— Да, — прошептала она в ответ и прильнула к нему, всей кожей ощущая возбуждающую силу его обнаженного тела.
— Я никогда, ни на одно мгновение не переставал желать тебя, — произнес Франческо, — ни на одно мгновение. Видел тебя во сне, ночь за ночью, вот так распростертую передо мной… И представлял, как ты рыдаешь от желания под моими ласками.
Она ответила ему прикосновением, заставившим содрогнуться от наслаждения его большое сильное тело. Нагнувшись над ней, Франческо склонил голову, и губы его нашли отвердевший сосок, вынудив Роберту, сотрясаемую неудержимой дрожью, застонать от удовольствия.
Слов им больше не требовалось, их заменяло невнятное бормотание. Руки и губы Франческо блуждали по принадлежащим только ему самым сокровенным местам ее тела. Доведя Роберту почти до пика блаженства, он замер.
И, всхлипнув, она взмолилась:
— Пожалуйста, Франческо, пожалуйста…
— Уже скоро, скоро, любовь моя. — Роберта кожей ощущала его прерывистый шепот. — Мы так долго ждали этой ночи. Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я остановился… — И он заглянул ей в глаза.
— Нет… — Роберта не в состоянии была сказать ничего больше, но подернутый дымкой желания взгляд говорил сам за себя.
Войдя в нее, он почувствовал, что доставляет ей удовольствие. А увидев, как безотчетно и с радостью подчиняется она его мужской воле, Франческо начал двигаться все быстрее. И вскоре для них уже не существовало ничего, кроме их собственных феерических ощущений.
В момент кульминации она выкрикнула его имя, хотя сама вряд ли осознавала это. Ослепляющий водоворот охватившего ее экстаза превосходил все, что Роберта испытывала до этого, все, что можно было только себе вообразить…
Когда биение их сердец начало понемногу успокаиваться и дыхание стало ровнее, Франческо осторожно отстранился и заключил Роберту в нежные объятия.
— А теперь спи. Мы снова вместе, и все теперь будет хорошо. Обещаю тебе.
Нет, не будет. Роберта знала это. Но ее охватила такая физическая усталость, она была так эмоционально опустошена, а ощущение знакомых — и таких любимых — прикосновений и запахов было столь чудесным, что Роберта, не противясь, скользнула под теплое покрывало сна.
Пробудившись, она уже сама потянулась к Франческо… А потом, удовлетворенная, вновь впала в блаженное забытье.
Когда Роберта окончательно проснулась, наступило уже утро. Рядом с ней на кровати никого не было, но, услышав звук текущей в ванной воды, она вспомнила все.
Франческо! Она совершила то, чего клялась больше не совершать никогда: впустила его в свою постель и в свое сердце. Какая теперь разница, что у нее было тяжело на душе, что события последних дней ослабили ее способность к сопротивлению, сделали беззащитной перед человеком, которого она так любит. Она занималась с ним любовью, позволила ему поверить в то, что снова принадлежит ему, хотя знала сейчас даже лучше, чем раньше, что этого не будет никогда…
Внезапно ее размышления прервал резкий, раздражающий звонок телефона.
— Франческо! — недовольная бесцеремонностью звонящего крикнула Роберта. — Франческо, телефон!
Шум текущей воды и фальшивое насвистывание, доносящие из-за двери ванной, не прекратились. Как видно, он ее не услышал.
— Франческо! — попробовала крикнуть еще раз Роберта, гораздо громче. — Телефо-о-он!
По-прежнему никакой реакции. Еще немного звонящий наверняка потеряет терпение. Вскочив с кровати, Роберта с недовольным видом подбежала к аппарату и сняла трубку.
— Франческо… — раздался такой знакомый голос Луизы. — Франческо, мне надо тебе сказать, что…
Не в силах больше слушать, Роберта с силой опустила трубку на рычаг.
Какие еще доказательства ей нужны!
9

Едва выйдя из ванной, Франческо сразу почувствовал, что атмосфера в спальне непредвиденно изменилась в худшую сторону.
Уходя, он оставил Роберту в постели — сонную, совершенно удовлетворенную и полностью обнаженную. У женщины, стоящей перед ним сейчас, сна не было ни в одном глазу. Она выглядела собранной и настороженной и была одета в белый махровый халат, которыми администрация отела снабжала всех своих постояльцев.
Дополнительным индикатором настроения, в котором пребывала в данный момент Роберта, служило то, каким манером был надет на ней этот халат. Пояс затянут так, что, кажется, невозможно дышать, полы запахнуты настолько тщательно, чтобы не показать ни одного лишнего сантиметра обнаженной кожи. Словом, красноречивее некуда!
Однако подобные признаки недовольства жены были Франческо ни к чему. Выражение глаз и губы, сжатые не менее крепко, чем был завязан пояс, служили для него достаточным свидетельством роковых перемен. За то сравнительно небольшое время, что он провел в ванной, произошло нечто, совершенно изменившее настроение и намерения Роберты.
Это могла быть очередная публикация в прессе. Хотя они оставили большинство английских репортеров по другую сторону Ла-Манша, французские коллеги папарацци встретили их в аэропорту и проводили до входа в отель. История Великолепного сицилийца и его новой английской возлюбленной стала достоянием широкой аудитории, и всем хотелось увидеть ее фотографию. А еще лучше их обоих.
Однако до тех пор, пока он не узнает все наверняка, требовалось соблюдать крайнюю осторожность.
— Вижу, ты уже встала, — заметил Франческо самым что ни на есть обыденным тоном.
По правде говоря, он вообще сожалел о том, что она поднялась с постели, предпочитая найти ее полусонной и теплой, со спутанными темными волосами и зелеными глазами, затуманенными частично от сна, частично от желания. Хотя, если бы это было действительно так, ему вряд ли удалось бы покинуть ее сейчас, даже несмотря на насущную деловую необходимость. Гораздо большим соблазном показалось бы снова залезть к ней под простыню…
— Как видишь. — Слова, процеженные сквозь стиснутые зубы, звучали резко и отрывисто. — А ты имеешь что-нибудь против?
Ничего себе! Произошло нечто основательно выведшее Роберту из себя, и настроение у нее сейчас явно было хуже некуда. Это вызывало сожаление, ведь после ночи, проведенной вместе, она, как и он, должна была бы проснуться с чувством того, что в ее мире все идет хорошо, что наступает новый период в жизни, период разрешения всех противоречий.
Однако дело, кажется, обстояло совсем по-другому.
— Просто мне показалось, что ты хотела отдохнуть, — ответил Франческо, бросая влажное полотенце в кресло и подходя к своему чемодану, по-прежнему стоящему у стены.
Вчера вечером он так и не удосужился распаковать вещи, что несколько раздражало его.
Больше всего на свете Франческо ненавидел мятую одежду. Кроме того, сегодня утром ему предстояла крайне важная встреча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35