Пока Ходж нес меня наверх, я, правда, обнаружила ещё кое-что: деньги! Везде валялись деньги…
Моя рука болела не очень сильно, или у меня просто не было времени задуматься над этим! Ходж, отдавая распоряжения, влил мне в рот какую-то жидкость. Но, когда пришел врач и дотронулся до моей руки, я тут же лишилась сознания от боли!
Ненадолго приходя время от времени в себя, я убеждалась в том, что весь мир сошел с ума! Я находилась в какой – то постели – но эта постель куда-то уезжала! Потом я опять оказывалась в этой постели, и она поднималась вверх! Внезапно мне в лицо ударил яркий белый свет, и кто-то быстро прикрыл мне чем-то глаза. А воздух, которым я дышала, был сладковатый, противный, удушливый. Потом я снова была в постели, и при каждом моем движении в меня вонзалась сотня острых ножей! В конце концов я поняла, что нахожусь в больнице!
Я была так забинтована, что едва могла пошевелиться, но если бы даже и смогла, в этом не было никакой необходимости! Я даже попробовала шевельнуть мизинцем, но немедленно отказалась от этого. У моей постели стояла медсестра.
– Хелло! – сказала я.
– Доброе утро! – сказал она с обычной веселостью, свойственной больничным медсестрам. – Как у нас сегодня дела?
– Что, собственно говоря, со мной произошло?
– У вас несколько несложных переломов.
– А кто напал на меня?
– Пожалуйста, никаких вопросов! Вы должны вести себя тихо и спокойно.
Больше и ничего не смогла от неё добиться.
В течение всего дня я поминутно засыпала, вновь просыпалась и задавала вопросы, на которые мне никто не отвечал. Я спрашивала сестру, врача, уборщицу, которая приходила, чтобы навести порядок, ассистентов и, наконец Ходжа Кистлера. Он пришел во второй половине дня, и я даже попыталась окончательно проснуться.
– Ты его поймал?
– Да, на этот раз мы его, действительно, схватили! Теперь тебя, наконец, оставят в покое!
– Кто это был?
– Тебе нельзя волноваться!
– Я волнуюсь только из-за того, что никто не дает мне вразумительного ответа! Он взял эти деньги? Я ведь нашла так много денег. Они были спрятаны внутри одной из лестничных ступеней. Кто это был? Халлоран?
– Пациентка слишком возбуждена, – сказала медсестра. – Будет лучше, если вы сейчас уйдете.
И с этими словами она выпроводила Ходжа из палаты.
Я метнула в неё яростный взгляд одним незабинтованным глазом.
– Завтра – завтра вы все узнаете, – сказала она успокаивающим тоном. – Завтра мистер Кистлер сможет все вам рассказать.
На следующий день, в три часа пополудни, Кистлер появился опять.
– Итак, похоже, что ты выживешь! – ухмыляясь сказал он.
– Разве кто-нибудь в этом сомневался?
– Я был не совсем уверен, так как на этот раз тебе повредили не только голову, которая так крепка, что с тобой ничего не может случиться.
Я оставила без внимания его поддразнивания.
– Кто это был? – настойчиво спросила я.
– Ты, в самом деле, этого не знаешь?
– Конечно, я не знаю этого! И, если ты мне немедленно не скажешь, я сейчас же переломаю себе ещё несколько костей.
– Так что же ты увидела на верхней ступеньке?
– Деньги!
– И больше ничего?
– Нет!
– Тогда, значит эти деньги вынула не ты?
– Не все. Я подняла крышку этой ступени и вынула сначала тряпье и газеты – а затем увидела это. Пачки, куча денег! Я достала только несколько пачек. А затем на меня напали. Кроме того, я ведь стояла нагнувшись.
– Нечто в этом роде я и предполагал. Когда я пришел, он стоял, склонившись над тобой. Он утверждал, что услышал, как ты упала, и прибежал вниз, чтобы тебе помочь. Но он держал в руках пачку банкнот, а когда я увидел свисающую из его кармана черную шаль, все понял.
– Он… его… он – кто? Ты сведешь меня с ума!
– Это совершенно не входит в мои планы. Я просто считая, что ты должна знать все драматические последствия. Ведь все это время ты была права – там были ещё спрятанные деньги! Но было и кое-что ещё – не обнаруженная ранее ещё одна связь с делом Либерри. И это последнее звено в цепи было спрятано вместе с деньгами в лестничной ступени.
Так я лежала и, не имея возможности пошевелиться, вынуждена была терпеливо переносить эту пытку!
– Так расскажи же мне, в конце концов, все! Или покажи мне это последнее связующее звено в деле Либерри! – отчаянно наступала я.
– Спокойно, спокойно! Это момент, достойный внимания! Я взял этот документ на время у Штрома и, если он пропадет, я, вероятно, попаду на электрический стул! – Ходж полез в карман, продолжая говорить: – Эта бумага, содержавшая тяжелые обвинения, подписана убийцей миссис Гэр, который трижды покушался и на тебя.
