Ричард жестом призвал гостей к молчанию.
– Хотя мне действительно надо сказать еще кое о чем… – За столом раздались дружные и нарочитые стоны. – Помогите! – театрально воскликнул Ричард; – Я чувствую себя как победивший адмирал Нельсон!
На этот раз все покатились со смеху. Счастливые слезы выступили на глазах Ахертона, а Чарльз Уоррен ухмылялся, как Чеширский кот.
Ричард, как ни в чем не бывало, продолжал:
– Я все-таки скажу, как бы вы ни пытались меня остановить. – Он на мгновение замолчал и для пущего эффекта затаил дыхание. А затем, заскользив по паркету, закричал: – Все к окну!
Несколько озадаченные, гости бросились за ним. Однако первым подскочил к отцу Марк, обожавший сюрпризы и надеявшийся на очередную забаву.
– Пожалуйста, выключите свет, – попросил Ричард, когда вся компания собралась у широкого окна. Комната погрузилась во мрак. Деньги творят чудеса! Снаружи в темном ночном небе, как по мановению волшебной палочки, вспыхнул фейерверк. Это был один из самых ярких и красочных фейерверков, когда-либо виденных присутствующими. Зеленые, голубые, желтые и красные радужные брызги рассыпались по небу, превращая ночь в неоновый день. Взлетали ракеты, оставляя за собой хвосты огненных брызг; шипя, они взрывались где-то в полутора сотнях футов над озером. И вдруг вся эта полыхающая феерия каким-то образом распалась на огромные красочные буквы: С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, МАРК И ДЭМЬЕН!
Все ошеломленно замерли и тут же принялись неистово хлопать в ладоши, обниматься и целоваться.
– В это невозможно поверить, папа! – воскликнул Марк, бросившись к отцу, чтобы обнять его.
Дэмьен улыбался. Он, пожалуй, был так же взволнован, как и Марк, но не считал нужным выражать свои чувства подобным образом. Его эмоции были глубоко запрятаны и всегда строго контролировались.
Единственным человеком, оставшимся ко всему этому пиротехническому зрелищу совершенно безразличным, был Бухер. Он стоял позади Дэмьена и пытался опять поговорить с ним. Склонившись над мальчиком, он зашептал ему на ухо:
– Тринадцатилетие юноши многие расценивают как начало половой зрелости. Мужского начала. Евреи, например, называют его «бар митцвах». В переводе с иврита это означает «Сын Долга», или «Человек Долга».
Дэмьен никак не мог понять, что имеет в виду Бухер. Но мальчику ничего не оставалось, как продолжать игру в вежливость.
– Неужели? – спросил он, все еще не отрывая взгляда от фейерверка.
– Ты также будешь отмечен, – произнес Бухер. Дэмьен обернулся и поглядел на него. Глаза их встретились. Бухер мягко заговорил, он почти завораживал своим голосом: – Извини, мне придется процитировать из Библии: "В «Первом Послании к коринфянам» говорится: «Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое». Время придет, и ты оставишь «младенческое» и столкнешься с тем, «кто ты».
– А кто я?
Бухер кивнул.
– Великий момент, Дэмьен. Ты, должно быть, уже чувствуешь его.
Дэмьена охватило волнение. Поначалу он решил, что Бухер добивается его расположения, чтобы как-то польстить Ричарду. Но именно Бухер только что выразил словами то глубокое беспокойство, которое испытывал Дэмьен последние несколько месяцев.
– Думаю, что да, – медленно произнес Дэмьен, – я чувствую… не уверен, но я ощущаю… что-то происходит со мной… собирается произойти…
– Предчувствие судьбы, не так ли? – улыбнулся Бухер. – Оно у всех у нас есть. И у твоего отца, и у Билла Ахертона… и у меня. – Он помедлил, а затем с какой-то нарочитой драматичностью в голосе произнес: – Я тоже сирота, ты этого не знал?
Дэмьен отрицательно покачал головой.
– Поэтому я мог бы помочь тебе преодолеть возможные будущие препятствия. Кстати, ты ведь начал предчувствовать свою судьбу с прошлого июня, не так ли? Когда наступил твой настоящий день рождения…
Дэмьен был ошеломлен, но не успел он открыть рот, как их позвал Ахертон:
– Эй вы, двое! Присоединяйтесь к нам!
Церемония по разрезанию торта была в самом разгаре.
– Дэмьен, иди же сюда! – нетерпеливо окликнул брата Марк. Он уже готовился задувать свечи.
– И не забудьте загадать желание! – напомнила мальчикам Анна..
Дэмьен бросился к Марку, испытывая облегчение от того, что отделался наконец от Бухера. Слишком тягостным казалось мальчику общение с этим человеком.
Марк и Дэмьен набрали в легкие воздух и, стремительно выдохнув его, задули все тринадцать свечей, расставленных на торте.
– Молодцы, мальчики, – воскликнула Анна. – Разрезайте теперь торт. А то мы все жутко проголодались!
