Сквозь выбитое парадное влетел третий баллончик, на сей раз обыкновенная граната. Оглушенная взрывом, прижимая руки к ушам, Сара с криком буквально вывалилась из окна, упав прямо в кусты сирени.
Такое необычное бегство из дома прошло незамеченным; под покровом темноты Сара выкатилась из-под сирени на лужайку и бросилась к деревьям, что росли метрах в пятидесяти от дома. Избежав новых увечий, она достигла спасительной ольховой рощи, упала, уткнувшись лицом в мягкую, сладко пахнувшую землю. Заползла поглубже под защитную сень деревьев, только тогда обернулась назад, на дом.
Из окон первого этажа и парадного входа валил дым, из глубин черно-сизых клубов злобно прорывались ярко-розовые языки пламени. Красноватые отблески становились все гуще в окнах второго этажа, это пламя поползло по винтовой лестнице. Если немедленно не затушить, сгорит весь дом.
На фоне горящего поместья Сара различала силуэты бегущих вооруженных людей в черной облегающей одежде, на лица накинуто что-то вроде капюшонов. Они стекались к дому со всех сторон, точно рассыпанный строй гигантских атакующих муравьев. Четверо подбежало к парадному входу, теперь их наполовину заслонял темный корпус Сариной машины. Двое встали по обеим сторонам дверей, двое кинулись внутрь, срывая с петель останки дверных панелей. За ними в дом устремилась и оставшаяся пара. Больше терять времени нельзя!! Эти люди очень скоро разберутся, что ее в доме нет, и пустятся вдогонку. Сцепив зубы от острой дергающей боли, будто пилой врезавшейся в плоть, Сара поднялась и потащилась в глубь рощи, подкашивающиеся ноги несли ее вперед, влекомые смутными воспоминаниями детства.
Когда ей исполнилось десять, отец подарил ей собрание романов писателя Клайва Стейплса Льюиса про Нарнию, она читала их запоем один за другим, влюбившись в удивительный фантастический мир, созданный воображением писателя. В то лето леса, родники, полянки «Лисьей тропы» стали для нее воплощением королевства Нарния, и, играя в «Джилл из Серебряного стульчика», Сара отыскала себе здесь укромное место, как две капли воды похожее на выдуманную Льюисом страну. В самом центре лесной поляны — рожденный родником пруд, от дуновения ветерка, поднимавшегося в кронах деревьев, легкие волны плещут на берег. На дальнем высоком берегу рос огромный дуб с корявым стволом и такими древними корнями, что они взрывали землю горбатыми глыбами. Сара отыскала под корнями скрытую молодой порослью и травой пещерку, считая, что именно таким должен быть вход в подземное королевство Нарния, страну гномов-бизмов, которой правит Хозяйка Зеленой Юбки, Королева Ложбинок. Это было крохотное убежище между двух корней, но в те годы Саре было в нем вполне уютно. К двенадцати годам, открыв для себя, что в книжках Льюиса слишком много богословия, а его аллегории хороши лишь для дошколят, Сара перестала заглядывать в свою маленькую пещеру под дубом. И вот теперь, семнадцать лет спустя, снова вспомнила про полянку и про пещеру, открывшую ей тайный приют.
Глава 20
Филип курил в кресле в гостиной. Тодд сидел слева от него, на обитой цветастым шелком тахте. Оба тяжеловеса-охранника куда-то делись, но Филип знал, что они неподалеку. Входная дверь всего в нескольких метрах отсюда, в конце коридора; теперь эти метры растянулись в бесконечность.
Тодд сиял довольной улыбкой, поигрывая в пальцах маленькой изящной стопочкой с ликером, которую подал ему один из телохранителей. Ликер был темно-янтарного цвета, Тодд отпивал его смакуя, будто изысканный, божественный нектар. Видно было, что он очень доволен собой; триумфально поглядывая на Филипа, как натуралист, заполучивший долгожданный экземпляр в свою коллекцию бабочек. Мозг Филипа напряженно работал в поисках выхода, но безрезультатно. Вдобавок ко всему его тревожило, что с Сарой и Хезер, почему замолк телефон.
— У вас встревоженное лицо, мистер Керкленд, — сказал Тодд, аккуратно ставя стопку на кофейный столик перед тахтой.
