Обернувшись, он увидел, что отец раздражен, а Кэтрин, как всегда красивая, казалась несколько отсутствующей, как будто ей сегодня было не до работы.
— Что ты делаешь? — спросил отец.
— Помнишь те странные книги, которые кто-то оставил на столе? — спросил Сильвестр, глядя прямо на Кэтрин. — Те, о которых ты меня спрашивал, отец?
— Книги о погоде, — отозвался Сильвестр-старший, — да, помню, я очень обрадовался, когда нашел их. Я решил, что ты заинтересовался чем-то еще кроме базисных ставок.
Сын оставил эту реплику без внимания. Он усилил звук и позволил репортеру сказать все за него. Новости вернулись к происшествию в Центральном парке, снова показали замок, полицейских и медиков, собравшихся вокруг сугроба, сообщили, что юноша упал с башни и что он, по слухам, часто крутился возле метеостанции.
— Дэнни! — закричала Кэтрин, вскакивая на ноги.
Сильвестр видел, как она прижала руку ко рту. К его удивлению, отец вскочил с кресла и обнял ее, чтобы поддержать. Камера показала снимок, найденный в башне, черно-белый снимок вырезанных из камня колоколов, связанных вместе гранитной лентой.
— Нет, нет, Дэнни! — простонала она, и Сильвестр вздрогнул, услышав боль в ее голосе. Он не хотел причинить ей душевных страданий. Он попытался поймать взгляд отца, но старик подошел к столу и взял фотографию, как две капли воды похожую на ту, что была на экране телевизора.
Сильвестр-старший кивнул Кэтрин, одним своим добрым и спокойным взглядом разрешая ей уйти и сделать то, что она должна была сделать. Она выскользнула в дверь, оставляя Рейнбеков — отца и сына — один на один.
— Я не понимаю, что происходит, — сказал Сильвестр.
— Ты хотел разоблачить ее передо мной, указав на связь между теми книгами и фотографией колоколов. Я знаю, Сильвестр, что она пускала молодого человека пользоваться библиотекой.
— Ты точно знаешь?
— Конечно. Тедди, охранник, просмотрел пленки. Он сразу сообщил мне.
— А что на это сказала Кэтрин?
— Я не упоминал об этом при ней.
— Но почему!?
Его отец прищурил глаза, снял очки и достал из кармана кусок замши оранжевого цвета, чтобы протереть их. Сильвестр напрягся. Ему было пятьдесят четыре года, и всю свою жизнь он наблюдал, как отец таким образом уклоняется от трудных вопросов.
Когда Сильвестру было семь лет, он попросил отца съездить с ним в путешествие в горы Адирондак. Вместо того чтобы сказать, что он очень занят, отец просто протер очки. Когда у компании был сезонный абонемент на игры «Янки» и Сильвестр спросил отца, не мог ли тот хотя бы один раз взять на игру его, а не акционера, отец начал полировать линзы. И вот опять: Сильвестр-младший задает вопрос, а старший уклоняется от ответа с помощью маленького кусочка замши.
— Это против правил, — терпеливо сказал Сильвестр, — у нас есть предписания страховщиков. А Кэтрин — наша сотрудница. Если она спокойно пускает сюда по вечерам посторонних, то как мы могли быть уверены, что она не украдет книги, или деньги, или корпоративные секреты? Некоторые из томов просто бесценны.
— Я знаю. В основном они были приобретены моим дедом, твоим прадедом. Помнишь?
— Тогда ты понимаешь, о чем речь.
— Все, что я знаю, сын… — начал отец, прочищая горло. Казалось, он был не в состоянии говорить. Сильвестр видел, как он снова потянулся за замшей, но, видимо, передумал. Его водянистые голубые глаза наполнились слезами.
— Отец… — Сильвестр был потрясен.
Старик положил сухую руку на плечо сына. Свет уходящего дня проникал сквозь обращенные на северо-запад окна и бросал длинные тени на парк.
— Я знаю лишь то, что, видимо, погиб очень молодой человек. И что он очень много значил для Кэтрин Тирни. Вот все, что я знаю, Сильвестр.
— Да, но…
— Могу сказать тебе, Сильвестр, что я думаю, думаю о тебе.
— Обо мне?
— Сильвестр, если бы что-нибудь случилось с тобой, мое сердце было бы разбито. Это несомненно. Давай подумаем об этом юноше и его семье, ладно? Если он друг Кэтрин, значит, он и наш друг.
Сильвестр-младший посмотрел на снимок колоколов и пристыженно кивнул.
Кэтрин прошла мимо хора, поющего рождественский гимн в вестибюле башни Рейнбеков, и остановилась, дойдя до тротуара, запруженного людьми, которые торопились сделать покупки к Рождеству. Она решила бежать в парк к замку Бельведер, чтобы быть там, когда найдут Дэнни, но могла не успеть. Она повернула к метро, но поняла, что это будет слишком долго, и подняла руку.
