И еще подумала - к кому такой поздний гость? В это время мужчина остановился у забора, подтянулся на руках и был таков...
- За забором этим живут Флорентьевы. Участок их задами соприкасается с участком Барабанщикова. - Бугаев взял лист бумаги и быстро начертил план. - Вот, видите, товарищ подполковник? Мы с вами здесь еще у лаза стояли. Натоптано тут...
Корнилов кивнул.
- Евдокия Ивановна отнесла позднего визитера на счет младшей дочери Флорентьевых, Алевтины. Ну, знаете... У них там свои, женские счеты. Но когда я заглянул еще раз к Флорентьевым да поподробнее порасспрашивал их, оказалось, что никто в эту ночь к ним не приходил. Верить им можно. А сама Алевтина, студентка гидрометинститута, не вернулась еще с Ладоги, где проходит практику на метеостанции. Да и калитка в доме Флорентьевых на ночь не запирается. Незачем и лазать через забор...
Евдокия Ивановна показала Бугаеву место, где она видела ночью автомашину. Там, на сырой земле, остались прекрасные отпечатки протекторов.
- Отпечатки - высший класс, - сказал Семен. - И слепки сделали. И "живьем" кусок земли я привез.
- Какая машина?
- "Волга" темного цвета. Двадцать четвертая модель. Судя по протекторам, резина совсем новая. А может быть, и машина новая...
15
Корнилов часто повторял своим сотрудникам, что главное оружие сыщика - умение говорить с людьми. Даже закоренелому уголовнику, засевшему с оружием где-нибудь на чердаке, можно доказать, что ему некуда деться... Но только в том случае, если хорошо знаешь его психологию, тут же добавлял подполковник. Работа сотрудника уголовного розыска на восемьдесят процентов состоит из разговоров. С потерпевшим, со свидетелем, с экспертами и разного рода специалистами, с бывалыми людьми. С преступниками, в конце концов. И оттого, как направить беседу, какие найти слова, от уменья слушать часто зависит успех или провал операции. Эти принципы, не раз проверенные Игорем Васильевичем Корниловым за долгие годы службы в милиции, давно усвоили все сотрудники. Поэтому на совещаниях оперативных групп, когда прорабатывался план действий, Корнилову незачем было напоминать о них. Но сегодня подполковник сделал исключение. Во-первых, вся надежда была на то, что в разговорах с множеством клиентов Барабанщикова, которых назвал Аристарх Антонович, вдруг выплывет еще один его знакомый - разъезжающий на "Волге". И во-вторых, беседовать предстояло с самыми разными людьми, вся "вина" которых состояла в том, что они были не слишком разборчивыми в выборе своего фуражира, хаусмайора Барабанщикова. Эти люди могли быть обидчивыми и неразговорчивыми, заносчивыми и хамоватыми. Могли быть снобами, могли быть лжецами. Но к каждому следовало найти подход, с каждым поговорить, не вызвав у них ни обид, ни раздражения.
Обо всем этом Корнилов напомнил своим сотрудникам, давая им на завтра задание отправиться по адресам клиентов хаусмайора Барабанщикова.
Когда, получив задания, все разошлись, Корнилов позвонил своему старому знакомому - художнику Новицкому.
- Николай Николаевич! Милиция беспокоит...
- Игорь Васильевич! - узнал Новицкий. - Рад тебя слышать, дорогой. Голос художника был какой-то тусклый, усталый. - Забыл ты меня. Не интересуешься, жив ли, умер...
- Вот видишь - звоню. Интересуюсь, - усмехнулся Корнилов. - Как жив-здоров?
- Нету жизни. Одна работа. Вкалываю, как грек на водокачке, никто доброго слова не скажет...
Игорь Васильевич знал Новицкого уже лет пять и всегда, когда звонил художнику или встречался с ним, слышал и про "грека на водокачке", и про то, что никто не говорит доброго слова о его работе. Это у Николая Николаевича было как заклинание, чтобы не сглазить успехи и то хорошее творческое состояние, в котором он находился.
- Ну, коли одна работа, то не мешало бы и развеяться. Хочу пригласить тебя за город, в деревню...
- Нет, нет! - энергично запротестовал Новицкий. - Какая деревня, мне надо на хлеб зарабатывать. Мне, как в милиции, за звездочки деньги не платят. Мне надо продукцию выдавать. Осенью выставка, а в выставкоме бездарь окопалась, через них даже лауреату трудно пробиться...
- Жаль, - сказал Корнилов. - А я думал, съездим с тобой в село Орлино, там старая церковь полуразрушенная, древний иконостас...
- Знаю, знаю. Церковь Николы-угодника. Построена в конце девятнадцатого века. Ничего интересного иконостас цредставлять не может.
- А вот грабителей иконостас заинтересовал.
- Какие сейчас грабители. Шантрапа небось без понятия...
