стопка становилась все толще и толще.
Интересно, что подумает Катлина, если узнает, что он женился? Пока об этом не знал никто, кроме домашней прислуги. Как прикажете объявлять знакомым о своей женитьбе, если жены у тебя, в сущности, нет?
Однако Катлина, безусловно, понимала – с боссом творится что-то неладное. Пару дней назад спросила, хорошо ли он себя чувствует. Разумеется, он ответил: прекрасно. Но подозревал, что она не поверила.
Курт и сам чувствовал, что стремительно теряет форму. Еще несколько недель назад он был в курсе всего, что происходит в офисе. Твердой рукой держал бразды правления своей бизнес-империей. Но в последний месяц все изменилось. Какое уж тут правление, какая империя! Все его мысли были заняты только несчастным браком.
Нахмурившись, Курт взял первое письмо из стопки, начал было читать, но уже после нескольких строк бросил его на стол и устало провел рукой по лицу. Нет, с этим пора кончать! – подумал он, имея в виду, конечно, не письма.
Ночами он плохо спит, днем не может сосредоточиться на работе. Хуже того – он начал колебаться, принимая решения. Такого с ним никогда еще не было. До сих пор Курт Рудольштадт прекрасно знал, что и зачем делает.
– Рудольштадт твердой рукой управляет своими многочисленными предприятиями, – рассказывал о нем репортер в недавней телепередаче. – Перед принятием решения он тщательно изучает проблему, а затем действует, не откладывая и не сомневаясь. Если же Рудольштадт изменяет свое решение – можете держать пари, это означает, что сама ситуация кардинально изменилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37