– Да, пока мы не начали есть, – заметил Дэмьен, – у меня тут кое-что есть для Марка. – Он полез в карман.
– Ба-а, – хитро протянул Марк, – и я кое-что забыл отдать тебе. – С трудом сохраняя подобие серьезности, он тоже засунул руку в карман.
Размерами и очертаниями подарки мальчиков походили друг на друга как две капли воды. Даже оберточная бумага была одинаковой. Марк начал смеяться:
– Если ты приготовил для меня…
– То же самое, что я приготовил для тебя, – перебил его Дэмьен. Они взглянули на Анну и воскликнули:
– Мам!
Счастливо улыбаясь, Анна наблюдала за мальчиками, которые нетерпеливо распаковывали подарки. Наконец они вытащили наборы красивых армейских ножичков. На сверкающих клинках была выполнена гравировка. Раздались одобрительные возгласы.
– Я как раз такие хотел! – воскликнул Марк и легонько подтолкнул брата локтем.
– Я тоже! – заявил Дэмьен.
Мальчики решили обновить свое сокровище и разрезать праздничный торт. Но прежде чем они приступили к этому, Дэмьен своим ножичком неожиданно срезал с верхушки торта одного конькобежца. Затем вдвоем с Марком они вонзили ножи глубоко в торт под одобрительные возгласы окружающих.
На следующее утро лучи яркого солнца, отражаясь и дробясь в ледяном панцире озера Женева, заливали все вокруг сверкающим, радужным сиянием.
На свои собственные средства природа устроила восхитительное дневное шоу, перещеголяв вчерашний вечерний фейерверк.
Из озера вытекала речка; изгибаясь, она убегала далеко в лес. Именно здесь проходила сегодня хоккейная битва.
К полудню игра была в разгаре. Хоккейные команды составились, в основном, из служащих «Торн Индастриз».
На первый взгляд казалось, что хоккей на свежем воздухе – это всего-навсего чудесное развлечение. Но и Ахертон, с его потрясающим внутренним чутьем, и Бухер, бесконечно чуткий к любому изменению эмоциональной температуры, прекрасно сознавали, что происходит в действительности. По ряду причин хоккей в компании «Торн Индастриз» воспринимался как средство продвижения по служебной лестнице. Ричард Торн – человек глубоко порядочный – без сомнения был бы невероятно поражен, если бы узнал, что в нижних эшелонах власти его компании классный хоккейный игрок считается очень важным лицом, что его молодые и ретивые служащие время от времени проводят свои субботние дни на озере дю Лак, тренируясь под руководством стареющего канадского экс-чемпиона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Хотя мне действительно надо сказать еще кое о чем… – За столом раздались дружные и нарочитые стоны. – Помогите! – театрально воскликнул Ричард; – Я чувствую себя как победивший адмирал Нельсон!
На этот раз все покатились со смеху. Счастливые слезы выступили на глазах Ахертона, а Чарльз Уоррен ухмылялся, как Чеширский кот.
Ричард, как ни в чем не бывало, продолжал:
– Я все-таки скажу, как бы вы ни пытались меня остановить. – Он на мгновение замолчал и для пущего эффекта затаил дыхание. А затем, заскользив по паркету, закричал: – Все к окну!
Несколько озадаченные, гости бросились за ним. Однако первым подскочил к отцу Марк, обожавший сюрпризы и надеявшийся на очередную забаву.
– Пожалуйста, выключите свет, – попросил Ричард, когда вся компания собралась у широкого окна. Комната погрузилась во мрак. Деньги творят чудеса! Снаружи в темном ночном небе, как по мановению волшебной палочки, вспыхнул фейерверк. Это был один из самых ярких и красочных фейерверков, когда-либо виденных присутствующими. Зеленые, голубые, желтые и красные радужные брызги рассыпались по небу, превращая ночь в неоновый день. Взлетали ракеты, оставляя за собой хвосты огненных брызг; шипя, они взрывались где-то в полутора сотнях футов над озером. И вдруг вся эта полыхающая феерия каким-то образом распалась на огромные красочные буквы: С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, МАРК И ДЭМЬЕН!
Все ошеломленно замерли и тут же принялись неистово хлопать в ладоши, обниматься и целоваться.
– В это невозможно поверить, папа! – воскликнул Марк, бросившись к отцу, чтобы обнять его.
Дэмьен улыбался. Он, пожалуй, был так же взволнован, как и Марк, но не считал нужным выражать свои чувства подобным образом. Его эмоции были глубоко запрятаны и всегда строго контролировались.
Единственным человеком, оставшимся ко всему этому пиротехническому зрелищу совершенно безразличным, был Бухер. Он стоял позади Дэмьена и пытался опять поговорить с ним. Склонившись над мальчиком, он зашептал ему на ухо:
– Тринадцатилетие юноши многие расценивают как начало половой зрелости. Мужского начала. Евреи, например, называют его «бар митцвах». В переводе с иврита это означает «Сын Долга», или «Человек Долга».
Дэмьен никак не мог понять, что имеет в виду Бухер. Но мальчику ничего не оставалось, как продолжать игру в вежливость.
