— Это на случай, если кому-то еще взбредет в голову похитить вас?
— Абсолютно верно, — сухо ответила она.
Синтия чувствовала нарастающее без всякой на то причины раздражение. На кого или на что она может злиться? Только на судьбу, будь она проклята…
— После обильного завтрака за троих я бы не советовал вам подвергать себя физической нагрузке, — сказал он. — Мы могли бы прогуляться к реке, из которой мы пьем воду. Это еще одна маленькая достопримечательность моего рая. Надеюсь, через полчаса боевое настроение еще не покинет вас.
Синтия вздохнула.
— Что ж, мне остается только полагаться на вашу мудрость, — сказала она. — Пойдемте к реке.
Хотя, честно говоря, ей гораздо приятнее было бы именно сейчас выместить свое раздражение на груше с песком в тренировочном зале.
Урок боевого искусства все же пришлось отменить, потому что после прогулки к реке у Синтии пропало всякое желание махать кулаками: ее невыносимо клонило ко сну. Она распростилась с Махешем у двери своей комнаты, вошла, сбросила у порога ботинки и рухнула на кровать.
— Прощайте, господин Бхаттараи или просто Махеш, — прошептала она, чувствуя, как ее веки наливаются свинцом. — Вы — сон. И я всегда буду помнить о том, что вы мне только снитесь.
И Синтия провалилась в сладкое забытье.
Когда, спустя два с половиной часа, она проснулась и открыла глаза, золотистые лучи солнца блуждали по шторам, стенам и потолку, превращая комнату в зал дискотеки.
Синтия протянула руку к часам на столике у кровати, которые лежали там со вчерашнего вечера.
Прекрасно, половина третьего. Завтрак она прогуляла, а обед проспала.
Она сдернула с себя плед и села.
Интересно, на кого она похожа после этого долгого полуденного сна? Явно не на сказочную фею, а, скорее, на того уличного мальчишку-торговца, которого она с таким упоением снимала перед тем, как ее похитили.
Она встала с кровати и прошла в ванную. Открыла кран с холодной водой, умылась и обнаружила отсутствие полотенца. Ах, черт, она забыла его на озере, когда переодевалась.
Она посмотрела на себя в зеркало и тут же зажмурила глаза и затрясла головой. Нет, она похожа не на уличного оборванца, а на перепуганное собственным видом привидение. Волосы, торчащие диким бурьяном, она не укладывала, пожалуй, еще с пятницы. Забыла. Но где-то в ее сумочке должна быть расческа.
Синтия оглядела свою одежду, в которой она проспала весь полдень и которую не меняла с пятницы.
— Безобразие. Другого слова не подберешь, — сделала она себе комплимент. И в таком виде ей сегодня вечером придется вернуться в блистающую чистотой и роскошью «Асторию».
Вот, Синтия Спаркс, что значит влюбиться в красивого непальского аристократа-отшельника. Это значит, что ты совсем потеряла голову, перестала следить за своей внешностью, стала забывчивой, рассеянной и похожей на.., безобразие.
Она смочила ладони и стала водить ими по мятой футболке, пытаясь хоть немного разгладить ее.
— А, к дьяволу футболку, — пробурчала она, поймав себя за этим бесполезным занятием, закрыла кран и вернулась в комнату. — Нужно хотя бы пригладить волосы, торчащие мелкими рожками во все стороны. — Она открыла сумку и принялась шарить в ней, ища расческу.
Да, идеал влюбленной женщины из нее не получится. Вообще, ей влюбляться вредно. Ей вредно бывать в обществе мужчины, который слишком красив, благороден, умен, сексуален…
Стоп! Хватит о мужчине!
Наконец расческа была найдена, и Синтия бодрым шагом вернулась к зеркалу и принялась из дикого растения на своей голове делать культурное.
Добившись успеха, она снова посмотрела на себя в зеркало.
— Ну вот, теперь куда ни шло. Все же ты стала немного похожа на женщину, — сказала она и заставила себя улыбнуться.
Надев у порога ботинки, Синтия с грустью оглядела комнату.
Через несколько часов она покинет этот замок и никогда больше не вернется сюда. А ведь она была здесь счастлива…
Может, через много лет, когда она наконец станет женой бесхитростного фермера и родит кучу конопатых детишек, она будет рассказывать им о своем приключении — о сказочном замке, затерявшемся высоко в горах, об озере, где ее чуть не проглотил леопард… И, конечно, не забудет приврать о том, что в замке обитало привидение, описать которое не составит труда, вспомнив собственное отражение в зеркале ванной.
Синтия спустилась в холл.
Услышав ее шаги на лестнице, из столовой появился Хари.
— Мисс Спаркс, наконец-то! А мы уже думали, что вы осваиваете новые способы незаметного исчезновения, — сказал он, широко улыбаясь.
— Увы, дорогой Хари, новых способов незаметного исчезновения я пока изобрести не успела, а вот о незаметном появлении в Катманду уже стала задумываться, — отшутилась она.
— Вам незачем об этом беспокоиться. Это уже наша с Дипаком забота. Итак, как насчет очередной обильной трапезы? — Хари отошел в сторону и жестом предложил ей войти в столовую.
— Не смогу отказаться, потому что это мой последний непальский обед, — ответила она, задержавшись в дверях. — Боюсь, что по возвращении в Катманду я снова разлюблю непальскую национальную кухню.
— Вы мне льстите, мисс Спаркс, хотя и приятно это слышать. Прошу к столу.
Синтия прошла в столовую и села.
— А где Махеш? — спросила она.
— После обеда закрылся у себя в мастерской. Пишет горы. Если хотите, я позову его?
— Нет, Хари. Я после обеда сама поднимусь к нему.
И она так и сделала. Наскоро пообедав и поблагодарив заботливого Хари, она поднялась по винтовой лестнице в башню и осторожно постучала в дверь.
— Войдите! — послышался из мастерской голос Махеша, и не успела Синтия открыть дверь, как та перед ней распахнулась. Махеш стоял на пороге.
— Я догадался, что это вы, — сказал он. — Проходите.
— Я не помешаю? — робко спросила она.
— Нет. Я сам собирался спуститься в холл и узнать, пообедали вы или нет.
Синтия вошла.
— Да, я чудесно пообедала, спасибо.
— Что ж, тогда извините, что не составил вам компанию.
— Не стоит извиняться, потому что благодаря вашему отсутствию я умудрилась в этот раз не переесть.
Он рассмеялся.
— Моя компания вызывает у вас повышенный аппетит?
— Так же, как моя помогла вам избавиться от бессонницы. — Синтия подошла к мольберту, на котором стояла светящаяся от свежих красок картина, и повернулась к нему. — Раз уж я вторглась в ваше творческое пространство, разрешите взглянуть?
— Да, конечно, — ответил он. — Хотя картина еще слишком далека от завершения. Я начал писать ее за три дня до вашего появления здесь. Плод бессонниц, — добавил он с ухмылкой.
Синтия повернулась к мольберту.
На картине была ночь. Над смутными силуэтами горных вершин висел диск бледной луны, посыпая их с высоты серебристым светящимся песком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36