— Такси! — крикнула она, и желтое такси с визгом остановилось на Пятой авеню.
— Угол Девятой авеню и Двадцать второй стрит, — назвала она адрес палатки Кристи. Такси двинулось. Они маневрировали среди машин. Сердце Кэтрин билось так сильно, казалось, что она вот-вот умрет. Водитель не смотрел на нее. Она была всего лишь очередным пассажиром, торопящимся куда-то. Он не мог знать, что это был вопрос жизни и смерти.
Что она скажет? Она не видела Кристи с тех пор, как он вышел из ее дома. Захочет ли он с ней разговаривать? Но он должен узнать, она обязана ему сообщить. Может, она ошибалась и юноша в парке не Дэнни. Но в глубине души она знала, что это был он; и Кристи… он тоже умрет, когда узнает.
Когда такси подъехало к углу, Кристи на месте не оказалось. Его палатка с деревьями была здесь, но огни были потушены. Наверное, кто-то сказал ему. Водитель потянулся к счетчику, чтобы выключить его, но Кэтрин его остановила:
— Нет, не здесь, поедем дальше.
— Куда? — спросил он.
Она решила назвать свой домашний адрес на Западной Двадцатой стрит, но вместо этого, удивив себя самою, она сказала:
— Церковь Святой Люси, за углом.
— Я знаю, — ответил водитель, — на Десятой авеню.
Он проехал еще квартал, Кэтрин на мгновение задумалась, выходить ли из машины. Ее сердце глухо стучало, она смотрела на церковь с квадратной колокольней, сложенную из розового песчаника, где когда-то она попросила слишком многого.
— Вы в порядке, леди? — спросил водитель.
Кэтрин не ответила, просто расплатилась и вышла.
Лиззи и Люси стояли на коленях в глубине маленькой церкви. Было темно, только слабый декабрьский свет просачивался через витражные окна. Они там были одни, если не считать органиста, игравшего на хорах рождественскую музыку. Воздух был пропитан запахом ладана после дневного богослужения. Это соответствовало моменту, ведь ладан и мирра были двумя из даров волхвов. На алтаре стояли ясли. Взглянув на дочь, Лиззи подумала, что Люси молится непосредственно младенцу Иисусу, ребенок ребенку. Как только Лиззи услышала новость о юноше в парке, она увела Люси, не хотела, чтобы та услышала о Дэнни от кого-нибудь другого.
Люси закашлялась от ладана. Ее глаза слезились.
— Ты в порядке? — прошептала Лиззи.
— С Гарри все будет хорошо, мам? — спросила Люси, смотря в глаза матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Что ты делаешь? — спросил отец.
— Помнишь те странные книги, которые кто-то оставил на столе? — спросил Сильвестр, глядя прямо на Кэтрин. — Те, о которых ты меня спрашивал, отец?
— Книги о погоде, — отозвался Сильвестр-старший, — да, помню, я очень обрадовался, когда нашел их. Я решил, что ты заинтересовался чем-то еще кроме базисных ставок.
Сын оставил эту реплику без внимания. Он усилил звук и позволил репортеру сказать все за него. Новости вернулись к происшествию в Центральном парке, снова показали замок, полицейских и медиков, собравшихся вокруг сугроба, сообщили, что юноша упал с башни и что он, по слухам, часто крутился возле метеостанции.
— Дэнни! — закричала Кэтрин, вскакивая на ноги.
Сильвестр видел, как она прижала руку ко рту. К его удивлению, отец вскочил с кресла и обнял ее, чтобы поддержать. Камера показала снимок, найденный в башне, черно-белый снимок вырезанных из камня колоколов, связанных вместе гранитной лентой.
— Нет, нет, Дэнни! — простонала она, и Сильвестр вздрогнул, услышав боль в ее голосе. Он не хотел причинить ей душевных страданий. Он попытался поймать взгляд отца, но старик подошел к столу и взял фотографию, как две капли воды похожую на ту, что была на экране телевизора.
Сильвестр-старший кивнул Кэтрин, одним своим добрым и спокойным взглядом разрешая ей уйти и сделать то, что она должна была сделать. Она выскользнула в дверь, оставляя Рейнбеков — отца и сына — один на один.
— Я не понимаю, что происходит, — сказал Сильвестр.
— Ты хотел разоблачить ее передо мной, указав на связь между теми книгами и фотографией колоколов. Я знаю, Сильвестр, что она пускала молодого человека пользоваться библиотекой.
— Ты точно знаешь?
— Конечно. Тедди, охранник, просмотрел пленки. Он сразу сообщил мне.
— А что на это сказала Кэтрин?
— Я не упоминал об этом при ней.
— Но почему!?
Его отец прищурил глаза, снял очки и достал из кармана кусок замши оранжевого цвета, чтобы протереть их. Сильвестр напрягся. Ему было пятьдесят четыре года, и всю свою жизнь он наблюдал, как отец таким образом уклоняется от трудных вопросов.