Филип стряхнул пепел в кадку с фикусом у кресла, стараясь сохранять спокойствие.
— Жду, когда вы позвоните в полицию. Ведь вы застали меня на месте преступления.
Тодд тихонько рассмеялся.
— Вы же прекрасно понимаете, что ни в какую полицию я звонить не стану, мистер Керкленд! Во всяком случае, пока… Нам это ни к чему.
— Нам? — удивленно спросил Филип.
— А как же! — театрально поднял брови Тодд. — Нам. Сами знаете кому, тем самым отпетым безумцам, в конспиративном экстазе стремящимся уничтожить цивилизацию. Не так ли, мистер Керкленд?
— Как угодно, — отозвался Филип, не понимая, то ли Тодд издевается, то ли попросту сумасшедший.
— Вы решили, что я псих? — спросил Тодд, читая по лицу Филипа. — Могу заверить вас, я нормален. Разве что с небольшой манией величия, что при желании можно квалифицировать как здоровое стремление всякого американца к богатству, к соответствующему положению в обществе и к власти.
— Не сказал бы, что это норма, — заметил Филип. — Пожалуй, это самое безумное высказывание за последнее время.
— Ну да, ну да! — закивал Тодд. — Понаслушались всяких высокопарностей от вашей юной подружки, дочки сенатора Логана. Девчонка вбила себе в голову, будто ее отца толкнули на самоубийство мои компаньоны.
— А разве нет? — в лоб спросил Филип.
— Весьма вероятно, — вкрадчиво произнес Тодд. — Покойник, мягко говоря, имел свои слабости. Скрытый гомосексуалист, выбившийся в политики. В наши дни, да еще в его возрасте надо выбирать что-то одно, совмещать и то, и другое опасно. А в его случае оказалось просто фатально. Но мы тут ни при чем, собственная слабость его и сгубила. Политика не детская забава.
— Шантаж — игра не по правилам!
— Не будем наивны, мистер Керкленд! — сказал Тодд. — Это вопрос трактовки. Эйзенхауэра шантажировали русские, Кеннеди шантажировали многие — от голливудских звездочек до «Американской стальной корпорации», ну а у Никсона после избрания оказалось столько неоплаченных долгов по всяким политическим услугам, что его попросту зашантажировали все. Шантаж — узаконенное правило политики, мистер Керкленд!
— Не хотите ли внести свои поправки в уголовный кодекс?
— Бросьте, мистер Керкленд! Этот вывод мне подсказывает тридцатилетний опыт работы с людьми. Может, в ваших фантазиях вы и способны воздействовать на человечество, но в реальной жизни природу естества ничто изменить не может. Наши консерваторы из кожи лезут, чтоб примирить голоса в свободной прессе, однако либералы остаются либералами, а коммунисты коммунистами. В конечном счете все сводится к масштабам поддержки и к власти. Если за вас большинство, вы получите власть, если у вас есть власть, большинство, вынырнув из своих норок, вас поддержит…
— Прямо «Майн кампф»!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Такое необычное бегство из дома прошло незамеченным; под покровом темноты Сара выкатилась из-под сирени на лужайку и бросилась к деревьям, что росли метрах в пятидесяти от дома. Избежав новых увечий, она достигла спасительной ольховой рощи, упала, уткнувшись лицом в мягкую, сладко пахнувшую землю. Заползла поглубже под защитную сень деревьев, только тогда обернулась назад, на дом.
Из окон первого этажа и парадного входа валил дым, из глубин черно-сизых клубов злобно прорывались ярко-розовые языки пламени. Красноватые отблески становились все гуще в окнах второго этажа, это пламя поползло по винтовой лестнице. Если немедленно не затушить, сгорит весь дом.