- Серьезные грабители, - на всякий случай сказал Игорь Васильевич. Уж очень хотелось ему вытащить Новицкого в Орлино. - А иконостас мог от старой церкви остаться. Ведь была же и раньше в Орлине церковь?
Новицкий молчал. Раздумывал. "Думай, думай, - улыбнулся Корнилов. Небось на такую приманку клюнешь. А там разберемся".
- Если б уж заодно там пару этюдов сделать, - наконец сказал Николай Николаевич. - Да ведь ты, наверное, все впопыхах. С сиреной.
- Два часа тебе хватит?
- Два часа? Да это роскошь! Я...
- Знаю, знаю, - перебил художника Игорь Васильевич. - Ты в цейтноте. Тебе на жизнь надо зарабатывать. Завтра в восемь заеду. Жди у подъезда. Он нажал рычажок аппарата. Усмехнулся по-доброму. "Вот так с вами, с вольными казаками, надо. По-военному!"
Прикинув, сколько потребуется времени на дорогу, Корнилов набрал номер управления, попросил дежурного связаться с орлинским участковым уполномоченным, предупредить, чтобы ждал в половине десятого у церкви.
С Новицким Игорь Васильевич познакомился при обстоятельствах не слишком приятных. У художника украли новенькую - только что из магазина "Волгу", и начальник Главного управления попросил Корнилова взять это дело под личный контроль. Как-никак народный художник, лауреат Государственной премии. "Волгу" нашли в тот же день. В лесу под Зеленогорском. В машине кончился бензин, и похитители, наверное, испугавшись кого-то, бросили ее, даже не разграбив. Корнилов возил художника в лес, туда, где обнаружили машину. Новицкий был восхищен оперативностью милиции.
- Надо же! Так быстро! - шептал он, внимательно осматривая "Волгу". Заглянул в багажник, в мотор. Особенно умилило его то, что в багажнике оказалась целой и невредимой коробка с красками.
- Домой повезу я вас сам! - заявил он Корнилову, и как Игорь Васильевич ни отнекивался, пришлось ему сесть в машину Новицкого, попросив предварительно водителя своей машины одолжить художнику бензина.
- Буду писать ваш портрет, - сказал Николай Николаевич, когда они выехали на Приморское шоссе. - У вас лицо характерное...
- Характерное для милиционера? - усмехнулся Игорь Васильевич.
- Ну почему же? - обернулся к нему Новицкий. - Прежде всего мне понравились глаза. Они у вас задумчивые и грустные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
- За забором этим живут Флорентьевы. Участок их задами соприкасается с участком Барабанщикова. - Бугаев взял лист бумаги и быстро начертил план. - Вот, видите, товарищ подполковник? Мы с вами здесь еще у лаза стояли. Натоптано тут...
Корнилов кивнул.
- Евдокия Ивановна отнесла позднего визитера на счет младшей дочери Флорентьевых, Алевтины. Ну, знаете... У них там свои, женские счеты. Но когда я заглянул еще раз к Флорентьевым да поподробнее порасспрашивал их, оказалось, что никто в эту ночь к ним не приходил. Верить им можно. А сама Алевтина, студентка гидрометинститута, не вернулась еще с Ладоги, где проходит практику на метеостанции. Да и калитка в доме Флорентьевых на ночь не запирается. Незачем и лазать через забор...
Евдокия Ивановна показала Бугаеву место, где она видела ночью автомашину. Там, на сырой земле, остались прекрасные отпечатки протекторов.
- Отпечатки - высший класс, - сказал Семен. - И слепки сделали. И "живьем" кусок земли я привез.
- Какая машина?
- "Волга" темного цвета. Двадцать четвертая модель. Судя по протекторам, резина совсем новая. А может быть, и машина новая...
15
Корнилов часто повторял своим сотрудникам, что главное оружие сыщика - умение говорить с людьми. Даже закоренелому уголовнику, засевшему с оружием где-нибудь на чердаке, можно доказать, что ему некуда деться... Но только в том случае, если хорошо знаешь его психологию, тут же добавлял подполковник. Работа сотрудника уголовного розыска на восемьдесят процентов состоит из разговоров. С потерпевшим, со свидетелем, с экспертами и разного рода специалистами, с бывалыми людьми. С преступниками, в конце концов. И оттого, как направить беседу, какие найти слова, от уменья слушать часто зависит успех или провал операции. Эти принципы, не раз проверенные Игорем Васильевичем Корниловым за долгие годы службы в милиции, давно усвоили все сотрудники. Поэтому на совещаниях оперативных групп, когда прорабатывался план действий, Корнилову незачем было напоминать о них. Но сегодня подполковник сделал исключение. Во-первых, вся надежда была на то, что в разговорах с множеством клиентов Барабанщикова, которых назвал Аристарх Антонович, вдруг выплывет еще один его знакомый - разъезжающий на "Волге". И во-вторых, беседовать предстояло с самыми разными людьми, вся "вина" которых состояла в том, что они были не слишком разборчивыми в выборе своего фуражира, хаусмайора Барабанщикова. Эти люди могли быть обидчивыми и неразговорчивыми, заносчивыми и хамоватыми. Могли быть снобами, могли быть лжецами. Но к каждому следовало найти подход, с каждым поговорить, не вызвав у них ни обид, ни раздражения.
