Впрочем, Роберто вовсе не собирался бежать, прятаться от любой формы “греховного” сближения с Кейт. Наоборот, он готов был пойти даже на самую грешную, самую необычную форму близости с ней. Она настолько возбуждала его, что он просто жаждал узнать ее в постели со всех сторон – сверху и сбоку, спереди и сзади, изнутри и снаружи…
– Вот что ты со мной делаешь, – шептал он, продолжая срывать с ее губ жаркие, яростные поцелуи и возвращая ей свои, еще более жгучие, более неистовые. – Вот какого зверя ты во мне будишь!..
Зачем он говорит все это? Ведь сейчас не нужны никакие слова, в полузабытьи размышляла Кейт. В эти минуты ей нужно было нечто другое. Другой способ общения и взаимопонимания. Когда между мужчиной и женщиной пробегает искра взаимного притяжения, когда ими овладевает взаимная страсть, средством их общения становится язык страсти. С помощью объятий и поцелуев они понимают друг друга лучше, чем с помощью обычной человеческой речи. Обычные слова людей слишком холодны, слишком рациональны, слишком подконтрольны сознанию, разуму. А она не хотела никакого контроля, никаких сдерживающих начал, барьеров, а тем более тисков. Она хотела чувственной необузданности, огня и ярости, хотела, чтобы в кромешной тьме гремел оглушающий гром и чтобы ночное небо полыхало пожаром молний, ненасытно вонзающих огненную энергию в распахнувшуюся под ними землю…
– Покажи мне… – Кейт произнесла эти слова гортанным, прерывистым голосом, выбрав коротенькую паузу между неуемными, бурными поцелуями, которыми осыпал ее пухлые, слегка раздвинутые губы Роберто. – Покажи мне…
– Да, я покажу тебе, милая девочка. Покажу все, – страстно шептал он ей на ухо. – Ты все увидишь и поймешь, насколько ты меня возбуждаешь… Увидишь, как я хочу тебя, керида миа. Я покажу, как люблю свою жену в постели… Я так раззадорю тебя, приведу в такое возбуждение, дам тебе такое блаженство, от которого ты никогда не придешь в себя. И после которого никогда больше не сможешь смотреть на других мужчин.
– Мне не нужны никакие другие мужчины… – Кейт говорила теперь приглушенным, сиплым голосом. Мириады одолевавших ее сладострастных мыслей, казалось, готовы были взломать ее воспаленный мозг, если в ближайший час, а может быть, даже в ближайшие минуты Роберто не войдет в нее и не даст ей физического удовлетворения. – Никакие другие мужчины, кроме тебя, – повторила она. – Мне нужен только ты!
Это были последние слова, которые она могла членораздельно произнести в эту минуту, потому что уже в следующую пальцы Роберто коснулись пуговиц на ее хлопчатобумажном платье – и одним движением расстегнули их. Правда, поскольку он был в возбужденном состоянии и торопился, его пальцы слегка дрожали, вследствие чего одна пуговица оторвалась и отлетела к окну. Но никто из них даже не заметил, как она сначала стукнулась об пол и только потом понеслась по избранной ею траектории. Молодожены были слишком увлечены друг другом, слишком заняты поцелуями, ласками и взаимными прикосновениями, чтобы обращать внимание на какую-то пуговицу.
Руки Кейт легли на широкие плечи Роберто, и острые ноготочки на ее пальчиках чувственно впились в его спину. В тот же момент горячие мужские пальцы нащупали застежку на изящном бюстгальтере, ловко расстегнули ее и подхватили снизу освободившиеся пышные груди. Когда Роберто начал поглаживать, щупать и слегка сжимать эти грушеобразные сокровища, она изогнула перед ним тело дугой, так чтобы он мог не только трогать, но и целовать их.
Ее темно-коричневые соски уже были готовы к его ласкам: они поднялись, набухли, затвердели. Как только влажный кончик его языка коснулся одного из них, она издала высокий гортанный звук, а потом, когда он стал облизывать, посасывать и поочередно щекотать зубами то один, то другой сосок, в гостиной раздались ее размеренные, тихие стоны… Кейт была на гребне возбуждения. В паху у нее все пульсировало и полыхало так бурно, что вскоре она не выдержала, плотно прижалась всем телом к его телу и начала нетерпеливо двигать низом живота, тереться о его вздыбившийся и тоже пульсирующий скипетр.
– Кейт!
Ее имя прозвучало для нее странно и малопонятно. Она едва узнавала голос Роберто, а в этой разгоряченной желанием женщине, которая расположилась на большом кожаном диване, с трудом узнавала себя. Ее руки не переставали разглаживать черный шелк волос мужчины, ее и без того пухлые губки распухли еще больше от его поцелуев, а наполовину расстегнутое платье едва держалось на гладких округлых плечах.
Когда Роберто рванул по разрезу нижнюю половину платья, так, что остававшиеся пуговицы разлетелись по всей комнате, Кейт не придала этому событию никакого значения. Ее невозмутимости можно было только позавидовать. Стянув с нее платье, Роберто швырнул его на ковер и подхватил Кейт на руки. Действуя инстинктивно, она скрестила стройные ноги поверх его крепких бедер, обвила руками сильную шею и впилась губами в припухший чувственный рот мужа.
Он нес ее куда-то, и ей было все равно – куда. Кроме Роберто, она больше ничего не видела, ничего не замечала вокруг. Наконец он опустил ее на другой, небольшой диван, подложил ей под спину и под широкий, упругий зад бордовые бархатные подушки и довольно бесцеремонно, почти грубо сорвал с нее голубые шелковые трусики. Кейт предстала перед ним в самом что ни на есть естественном виде – соблазнительной, красивой, совершенно голой и абсолютно бесстыдной.
И этим видом Роберто не замедлил воспользоваться. Правда, не сразу. Его длинные пальцы снова ощупали ее пышную грудь, погладили трепетавший нежный живот, помяли упругие ягодицы и наконец сделали привал в курчавых зарослях на бугорке Венеры.
Но давать волю пальцам, рвавшимся в ее долину любви, он не стал и тем самым, как ему показалось, привел Кейт в некоторое замешательство и даже, может быть, уныние, потому что она вдруг оттолкнула его руку от своего женского сокровища и, с трудом высвободившись из-под его довольно тяжелого тела, повернулась к нему округлыми ягодицами.
Но, несмотря на ее смущение и кажущееся уныние, Роберто продолжал донимать ее ласками, поцелуями и самыми интимными словами любви до тех пор, пока она опять не перевернулась на спину и сама не потянула его на себя. Гладя руками его спину и судорожно изгибаясь под ним вверх и вниз, Кейт покрывала его лицо градом неуемных поцелуев и не переставала страстно нашептывать ему на ухо, чтобы он сжалился над ней и прекратил подвергать ее таким изощренным, таким безжалостным чувственным пыткам, какие только может терпеть женщина от мужчины.
И лишь когда она, казалось, уже совсем обезумела от страсти, когда необузданное сладострастие вытеснило все остальные ее чувства и ощущения, а вместе с ними и мысли, он грубо и властно раздвинул ее ноги и ворвался в ее исстрадавшуюся по нему, жаждущую плоть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40