Он поднес к моим глазам старый, измятый, пожелтевший лист бумаги, но котором выцветшими чернилами было написано:
«Я признаюсь в том, что доставил Розу Либерри к миссис Гэр. Она заходила в аптеку, где я торговал содовой, и заказала прохладительный напиток, в который я подмешал некое средство. Я считал эту девушку отличной добычей для миссис Гэр. Этот метод я применял ко всем девушкам, которых доставлял в игорный и питейный притон миссис Гэр. За эту услугу миссис Гэр заплатила мне двадцать пять долларов».
Это было все, кроме подписи. Я знала её, ещё не успев прочитать:
«Чарльз Баффингэм.»
25
Только на следующий день мне довелось услышать все подробности. Это был день, когда меня покинула прикрепленная ко мне персонально медсестра, и я была передана под обычную опеку медицинского персонала больницы. Между прочим, мой врач даже рассказал мне, сколько всего у меня было переломов. Оказывается, у меня была сломана ключица и три перелома рук в разных местах. Кроме того, я ещё получила легкое сотрясение мозга и многочисленные синяки. Больше ничего.
Мне, конечно, не терпелось узнать все подробности, и я забросала Ходжа, явившегося ровно в три часа пополудни, сотней вопросов. Прежде всего, он поделился со мной новостью о том, что сегодня среда, и я нашла очень любезным с его стороны, что он среди недели выбрал время, чтобы посетить меня.
У него был такой торжествующий и самодовольный вид, что даже глазам становилось больно, когда я на него смотрела.
– Только не обращайся ко мне сейчас со своей обычной фразой: «Я ведь тебе говорил!» Этого я не смогу выдержать!
– А почему нет? В конце концов, я не часто в своей жизни бывал так стопроцентно прав.
– Ты, наконец, расскажешь мне когда-нибудь все? Я ждала достаточно долго!
– Знаешь ли ты, кто мне, в конце концов, оказал громадную помощь, кто привел окончательные доказательства виновности Баффингэма?
– Ну?
– Уэллер!
– Разве он тоже подозревал Баффингэма?
– Он пришел к такому же заключению, что и я. Дело было так: после того, как Грант умер, а Уэллера освободили, он пришел ко мне в офис. Он заявил, что теперь, наконец, отделался от своего страха и долго и обстоятельно размышлял над всем этим делом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Моя рука болела не очень сильно, или у меня просто не было времени задуматься над этим! Ходж, отдавая распоряжения, влил мне в рот какую-то жидкость. Но, когда пришел врач и дотронулся до моей руки, я тут же лишилась сознания от боли!
Ненадолго приходя время от времени в себя, я убеждалась в том, что весь мир сошел с ума! Я находилась в какой – то постели – но эта постель куда-то уезжала! Потом я опять оказывалась в этой постели, и она поднималась вверх! Внезапно мне в лицо ударил яркий белый свет, и кто-то быстро прикрыл мне чем-то глаза. А воздух, которым я дышала, был сладковатый, противный, удушливый. Потом я снова была в постели, и при каждом моем движении в меня вонзалась сотня острых ножей! В конце концов я поняла, что нахожусь в больнице!
Я была так забинтована, что едва могла пошевелиться, но если бы даже и смогла, в этом не было никакой необходимости! Я даже попробовала шевельнуть мизинцем, но немедленно отказалась от этого. У моей постели стояла медсестра.
– Хелло! – сказала я.
– Доброе утро! – сказал она с обычной веселостью, свойственной больничным медсестрам. – Как у нас сегодня дела?
– Что, собственно говоря, со мной произошло?
– У вас несколько несложных переломов.
– А кто напал на меня?
– Пожалуйста, никаких вопросов! Вы должны вести себя тихо и спокойно.
Больше и ничего не смогла от неё добиться.
В течение всего дня я поминутно засыпала, вновь просыпалась и задавала вопросы, на которые мне никто не отвечал. Я спрашивала сестру, врача, уборщицу, которая приходила, чтобы навести порядок, ассистентов и, наконец Ходжа Кистлера. Он пришел во второй половине дня, и я даже попыталась окончательно проснуться.
– Ты его поймал?
– Да, на этот раз мы его, действительно, схватили! Теперь тебя, наконец, оставят в покое!
– Кто это был?
– Тебе нельзя волноваться!
– Я волнуюсь только из-за того, что никто не дает мне вразумительного ответа! Он взял эти деньги? Я ведь нашла так много денег. Они были спрятаны внутри одной из лестничных ступеней. Кто это был? Халлоран?
– Пациентка слишком возбуждена, – сказала медсестра. – Будет лучше, если вы сейчас уйдете.
И с этими словами она выпроводила Ходжа из палаты.