Когда Сильвестру было семь лет, он попросил отца съездить с ним в путешествие в горы Адирондак. Вместо того чтобы сказать, что он очень занят, отец просто протер очки. Когда у компании был сезонный абонемент на игры «Янки» и Сильвестр спросил отца, не мог ли тот хотя бы один раз взять на игру его, а не акционера, отец начал полировать линзы. И вот опять: Сильвестр-младший задает вопрос, а старший уклоняется от ответа с помощью маленького кусочка замши.
— Это против правил, — терпеливо сказал Сильвестр, — у нас есть предписания страховщиков. А Кэтрин — наша сотрудница. Если она спокойно пускает сюда по вечерам посторонних, то как мы могли быть уверены, что она не украдет книги, или деньги, или корпоративные секреты? Некоторые из томов просто бесценны.
— Я знаю. В основном они были приобретены моим дедом, твоим прадедом. Помнишь?
— Тогда ты понимаешь, о чем речь.
— Все, что я знаю, сын… — начал отец, прочищая горло. Казалось, он был не в состоянии говорить. Сильвестр видел, как он снова потянулся за замшей, но, видимо, передумал. Его водянистые голубые глаза наполнились слезами.
— Отец… — Сильвестр был потрясен.
Старик положил сухую руку на плечо сына. Свет уходящего дня проникал сквозь обращенные на северо-запад окна и бросал длинные тени на парк.
— Я знаю лишь то, что, видимо, погиб очень молодой человек. И что он очень много значил для Кэтрин Тирни. Вот все, что я знаю, Сильвестр.
— Да, но…
— Могу сказать тебе, Сильвестр, что я думаю, думаю о тебе.
— Обо мне?
— Сильвестр, если бы что-нибудь случилось с тобой, мое сердце было бы разбито. Это несомненно. Давай подумаем об этом юноше и его семье, ладно? Если он друг Кэтрин, значит, он и наш друг.
Сильвестр-младший посмотрел на снимок колоколов и пристыженно кивнул.
Кэтрин прошла мимо хора, поющего рождественский гимн в вестибюле башни Рейнбеков, и остановилась, дойдя до тротуара, запруженного людьми, которые торопились сделать покупки к Рождеству. Она решила бежать в парк к замку Бельведер, чтобы быть там, когда найдут Дэнни, но могла не успеть. Она повернула к метро, но поняла, что это будет слишком долго, и подняла руку.
— Такси! — крикнула она, и желтое такси с визгом остановилось на Пятой авеню.
— Угол Девятой авеню и Двадцать второй стрит, — назвала она адрес палатки Кристи. Такси двинулось. Они маневрировали среди машин. Сердце Кэтрин билось так сильно, казалось, что она вот-вот умрет. Водитель не смотрел на нее. Она была всего лишь очередным пассажиром, торопящимся куда-то. Он не мог знать, что это был вопрос жизни и смерти.
Что она скажет? Она не видела Кристи с тех пор, как он вышел из ее дома. Захочет ли он с ней разговаривать? Но он должен узнать, она обязана ему сообщить. Может, она ошибалась и юноша в парке не Дэнни. Но в глубине души она знала, что это был он; и Кристи… он тоже умрет, когда узнает.
Когда такси подъехало к углу, Кристи на месте не оказалось. Его палатка с деревьями была здесь, но огни были потушены. Наверное, кто-то сказал ему. Водитель потянулся к счетчику, чтобы выключить его, но Кэтрин его остановила:
— Нет, не здесь, поедем дальше.
— Куда? — спросил он.
Она решила назвать свой домашний адрес на Западной Двадцатой стрит, но вместо этого, удивив себя самою, она сказала:
— Церковь Святой Люси, за углом.
— Я знаю, — ответил водитель, — на Десятой авеню.
Он проехал еще квартал, Кэтрин на мгновение задумалась, выходить ли из машины. Ее сердце глухо стучало, она смотрела на церковь с квадратной колокольней, сложенную из розового песчаника, где когда-то она попросила слишком многого.
— Вы в порядке, леди? — спросил водитель.
Кэтрин не ответила, просто расплатилась и вышла.
Лиззи и Люси стояли на коленях в глубине маленькой церкви. Было темно, только слабый декабрьский свет просачивался через витражные окна. Они там были одни, если не считать органиста, игравшего на хорах рождественскую музыку. Воздух был пропитан запахом ладана после дневного богослужения. Это соответствовало моменту, ведь ладан и мирра были двумя из даров волхвов. На алтаре стояли ясли. Взглянув на дочь, Лиззи подумала, что Люси молится непосредственно младенцу Иисусу, ребенок ребенку. Как только Лиззи услышала новость о юноше в парке, она увела Люси, не хотела, чтобы та услышала о Дэнни от кого-нибудь другого.
Люси закашлялась от ладана. Ее глаза слезились.
— Ты в порядке? — прошептала Лиззи.
— С Гарри все будет хорошо, мам? — спросила Люси, смотря в глаза матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44