И тут ты… И кстати, Нелл вообще нужна тетя.
Слова повисли в воздухе. Стиви ждала, но тетя Аида больше ничего не сказала. Только птичье пение доносилось с деревьев, да стук ее собственного сердца отдавался в ушах.
Направляясь к дому, Стиви вспомнила далекий солнечный день, послеполуденное время июльского полнолуния. Подруги шли по тропе к малому пляжу. Они были подростками и мечтали скрыться от любопытных глаз взрослых. В их головах были мальчики. Кто-то нравился кому-то – подробности были прелестными и захватывающими. Влюбленность была лихорадкой этого длинного лета.
– Они хотят быть с нами, – сказала Эмма.
– А мы – с ними, – добавила Мэделин.
– Я обещала Джону встретиться с ним на мысу, – сказала Стиви.
Страсть была новым ощущением для нее. До сих пор она переживала только прелесть волнующих мыслей, сумасшедший жар заблуждений в ожидании кого-то, мечтала о ком-то.
– Когда ты обещала там быть? – спросила Мэделин.
– В два, – ответила Стиви, и Мэделин кивнула, как будто она лучше знала.
Но Эмма отреагировала по-другому. Она схватила обеих подруг за руки и потянула их за собой на твердый песок, ниже полосы сухих водорослей вдоль береговой линии.
– Для них существует ночь, – сказала она. – Дневное время – для нас.
– Но… – начала Стиви.
– Слушай, – сказала Эмма. – Время мальчиков – это когда стемнеет. Когда сядет солнце, и воздух станет прохладным, и мы немножко замерзнем, и тогда они обнимут нас… И наши босые ноги замерзнут, а их поцелуи будут такими горячими…
– И катаясь в их машинах, – сказала Мэдди, – слушать радио, где каждая песня напоминает о том, что вы сейчас будете целоваться.
– И о том, что он предложит мне выйти за него замуж, – сказала Стиви.
Мэдди хихикнула, а Эмма разразилась истерическим хохотом. Стиви стояла, заливаясь яркой краской, и пыталась держаться уверенно, но чувствовала себя так, будто ее отхлестали. Они подумали, что она пошутила. Могла ли она объяснить своим лучшим подругам, что говорила совершенно серьезно? Она понимала, что это было нелепо, но это было то, что она чувствовала на самом деле.
– Ладно, Стиви, – проговорила сквозь смех Эмма, – ты что, собираешься замуж за Джона?
– Я этого не сказала, – ответила Стиви, зная, что ее подруги видят, как она застенчива, серьезна и к тому же недостаточно высокого роста.
– Позволь мне рассказать тебе кое-что о реальном положении вещей, – сказала Эмма. – К нам приходит кузина моей мамы, она намного моложе ее. Ей только двадцать два – только что окончила Уэллсли, так вот для меня этим летом она проводила нечто вроде семинара по сексу. Я знаю вещи, о которых ты не подозреваешь. Нужно быть очень осторожной, чтобы найти себе кого-то стоящего. Ты должна выбрать кого-то, кто будет тебе другом на всю жизнь. Он должен быть достаточно привлекательным, чтобы всегда хотелось с ним целоваться. Само собой, это дело трудное. Когда ты найдешь такого, то потом вы будете вместе круглые сутки, все дни и все ночи, все время, а до тех пор, пока…
– Нам принадлежат только дни, – сказала Мэдди, которая, имея старшего брата, казалось, тоже знала некоторые вещи, – и ночи полнолуния.
– Не ночи, – сказала Эмма.
Стиви улыбалась, но чувствовала смятение. Может быть, с ней было что-то не так? Кажется, ее подруги лучше осведомлены о сомнительности свиданий. Она не обманывала, когда говорила, что песни, которые она слышала по радио, навевали ей мысли о замужестве. Она хотела постоянной защиты, она хотела быть уверенной, что человек, которого она любит, никогда не покинет ее, никогда не причинит боль. Она хотела надежности.
Эмма подошла к полосе высокой травы, которая росла между пляжем и прибрежными водорослями. Она осмотрелась вокруг и вернулась к ним с длинной белой палкой, принесенной морем, блестящей от соли на солнце.
– Что ты собираешься делать? – спросила Стиви.
– Нарисовать магический круг, – сказала Эмма. – Вокруг нас.
Они сгруппировались, взявшись за руки. Эмма выбросила одну руку вперед и начертила на песке большое «О». Она кружилась и кружилась, пока черта не стала глубокой и надежной.
– Похоже на солнце и луну, – сказала Стиви.
– Небесные тела, – предложила Мэдди.
– Точно, – подтвердила Эмма. – Мальчики – это одно, а верные подруги – совсем другое. Давайте никогда не забывать этого, ладно? Что бы ни произошло, мы не должны потерять друг друга…
У Стиви перехватило горло. Она почувствовала себя выброшенной из круга – ведь она будто бы предпочла Джона своим лучшим подругам. Но ведь ей хотелось, чтобы лето никогда не кончалось вместе с пляжными девочками, со всей их командой.
