Что может быть презреннее?
Майк покраснел. Он осознавал, что не может найти удовлетворительного объяснения, и принялся бормотать всевозможные извинения. Утром у него болела голова после перепоя. Он встретил Мейбл у ее комнаты, идя по коридору вниз за сигаретой. Она принялась отпускать шутки в его адрес и грозилась рассказать о инциденте в саду. Ябед он терпеть не может, и поэтому в сердцах накричал на нее. Само собой разумеется, что он не придавал этому значения. Да разве Венеция не верит ему, прожив с ним столько времени? Сгоряча наговорить можно что угодно. Он и мухи не обидит! Девочка ему очень нравится, она просто вывела его из себя!
Не проронив ни слова, Венеция выслушала его речь. Для нее эти слова ничего не значили. Она была уверена, что он лжет.
Мало-помалу Венеция стала остывать. В комнате становилось светлее. О, эта комната, которую она украсила и убрала с такой любовью, где началась ее новая жизнь! Здесь она поверила в идеальную любовь и изведала ее восторги. Ее захлестнули воспоминания о прежних днях, и от этого на сердце стало еще тяжелее. Ее ноги задрожали и подкосились. Чтобы не упасть, она села на кровать и закрыла лицо руками.
– Майк, Майк, как ты мог! – прошептала она.
Исполненный горя, этот ее вопрос пробил броню высокомерия и себялюбия, и Майк почувствовал себя последним негодяем.
– Бог мой! – простонал он. – Венеция, милая, прости, прости! Я не думал, что все так обернется.
Венеция ничего не ответила. Она не плакала, а просто сидела, уткнувшись головой в ладони. Он сел рядом и положил свою руку ей на плечо, но она оттолкнула его.
– Не надо, пожалуйста!
– Я вижу, что ты огорчена, но не суди строго. Дай мне, пожалуйста, высказаться. Прошу тебя! Она убрала руки от лица.
– Честное слово, Майк, – сказала она, – я не знаю, как ты можешь меня переубедить.
– Я не смогу, если ты отказываешься верить каждому моему слову и готова принять на веру худшее, даже не выслушав меня.
– Майк, – спокойным, равнодушным тоном сказала Венеция, – еще одной сцены я не выдержу, а ложь твоя мне не нужна.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он.
– Я слышала, как ты грозился не пускать сюда Мейбл, если она не замолчит… то были твои слова. Так о чем она должна молчать?
– Разве она тебя еще не просветила на этот счет? – невесело рассмеялся он.
– Да. Она сказала, что видела тебя с Джикс не только прошлой ночью в саду, но и в лесу во время ее летних каникул в еще более пикантной ситуации.
– Это говорит она! – неуверенно произнес Майк.
Глаза Венеции гневно сверкнули:
– Не надо мне лгать, Майк. Если ты будешь продолжать, между нами ничего хорошего никогда больше не будет. До сих пор тебе удавалось дурачить меня, но теперь с этим покончено. Ты сам знаешь, что о ваших отношениях с Джикс мне давно известно.
– Это было до того, как мы поженились. Даже самая ревнивая жена не может упрекать мужа в том, что и с кем у него было раньше.
– Я не ревнивая жена и никогда не упрекала тебя. Просто однажды я сказала, что не хочу ее видеть в этом доме. На мой взгляд, это вполне естественно. Ты постоянно упрекал меня в том, что я старомодна и веду себя как ханжа. Я пошла тебе навстречу и пригласила ее на праздник. Я знаю, тебя это раздражает, но у меня подрастает дочь, и я должна заботиться о ней. Я думаю, что ни одной матери не понравилось бы, что ее молодая дочь знакомится с бывшей любовницей ее мужа. В этом есть что-то кощунственное. Но я доверяла тебе и уступила. Тем не менее, ты опять начал встречаться с Джикс, едва мы переехали сюда. Майк, как можно?
Он встал и начал расхаживать по комнате из угла в угол, засунув руки в карманы и выставив вперед подбородок.
Угрызения совести больше не мучили Майка; они оказались погребенными под тяжестью его собственных чувств. Чтобы как-то выпутаться из тяжелой ситуации, он изменил тактику:
– Ну и что из того, что я встречался с ней? Поцелуй в лесу или в саду не означает супружеской измены, моя дорогая, что бы там не воображала твоя дочь.
Венеция посмотрела на него. Ее щеки опять покраснели.
– Мейбл не понимает значения слов «супружеская измена». Но я заставила ее рассказать мне, что она в тот день видела в лесу, и этого вполне достаточно…
– Допустим, что так и было! Повторяю тебе, я перепил. Разве нельзя простить пьяному и забыть обо всем, что было?
– Можно, но ты не был пьян, когда прошлым летом отправился кататься верхом.
– Даже то, что мы лежали за земле, ничего не означает, а ты ведешь себя так, словно я тебе изменял.