Я метнула в неё яростный взгляд одним незабинтованным глазом.
– Завтра – завтра вы все узнаете, – сказала она успокаивающим тоном. – Завтра мистер Кистлер сможет все вам рассказать.
На следующий день, в три часа пополудни, Кистлер появился опять.
– Итак, похоже, что ты выживешь! – ухмыляясь сказал он.
– Разве кто-нибудь в этом сомневался?
– Я был не совсем уверен, так как на этот раз тебе повредили не только голову, которая так крепка, что с тобой ничего не может случиться.
Я оставила без внимания его поддразнивания.
– Кто это был? – настойчиво спросила я.
– Ты, в самом деле, этого не знаешь?
– Конечно, я не знаю этого! И, если ты мне немедленно не скажешь, я сейчас же переломаю себе ещё несколько костей.
– Так что же ты увидела на верхней ступеньке?
– Деньги!
– И больше ничего?
– Нет!
– Тогда, значит эти деньги вынула не ты?
– Не все. Я подняла крышку этой ступени и вынула сначала тряпье и газеты – а затем увидела это. Пачки, куча денег! Я достала только несколько пачек. А затем на меня напали. Кроме того, я ведь стояла нагнувшись.
– Нечто в этом роде я и предполагал. Когда я пришел, он стоял, склонившись над тобой. Он утверждал, что услышал, как ты упала, и прибежал вниз, чтобы тебе помочь. Но он держал в руках пачку банкнот, а когда я увидел свисающую из его кармана черную шаль, все понял.
– Он… его… он – кто? Ты сведешь меня с ума!
– Это совершенно не входит в мои планы. Я просто считая, что ты должна знать все драматические последствия. Ведь все это время ты была права – там были ещё спрятанные деньги! Но было и кое-что ещё – не обнаруженная ранее ещё одна связь с делом Либерри. И это последнее звено в цепи было спрятано вместе с деньгами в лестничной ступени.
Так я лежала и, не имея возможности пошевелиться, вынуждена была терпеливо переносить эту пытку!
– Так расскажи же мне, в конце концов, все! Или покажи мне это последнее связующее звено в деле Либерри! – отчаянно наступала я.
– Спокойно, спокойно! Это момент, достойный внимания! Я взял этот документ на время у Штрома и, если он пропадет, я, вероятно, попаду на электрический стул! – Ходж полез в карман, продолжая говорить: – Эта бумага, содержавшая тяжелые обвинения, подписана убийцей миссис Гэр, который трижды покушался и на тебя.
Он поднес к моим глазам старый, измятый, пожелтевший лист бумаги, но котором выцветшими чернилами было написано:
«Я признаюсь в том, что доставил Розу Либерри к миссис Гэр. Она заходила в аптеку, где я торговал содовой, и заказала прохладительный напиток, в который я подмешал некое средство. Я считал эту девушку отличной добычей для миссис Гэр. Этот метод я применял ко всем девушкам, которых доставлял в игорный и питейный притон миссис Гэр. За эту услугу миссис Гэр заплатила мне двадцать пять долларов».
Это было все, кроме подписи. Я знала её, ещё не успев прочитать:
«Чарльз Баффингэм.»
25
Только на следующий день мне довелось услышать все подробности. Это был день, когда меня покинула прикрепленная ко мне персонально медсестра, и я была передана под обычную опеку медицинского персонала больницы. Между прочим, мой врач даже рассказал мне, сколько всего у меня было переломов. Оказывается, у меня была сломана ключица и три перелома рук в разных местах. Кроме того, я ещё получила легкое сотрясение мозга и многочисленные синяки. Больше ничего.
Мне, конечно, не терпелось узнать все подробности, и я забросала Ходжа, явившегося ровно в три часа пополудни, сотней вопросов. Прежде всего, он поделился со мной новостью о том, что сегодня среда, и я нашла очень любезным с его стороны, что он среди недели выбрал время, чтобы посетить меня.
У него был такой торжествующий и самодовольный вид, что даже глазам становилось больно, когда я на него смотрела.
– Только не обращайся ко мне сейчас со своей обычной фразой: «Я ведь тебе говорил!» Этого я не смогу выдержать!
– А почему нет? В конце концов, я не часто в своей жизни бывал так стопроцентно прав.
– Ты, наконец, расскажешь мне когда-нибудь все? Я ждала достаточно долго!
– Знаешь ли ты, кто мне, в конце концов, оказал громадную помощь, кто привел окончательные доказательства виновности Баффингэма?
– Ну?
– Уэллер!
– Разве он тоже подозревал Баффингэма?
– Он пришел к такому же заключению, что и я. Дело было так: после того, как Грант умер, а Уэллера освободили, он пришел ко мне в офис. Он заявил, что теперь, наконец, отделался от своего страха и долго и обстоятельно размышлял над всем этим делом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61