Обо всем этом Корнилов напомнил своим сотрудникам, давая им на завтра задание отправиться по адресам клиентов хаусмайора Барабанщикова.
Когда, получив задания, все разошлись, Корнилов позвонил своему старому знакомому - художнику Новицкому.
- Николай Николаевич! Милиция беспокоит...
- Игорь Васильевич! - узнал Новицкий. - Рад тебя слышать, дорогой. Голос художника был какой-то тусклый, усталый. - Забыл ты меня. Не интересуешься, жив ли, умер...
- Вот видишь - звоню. Интересуюсь, - усмехнулся Корнилов. - Как жив-здоров?
- Нету жизни. Одна работа. Вкалываю, как грек на водокачке, никто доброго слова не скажет...
Игорь Васильевич знал Новицкого уже лет пять и всегда, когда звонил художнику или встречался с ним, слышал и про "грека на водокачке", и про то, что никто не говорит доброго слова о его работе. Это у Николая Николаевича было как заклинание, чтобы не сглазить успехи и то хорошее творческое состояние, в котором он находился.
- Ну, коли одна работа, то не мешало бы и развеяться. Хочу пригласить тебя за город, в деревню...
- Нет, нет! - энергично запротестовал Новицкий. - Какая деревня, мне надо на хлеб зарабатывать. Мне, как в милиции, за звездочки деньги не платят. Мне надо продукцию выдавать. Осенью выставка, а в выставкоме бездарь окопалась, через них даже лауреату трудно пробиться...
- Жаль, - сказал Корнилов. - А я думал, съездим с тобой в село Орлино, там старая церковь полуразрушенная, древний иконостас...
- Знаю, знаю. Церковь Николы-угодника. Построена в конце девятнадцатого века. Ничего интересного иконостас цредставлять не может.
- А вот грабителей иконостас заинтересовал.
- Какие сейчас грабители. Шантрапа небось без понятия...
- Серьезные грабители, - на всякий случай сказал Игорь Васильевич. Уж очень хотелось ему вытащить Новицкого в Орлино. - А иконостас мог от старой церкви остаться. Ведь была же и раньше в Орлине церковь?
Новицкий молчал. Раздумывал. "Думай, думай, - улыбнулся Корнилов. Небось на такую приманку клюнешь. А там разберемся".
- Если б уж заодно там пару этюдов сделать, - наконец сказал Николай Николаевич. - Да ведь ты, наверное, все впопыхах. С сиреной.
- Два часа тебе хватит?
- Два часа? Да это роскошь! Я...
- Знаю, знаю, - перебил художника Игорь Васильевич. - Ты в цейтноте. Тебе на жизнь надо зарабатывать. Завтра в восемь заеду. Жди у подъезда. Он нажал рычажок аппарата. Усмехнулся по-доброму. "Вот так с вами, с вольными казаками, надо. По-военному!"
Прикинув, сколько потребуется времени на дорогу, Корнилов набрал номер управления, попросил дежурного связаться с орлинским участковым уполномоченным, предупредить, чтобы ждал в половине десятого у церкви.
С Новицким Игорь Васильевич познакомился при обстоятельствах не слишком приятных. У художника украли новенькую - только что из магазина "Волгу", и начальник Главного управления попросил Корнилова взять это дело под личный контроль. Как-никак народный художник, лауреат Государственной премии. "Волгу" нашли в тот же день. В лесу под Зеленогорском. В машине кончился бензин, и похитители, наверное, испугавшись кого-то, бросили ее, даже не разграбив. Корнилов возил художника в лес, туда, где обнаружили машину. Новицкий был восхищен оперативностью милиции.
- Надо же! Так быстро! - шептал он, внимательно осматривая "Волгу". Заглянул в багажник, в мотор. Особенно умилило его то, что в багажнике оказалась целой и невредимой коробка с красками.
- Домой повезу я вас сам! - заявил он Корнилову, и как Игорь Васильевич ни отнекивался, пришлось ему сесть в машину Новицкого, попросив предварительно водителя своей машины одолжить художнику бензина.
- Буду писать ваш портрет, - сказал Николай Николаевич, когда они выехали на Приморское шоссе. - У вас лицо характерное...
- Характерное для милиционера? - усмехнулся Игорь Васильевич.
- Ну почему же? - обернулся к нему Новицкий. - Прежде всего мне понравились глаза. Они у вас задумчивые и грустные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38