– А разве нет?
Нагло глядя ей прямо в глаза, он произнес:
– Нет!
Воцарилось напряженное молчание. Сердце у Венеции учащенно забилось: она понимала, что это ложь.
– Уверяю тебя, это было не больше, чем баловство, – продолжал он невозмутимо.
Ее губы скривились в презрительной усмешке.
– У тебя странное представление о… баловстве.
– Знаешь… как бы там ни было, ты не имеешь никакого права предполагать такое!
– У меня есть все права, – спокойно возразила она. – Я не думаю, что дело лишь в нескольких поцелуях, если ты так перепугался, что пытался самым непозволительным образом заставить молчать бедную девочку.
Он подскочил к ней, разъяренный, но Венеция быстро охладила его.
– Бесполезно отпираться. Ты сделал то, чему нет прощения, и я не верю, что ты только целовал эту девицу.
– Понятно… Но мне остается только повторить – больше ничего не было!
– Собственно говоря, какая разница? Даже если бы ты мог доказать, что тебе удалось остановиться на полпути, это ничего не меняет. Того, что видела моя дочь, достаточно, чтобы убедить меня в том, что ты опять спал с Джикс Лоусон.
Майк пытался справиться с собой, но на его попытки нельзя было смотреть без жалости. Чтобы не видеть его таким, Венеция отвернулась. Каждая секунда их разговора была ей противна до глубины души. С каждым произносимым им словом она видела приближение конца их счастью. Цитадель их семейного благополучия рушилась на глазах. Человек, которого она видела и слышала сегодня ранним утром, совершенно не походил на очаровательного молодого мужчину, которого она когда-то полюбила. Тот Майк был ей дорог. Но этот… что он из себя представляет? Страшно подумать. Ей было стыдно за него. В довершение всего в ее голове возник образ Джефри. Страшно подумать, что бы он сказал об этом…
– Я совершила ужасную ошибку, – неожиданно вслух сказала она.
– Выйдя за меня замуж? – отрывисто спросил Майк.
Она встала.
– Да.
Молчание.
Больно и учащенно билось сердце Венеции. Она познала шесть коротких месяцев слепого счастья. Сегодня, оглядываясь назад, она понимала, что даже эти месяцы были заполнены сомнениями, Майк во многом разочаровал ее: своим эгоизмом, своей жадностью, но больше всего своей неуместной ревностью к ее ребенку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Майк покраснел. Он осознавал, что не может найти удовлетворительного объяснения, и принялся бормотать всевозможные извинения. Утром у него болела голова после перепоя. Он встретил Мейбл у ее комнаты, идя по коридору вниз за сигаретой. Она принялась отпускать шутки в его адрес и грозилась рассказать о инциденте в саду. Ябед он терпеть не может, и поэтому в сердцах накричал на нее. Само собой разумеется, что он не придавал этому значения. Да разве Венеция не верит ему, прожив с ним столько времени? Сгоряча наговорить можно что угодно. Он и мухи не обидит! Девочка ему очень нравится, она просто вывела его из себя!
Не проронив ни слова, Венеция выслушала его речь. Для нее эти слова ничего не значили. Она была уверена, что он лжет.
Мало-помалу Венеция стала остывать. В комнате становилось светлее. О, эта комната, которую она украсила и убрала с такой любовью, где началась ее новая жизнь! Здесь она поверила в идеальную любовь и изведала ее восторги. Ее захлестнули воспоминания о прежних днях, и от этого на сердце стало еще тяжелее. Ее ноги задрожали и подкосились. Чтобы не упасть, она села на кровать и закрыла лицо руками.
– Майк, Майк, как ты мог! – прошептала она.
Исполненный горя, этот ее вопрос пробил броню высокомерия и себялюбия, и Майк почувствовал себя последним негодяем.
– Бог мой! – простонал он. – Венеция, милая, прости, прости! Я не думал, что все так обернется.
Венеция ничего не ответила. Она не плакала, а просто сидела, уткнувшись головой в ладони. Он сел рядом и положил свою руку ей на плечо, но она оттолкнула его.
– Не надо, пожалуйста!
– Я вижу, что ты огорчена, но не суди строго. Дай мне, пожалуйста, высказаться. Прошу тебя! Она убрала руки от лица.
– Честное слово, Майк, – сказала она, – я не знаю, как ты можешь меня переубедить.
– Я не смогу, если ты отказываешься верить каждому моему слову и готова принять на веру худшее, даже не выслушав меня.
– Майк, – спокойным, равнодушным тоном сказала Венеция, – еще одной сцены я не выдержу, а ложь твоя мне не нужна.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он.
– Я слышала, как ты грозился не пускать сюда Мейбл, если она не замолчит… то были твои слова. Так о чем она должна молчать?