В этих чувствах не было ничего похожего на то, что было вечером с мальчиком, шептавшим ее имя. Но почему Эмма и Мэдди не видят, что одно не исключает другого? Если она любит мальчика, то эта любовь не вытесняет ее любви к подругам… Девочки все кружились и кружились под солнцем, палка Эммы все чертила и чертила круг на песке, и казалось, что совершается какое-то колдовство.
– Мы не должны терять друг друга, мы не должны терять друг друга, – нараспев говорила Мэдди, погружаясь в магическое действо.
– Силой, по праву данной мне, – говорила Эмма, – силой, по праву данной…
– Полуденным солнцем, – продолжила Мэделин.
– Полной луной и Плеядами, – добавила Стиви.
– Я объявляю нас… связанными навечно, – закончила Эмма.
Головы у них закружились, и они попадали на горячий песок. Стиви показалось, что Эмма декларировала очевидное: быть связанными навечно. Может ли быть, чтобы когда-нибудь стало иначе? Они лежали на спинах, хохоча до упаду. У Стиви, лежавшей на спине на солнце, слезы, скатывающиеся по щекам, были лишь отчасти вызваны смехом, а больше возвышенными эмоциями.
Поднявшись, они побежали в самое уединенное место, позади большого утеса, который был похож на огромную белую акулу. Эмма первой сняла купальник. Остальные последовали ее примеру и вбежали в воду за ней. Немного отойдя от берега, они встали в круг, взявшись за руки.
– Мы сегодня будем купаться голышом в лунном свете, – сказала Мэделин, притоптывая ногами в воде.
– Она ничего не восприняла, – сказала Эмма с показной грустью.
Стиви не поняла, что Эмма сказала неправильно.
– Наше время – дневное, – продолжала Эмма. – Ночи для них.
– Для мальчиков, – пояснила Мэдди.
– Для Джона, – сказала Стиви.
– Вот что мы сделаем, – сказала Эмма. – Мы теперь знаем, что у нас навсегда есть мы… но даже когда мы не вместе и смотрим на ночное небо, мы будем знать, что лунная девочка подмигивает нам…
– Лунная девочка? – повторила Стиви восхищенно.
– Да, – ответила торжественно Эмма. – Старик на луне давно устал, и будущее прояснилось.
– Это – женское дело, – сказала Стиви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Слова повисли в воздухе. Стиви ждала, но тетя Аида больше ничего не сказала. Только птичье пение доносилось с деревьев, да стук ее собственного сердца отдавался в ушах.
Направляясь к дому, Стиви вспомнила далекий солнечный день, послеполуденное время июльского полнолуния. Подруги шли по тропе к малому пляжу. Они были подростками и мечтали скрыться от любопытных глаз взрослых. В их головах были мальчики. Кто-то нравился кому-то – подробности были прелестными и захватывающими. Влюбленность была лихорадкой этого длинного лета.
– Они хотят быть с нами, – сказала Эмма.
– А мы – с ними, – добавила Мэделин.
– Я обещала Джону встретиться с ним на мысу, – сказала Стиви.
Страсть была новым ощущением для нее. До сих пор она переживала только прелесть волнующих мыслей, сумасшедший жар заблуждений в ожидании кого-то, мечтала о ком-то.
– Когда ты обещала там быть? – спросила Мэделин.
– В два, – ответила Стиви, и Мэделин кивнула, как будто она лучше знала.
Но Эмма отреагировала по-другому. Она схватила обеих подруг за руки и потянула их за собой на твердый песок, ниже полосы сухих водорослей вдоль береговой линии.
– Для них существует ночь, – сказала она. – Дневное время – для нас.
– Но… – начала Стиви.
– Слушай, – сказала Эмма. – Время мальчиков – это когда стемнеет. Когда сядет солнце, и воздух станет прохладным, и мы немножко замерзнем, и тогда они обнимут нас… И наши босые ноги замерзнут, а их поцелуи будут такими горячими…
– И катаясь в их машинах, – сказала Мэдди, – слушать радио, где каждая песня напоминает о том, что вы сейчас будете целоваться.
– И о том, что он предложит мне выйти за него замуж, – сказала Стиви.
Мэдди хихикнула, а Эмма разразилась истерическим хохотом. Стиви стояла, заливаясь яркой краской, и пыталась держаться уверенно, но чувствовала себя так, будто ее отхлестали. Они подумали, что она пошутила. Могла ли она объяснить своим лучшим подругам, что говорила совершенно серьезно? Она понимала, что это было нелепо, но это было то, что она чувствовала на самом деле.
– Ладно, Стиви, – проговорила сквозь смех Эмма, – ты что, собираешься замуж за Джона?