– Неужели? – спросил он, все еще не отрывая взгляда от фейерверка.
– Ты также будешь отмечен, – произнес Бухер. Дэмьен обернулся и поглядел на него. Глаза их встретились. Бухер мягко заговорил, он почти завораживал своим голосом: – Извини, мне придется процитировать из Библии: "В «Первом Послании к коринфянам» говорится: «Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое». Время придет, и ты оставишь «младенческое» и столкнешься с тем, «кто ты».
– А кто я?
Бухер кивнул.
– Великий момент, Дэмьен. Ты, должно быть, уже чувствуешь его.
Дэмьена охватило волнение. Поначалу он решил, что Бухер добивается его расположения, чтобы как-то польстить Ричарду. Но именно Бухер только что выразил словами то глубокое беспокойство, которое испытывал Дэмьен последние несколько месяцев.
– Думаю, что да, – медленно произнес Дэмьен, – я чувствую… не уверен, но я ощущаю… что-то происходит со мной… собирается произойти…
– Предчувствие судьбы, не так ли? – улыбнулся Бухер. – Оно у всех у нас есть. И у твоего отца, и у Билла Ахертона… и у меня. – Он помедлил, а затем с какой-то нарочитой драматичностью в голосе произнес: – Я тоже сирота, ты этого не знал?
Дэмьен отрицательно покачал головой.
– Поэтому я мог бы помочь тебе преодолеть возможные будущие препятствия. Кстати, ты ведь начал предчувствовать свою судьбу с прошлого июня, не так ли? Когда наступил твой настоящий день рождения…
Дэмьен был ошеломлен, но не успел он открыть рот, как их позвал Ахертон:
– Эй вы, двое! Присоединяйтесь к нам!
Церемония по разрезанию торта была в самом разгаре.
– Дэмьен, иди же сюда! – нетерпеливо окликнул брата Марк. Он уже готовился задувать свечи.
– И не забудьте загадать желание! – напомнила мальчикам Анна..
Дэмьен бросился к Марку, испытывая облегчение от того, что отделался наконец от Бухера. Слишком тягостным казалось мальчику общение с этим человеком.
Марк и Дэмьен набрали в легкие воздух и, стремительно выдохнув его, задули все тринадцать свечей, расставленных на торте.
– Молодцы, мальчики, – воскликнула Анна. – Разрезайте теперь торт. А то мы все жутко проголодались!
– Да, пока мы не начали есть, – заметил Дэмьен, – у меня тут кое-что есть для Марка. – Он полез в карман.
– Ба-а, – хитро протянул Марк, – и я кое-что забыл отдать тебе. – С трудом сохраняя подобие серьезности, он тоже засунул руку в карман.
Размерами и очертаниями подарки мальчиков походили друг на друга как две капли воды. Даже оберточная бумага была одинаковой. Марк начал смеяться:
– Если ты приготовил для меня…
– То же самое, что я приготовил для тебя, – перебил его Дэмьен. Они взглянули на Анну и воскликнули:
– Мам!
Счастливо улыбаясь, Анна наблюдала за мальчиками, которые нетерпеливо распаковывали подарки. Наконец они вытащили наборы красивых армейских ножичков. На сверкающих клинках была выполнена гравировка. Раздались одобрительные возгласы.
– Я как раз такие хотел! – воскликнул Марк и легонько подтолкнул брата локтем.
– Я тоже! – заявил Дэмьен.
Мальчики решили обновить свое сокровище и разрезать праздничный торт. Но прежде чем они приступили к этому, Дэмьен своим ножичком неожиданно срезал с верхушки торта одного конькобежца. Затем вдвоем с Марком они вонзили ножи глубоко в торт под одобрительные возгласы окружающих.
На следующее утро лучи яркого солнца, отражаясь и дробясь в ледяном панцире озера Женева, заливали все вокруг сверкающим, радужным сиянием.
На свои собственные средства природа устроила восхитительное дневное шоу, перещеголяв вчерашний вечерний фейерверк.
Из озера вытекала речка; изгибаясь, она убегала далеко в лес. Именно здесь проходила сегодня хоккейная битва.
К полудню игра была в разгаре. Хоккейные команды составились, в основном, из служащих «Торн Индастриз».
На первый взгляд казалось, что хоккей на свежем воздухе – это всего-навсего чудесное развлечение. Но и Ахертон, с его потрясающим внутренним чутьем, и Бухер, бесконечно чуткий к любому изменению эмоциональной температуры, прекрасно сознавали, что происходит в действительности. По ряду причин хоккей в компании «Торн Индастриз» воспринимался как средство продвижения по служебной лестнице. Ричард Торн – человек глубоко порядочный – без сомнения был бы невероятно поражен, если бы узнал, что в нижних эшелонах власти его компании классный хоккейный игрок считается очень важным лицом, что его молодые и ретивые служащие время от времени проводят свои субботние дни на озере дю Лак, тренируясь под руководством стареющего канадского экс-чемпиона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40