– Разве она тебя еще не просветила на этот счет? – невесело рассмеялся он.
– Да. Она сказала, что видела тебя с Джикс не только прошлой ночью в саду, но и в лесу во время ее летних каникул в еще более пикантной ситуации.
– Это говорит она! – неуверенно произнес Майк.
Глаза Венеции гневно сверкнули:
– Не надо мне лгать, Майк. Если ты будешь продолжать, между нами ничего хорошего никогда больше не будет. До сих пор тебе удавалось дурачить меня, но теперь с этим покончено. Ты сам знаешь, что о ваших отношениях с Джикс мне давно известно.
– Это было до того, как мы поженились. Даже самая ревнивая жена не может упрекать мужа в том, что и с кем у него было раньше.
– Я не ревнивая жена и никогда не упрекала тебя. Просто однажды я сказала, что не хочу ее видеть в этом доме. На мой взгляд, это вполне естественно. Ты постоянно упрекал меня в том, что я старомодна и веду себя как ханжа. Я пошла тебе навстречу и пригласила ее на праздник. Я знаю, тебя это раздражает, но у меня подрастает дочь, и я должна заботиться о ней. Я думаю, что ни одной матери не понравилось бы, что ее молодая дочь знакомится с бывшей любовницей ее мужа. В этом есть что-то кощунственное. Но я доверяла тебе и уступила. Тем не менее, ты опять начал встречаться с Джикс, едва мы переехали сюда. Майк, как можно?
Он встал и начал расхаживать по комнате из угла в угол, засунув руки в карманы и выставив вперед подбородок.
Угрызения совести больше не мучили Майка; они оказались погребенными под тяжестью его собственных чувств. Чтобы как-то выпутаться из тяжелой ситуации, он изменил тактику:
– Ну и что из того, что я встречался с ней? Поцелуй в лесу или в саду не означает супружеской измены, моя дорогая, что бы там не воображала твоя дочь.
Венеция посмотрела на него. Ее щеки опять покраснели.
– Мейбл не понимает значения слов «супружеская измена». Но я заставила ее рассказать мне, что она в тот день видела в лесу, и этого вполне достаточно…
– Допустим, что так и было! Повторяю тебе, я перепил. Разве нельзя простить пьяному и забыть обо всем, что было?
– Можно, но ты не был пьян, когда прошлым летом отправился кататься верхом.
– Даже то, что мы лежали за земле, ничего не означает, а ты ведешь себя так, словно я тебе изменял.
– А разве нет?
Нагло глядя ей прямо в глаза, он произнес:
– Нет!
Воцарилось напряженное молчание. Сердце у Венеции учащенно забилось: она понимала, что это ложь.
– Уверяю тебя, это было не больше, чем баловство, – продолжал он невозмутимо.
Ее губы скривились в презрительной усмешке.
– У тебя странное представление о… баловстве.
– Знаешь… как бы там ни было, ты не имеешь никакого права предполагать такое!
– У меня есть все права, – спокойно возразила она. – Я не думаю, что дело лишь в нескольких поцелуях, если ты так перепугался, что пытался самым непозволительным образом заставить молчать бедную девочку.
Он подскочил к ней, разъяренный, но Венеция быстро охладила его.
– Бесполезно отпираться. Ты сделал то, чему нет прощения, и я не верю, что ты только целовал эту девицу.
– Понятно… Но мне остается только повторить – больше ничего не было!
– Собственно говоря, какая разница? Даже если бы ты мог доказать, что тебе удалось остановиться на полпути, это ничего не меняет. Того, что видела моя дочь, достаточно, чтобы убедить меня в том, что ты опять спал с Джикс Лоусон.
Майк пытался справиться с собой, но на его попытки нельзя было смотреть без жалости. Чтобы не видеть его таким, Венеция отвернулась. Каждая секунда их разговора была ей противна до глубины души. С каждым произносимым им словом она видела приближение конца их счастью. Цитадель их семейного благополучия рушилась на глазах. Человек, которого она видела и слышала сегодня ранним утром, совершенно не походил на очаровательного молодого мужчину, которого она когда-то полюбила. Тот Майк был ей дорог. Но этот… что он из себя представляет? Страшно подумать. Ей было стыдно за него. В довершение всего в ее голове возник образ Джефри. Страшно подумать, что бы он сказал об этом…
– Я совершила ужасную ошибку, – неожиданно вслух сказала она.
– Выйдя за меня замуж? – отрывисто спросил Майк.
Она встала.
– Да.
Молчание.
Больно и учащенно билось сердце Венеции. Она познала шесть коротких месяцев слепого счастья. Сегодня, оглядываясь назад, она понимала, что даже эти месяцы были заполнены сомнениями, Майк во многом разочаровал ее: своим эгоизмом, своей жадностью, но больше всего своей неуместной ревностью к ее ребенку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44