Узнав эту новость, Джульет вздохнула с облегчением, хоть и понимала, что отец так легко не сдастся. Она перевернула последнюю страницу письма.
«Так что я в ловушке! Мои родители оказались намного умнее. Они понимают, что я не могу нарушить данное тебе слово, но ты же лучше меня знаешь, как твой отец умеет добиваться своего, и, думаю, он сумеет повлиять на них, пригрозив отыграться на мне».
Джульет села. Это невыносимо. Она не может допустить, чтобы Розмари и ее родителей преследовали подобным образом. Разумеется, она прекрасно знает, что ее отец использует для достижения желаемого все доступные способы. Разве не это было главной причиной ее бегства? Господи, да почему она решила, что на этот раз он будет менее жесток? А вот она глупа и неразумна. Втянув в свою авантюру Розмари и ее родителей, она проявила беспечность и трусость.
Но что она могла сделать? Вкус свободы, даже если она сопровождается душевной болью, всегда был для нее важнее всего. Но рано или поздно ей придется предстать перед отцом, а если он угрожает Саммерзам преследованиями, она должна действовать незамедлительно и быстро.
Сначала она дочитала письмо Розмари. В нем не было ни слова обвинения, и Джульет подумала, какая преданная и надежная у нее подруга.
Она не знала никого, кто мог бы взять на себя такую ответственность.
Она устало походила по комнате, снова и снова обдумывая проблему. Не оставалось никаких сомнений в том, что ей придется встретиться с отцом и попытаться, хоть и, вероятно, безуспешно, заставить его войти в ее положение и отдать дань ее здравому смыслу.
Стук в дверь возвестил о приходе Консуэло. Джульет, все еще переполненная нахлынувшими эмоциями, вздрогнула от этого неожиданного вторжения. На краткий миг минуты, проведенные с герцогом на пляже, стерлись из ее памяти, а теперь вспомнились вновь, и их разговор вновь зазвучал у нее в ушах. То, что она обнаружила, какие чувства питает к своему хозяину, казалось ей даже более ужасающим, чем предположение, что ей, возможно, предстоит незамедлительно покинуть эти места. Может быть, она сошла с ума; в конце концов, большинство девушек запрыгало бы от радости при одной возможности убежать от этой бесполезной жизни, но Джульет могла лишь представить, насколько пустой будет ее жизнь, если она больше никогда не увидит герцога.
Консуэло недоуменно взглянула на нее и поставила поднос с чаем на ночной столик.
— Вас хочет видеть сеньорита Тереза, сеньорита, — заметила она необычно торжественно. — Но сеньор герцог сказал, что вы предпочли бы выпить чаю в своей комнате.
Джульет почувствовала, как вспыхнули ее щеки.
— Правда? Спасибо, Консуэло.
Консуэло кивнула, пожала плечами и удалилась. Джульет нахмурилась, налила себе немного чаю и отпила горячей жидкости. Она презирала себя за нерешительность. Зачем, в конце концов, она приехала сюда? Если отбросить, конечно, эгоистические причины бегства. Помочь Терезе! А вот об этом-то она как раз мало задумывалась. Неужели она думает только о себе? Если отец не сможет подкупить или запугать герцога де Кастро, что представляется совершенно невозможным, зачем тогда ей его бояться? Он ведь не сможет силой заставить ее вернуться в Англию, правда? Ей двадцать один год и она сама себе хозяйка!
И все-таки позже, спускаясь по лестнице, она сама посмеялась над этими мыслями. Встретившись с Робертом Линдзи, не спасует ли она перед его словесным потоком, как это уже неоднократно бывало раньше? Сегодня она должна решить, как лучше к нему подойти.
Но сейчас надо быстро придумать, как объяснить Терезе свое сегодняшнее времяпрепровождение с Фелипе, ведь сестра Мадисон наверняка все сильно преувеличила.
В холле она встретила Мигеля.
— Сеньорита Тереза еще в постели, Мигель? — как можно беззаботнее спросила она.
Мигель кивнул:
— Да, сеньорита. Насколько я понимаю, сеньорите нездоровится.
— Нездоровится? — эхом повторила Джульет, нахмурившись. — Но сегодня утром у нее была легкая простуда, вот и все. В каком смысле ей нездоровится?
Мигель многозначительно пожал плечами.
— Сестра Мадисон очень обеспокоена ее состоянием, — ответил он и продолжил путь в передний двор замка.
Джульет прикусила губу, нахмурилась и нарочито решительной походкой направилась в комнаты Терезы. Ей казалось невероятным, чтобы Терезе, которая утром была лишь слегка простужена, «сильно нездоровилось».
В гостиной Терезы было пусто, и она постуча лась в дверь спальни. Дверь тотчас же открыла сестра Мадисон, которая вышла, прижав палец к губам.
Джульет чувствовала, что теряет терпение.
— В чем дело, сестра Мадисон? Что с Терезой? Сегодня утром она была простужена, не более, а сейчас я слышу, что ей нездоровится. Почему?
Сестра Мадисон выглядела довольно чопорной.
— У мисс Терезы слабое здоровье, и если для вас простуда не такое уж тяжкое заболевание, то с моей пациенткой дело обстоит иначе.
— Я могу видеть Терезу? — спросила Джульет, сдерживая неукротимое желание излить на сестру Мадисон все свое раздражение.
— Она сейчас спит, — злорадно ответила сестра Мадисон. — Я посоветовала ей остаться в постели, по крайней мере сегодня. С инвалидами никогда не стоит рисковать.
Джульет заложила руки за спину:
— Вряд ли Терезу можно назвать инвалидом, сестра Мадисон! Герцог рассказал мне, что недуг, из-за которого она прикована к инвалидному креслу, не совсем физического характера.
— Вы, наверное, верите всем этим байкам насчет психологического барьера и тому подобного! — презрительно воскликнула сестра Мадисон.
— Это не байки, — немного резче ответила Джульет. — Такие параличи встречаются!
— Да что вы! — Сестра Мадисон расправила плечи. — Что ж, могу только сказать, что, по моему мнению, мисс Тереза больше никогда не будет ходить без посторонней помощи! Джульет сжала губы.
Сначала ей захотелось вступить в словесную перепалку с этой надоедливой особой, чьи методы ухода безнадежно устарели, но внутренний голос предостерег ее от этого шага. Не исключено, что сестре Мадисон доставляет удовольствие вольготное времяпрепровождение в столь идиллической обстановке, и улучшение состояния, а возможно, и выздоровление Терезы никак не входит в ее планы. Возможно ли, чтобы она была настолько непорядочна, чтобы до бесконечности держать Терезу в инвалидном кресле ради собственного благополучия? Видимо, душевное состояние Терезы немало способствовало осуществлению подобных планов, а то, что она намеренно настраивала девочку против любого, кто искренне пытался ей помочь, было продиктовано личными мотивами, а вовсе не заботой о здоровье пациентки.
Тут Джульет услышала жалобный голос Терезы:
— Сестра! Сестра! Где же вы?
Сестра Мадисон повернулась к двери спальни:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36