– Я этого не сказала, – ответила Стиви, зная, что ее подруги видят, как она застенчива, серьезна и к тому же недостаточно высокого роста.
– Позволь мне рассказать тебе кое-что о реальном положении вещей, – сказала Эмма. – К нам приходит кузина моей мамы, она намного моложе ее. Ей только двадцать два – только что окончила Уэллсли, так вот для меня этим летом она проводила нечто вроде семинара по сексу. Я знаю вещи, о которых ты не подозреваешь. Нужно быть очень осторожной, чтобы найти себе кого-то стоящего. Ты должна выбрать кого-то, кто будет тебе другом на всю жизнь. Он должен быть достаточно привлекательным, чтобы всегда хотелось с ним целоваться. Само собой, это дело трудное. Когда ты найдешь такого, то потом вы будете вместе круглые сутки, все дни и все ночи, все время, а до тех пор, пока…
– Нам принадлежат только дни, – сказала Мэдди, которая, имея старшего брата, казалось, тоже знала некоторые вещи, – и ночи полнолуния.
– Не ночи, – сказала Эмма.
Стиви улыбалась, но чувствовала смятение. Может быть, с ней было что-то не так? Кажется, ее подруги лучше осведомлены о сомнительности свиданий. Она не обманывала, когда говорила, что песни, которые она слышала по радио, навевали ей мысли о замужестве. Она хотела постоянной защиты, она хотела быть уверенной, что человек, которого она любит, никогда не покинет ее, никогда не причинит боль. Она хотела надежности.
Эмма подошла к полосе высокой травы, которая росла между пляжем и прибрежными водорослями. Она осмотрелась вокруг и вернулась к ним с длинной белой палкой, принесенной морем, блестящей от соли на солнце.
– Что ты собираешься делать? – спросила Стиви.
– Нарисовать магический круг, – сказала Эмма. – Вокруг нас.
Они сгруппировались, взявшись за руки. Эмма выбросила одну руку вперед и начертила на песке большое «О». Она кружилась и кружилась, пока черта не стала глубокой и надежной.
– Похоже на солнце и луну, – сказала Стиви.
– Небесные тела, – предложила Мэдди.
– Точно, – подтвердила Эмма. – Мальчики – это одно, а верные подруги – совсем другое. Давайте никогда не забывать этого, ладно? Что бы ни произошло, мы не должны потерять друг друга…
У Стиви перехватило горло. Она почувствовала себя выброшенной из круга – ведь она будто бы предпочла Джона своим лучшим подругам. Но ведь ей хотелось, чтобы лето никогда не кончалось вместе с пляжными девочками, со всей их командой.
В этих чувствах не было ничего похожего на то, что было вечером с мальчиком, шептавшим ее имя. Но почему Эмма и Мэдди не видят, что одно не исключает другого? Если она любит мальчика, то эта любовь не вытесняет ее любви к подругам… Девочки все кружились и кружились под солнцем, палка Эммы все чертила и чертила круг на песке, и казалось, что совершается какое-то колдовство.
– Мы не должны терять друг друга, мы не должны терять друг друга, – нараспев говорила Мэдди, погружаясь в магическое действо.
– Силой, по праву данной мне, – говорила Эмма, – силой, по праву данной…
– Полуденным солнцем, – продолжила Мэделин.
– Полной луной и Плеядами, – добавила Стиви.
– Я объявляю нас… связанными навечно, – закончила Эмма.
Головы у них закружились, и они попадали на горячий песок. Стиви показалось, что Эмма декларировала очевидное: быть связанными навечно. Может ли быть, чтобы когда-нибудь стало иначе? Они лежали на спинах, хохоча до упаду. У Стиви, лежавшей на спине на солнце, слезы, скатывающиеся по щекам, были лишь отчасти вызваны смехом, а больше возвышенными эмоциями.
Поднявшись, они побежали в самое уединенное место, позади большого утеса, который был похож на огромную белую акулу. Эмма первой сняла купальник. Остальные последовали ее примеру и вбежали в воду за ней. Немного отойдя от берега, они встали в круг, взявшись за руки.
– Мы сегодня будем купаться голышом в лунном свете, – сказала Мэделин, притоптывая ногами в воде.
– Она ничего не восприняла, – сказала Эмма с показной грустью.
Стиви не поняла, что Эмма сказала неправильно.
– Наше время – дневное, – продолжала Эмма. – Ночи для них.
– Для мальчиков, – пояснила Мэдди.
– Для Джона, – сказала Стиви.
– Вот что мы сделаем, – сказала Эмма. – Мы теперь знаем, что у нас навсегда есть мы… но даже когда мы не вместе и смотрим на ночное небо, мы будем знать, что лунная девочка подмигивает нам…
– Лунная девочка? – повторила Стиви восхищенно.
– Да, – ответила торжественно Эмма. – Старик на луне давно устал, и будущее прояснилось.
– Это – женское дело, – сказала Стиви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90