На фоне горящего поместья Сара различала силуэты бегущих вооруженных людей в черной облегающей одежде, на лица накинуто что-то вроде капюшонов. Они стекались к дому со всех сторон, точно рассыпанный строй гигантских атакующих муравьев. Четверо подбежало к парадному входу, теперь их наполовину заслонял темный корпус Сариной машины. Двое встали по обеим сторонам дверей, двое кинулись внутрь, срывая с петель останки дверных панелей. За ними в дом устремилась и оставшаяся пара. Больше терять времени нельзя!! Эти люди очень скоро разберутся, что ее в доме нет, и пустятся вдогонку. Сцепив зубы от острой дергающей боли, будто пилой врезавшейся в плоть, Сара поднялась и потащилась в глубь рощи, подкашивающиеся ноги несли ее вперед, влекомые смутными воспоминаниями детства.
Когда ей исполнилось десять, отец подарил ей собрание романов писателя Клайва Стейплса Льюиса про Нарнию, она читала их запоем один за другим, влюбившись в удивительный фантастический мир, созданный воображением писателя. В то лето леса, родники, полянки «Лисьей тропы» стали для нее воплощением королевства Нарния, и, играя в «Джилл из Серебряного стульчика», Сара отыскала себе здесь укромное место, как две капли воды похожее на выдуманную Льюисом страну. В самом центре лесной поляны — рожденный родником пруд, от дуновения ветерка, поднимавшегося в кронах деревьев, легкие волны плещут на берег. На дальнем высоком берегу рос огромный дуб с корявым стволом и такими древними корнями, что они взрывали землю горбатыми глыбами. Сара отыскала под корнями скрытую молодой порослью и травой пещерку, считая, что именно таким должен быть вход в подземное королевство Нарния, страну гномов-бизмов, которой правит Хозяйка Зеленой Юбки, Королева Ложбинок. Это было крохотное убежище между двух корней, но в те годы Саре было в нем вполне уютно. К двенадцати годам, открыв для себя, что в книжках Льюиса слишком много богословия, а его аллегории хороши лишь для дошколят, Сара перестала заглядывать в свою маленькую пещеру под дубом. И вот теперь, семнадцать лет спустя, снова вспомнила про полянку и про пещеру, открывшую ей тайный приют.
Глава 20
Филип курил в кресле в гостиной. Тодд сидел слева от него, на обитой цветастым шелком тахте. Оба тяжеловеса-охранника куда-то делись, но Филип знал, что они неподалеку. Входная дверь всего в нескольких метрах отсюда, в конце коридора; теперь эти метры растянулись в бесконечность.
Тодд сиял довольной улыбкой, поигрывая в пальцах маленькой изящной стопочкой с ликером, которую подал ему один из телохранителей. Ликер был темно-янтарного цвета, Тодд отпивал его смакуя, будто изысканный, божественный нектар. Видно было, что он очень доволен собой; триумфально поглядывая на Филипа, как натуралист, заполучивший долгожданный экземпляр в свою коллекцию бабочек. Мозг Филипа напряженно работал в поисках выхода, но безрезультатно. Вдобавок ко всему его тревожило, что с Сарой и Хезер, почему замолк телефон.
— У вас встревоженное лицо, мистер Керкленд, — сказал Тодд, аккуратно ставя стопку на кофейный столик перед тахтой.
Филип стряхнул пепел в кадку с фикусом у кресла, стараясь сохранять спокойствие.
— Жду, когда вы позвоните в полицию. Ведь вы застали меня на месте преступления.
Тодд тихонько рассмеялся.
— Вы же прекрасно понимаете, что ни в какую полицию я звонить не стану, мистер Керкленд! Во всяком случае, пока… Нам это ни к чему.
— Нам? — удивленно спросил Филип.
— А как же! — театрально поднял брови Тодд. — Нам. Сами знаете кому, тем самым отпетым безумцам, в конспиративном экстазе стремящимся уничтожить цивилизацию. Не так ли, мистер Керкленд?
— Как угодно, — отозвался Филип, не понимая, то ли Тодд издевается, то ли попросту сумасшедший.
— Вы решили, что я псих? — спросил Тодд, читая по лицу Филипа. — Могу заверить вас, я нормален. Разве что с небольшой манией величия, что при желании можно квалифицировать как здоровое стремление всякого американца к богатству, к соответствующему положению в обществе и к власти.
— Не сказал бы, что это норма, — заметил Филип. — Пожалуй, это самое безумное высказывание за последнее время.
— Ну да, ну да! — закивал Тодд. — Понаслушались всяких высокопарностей от вашей юной подружки, дочки сенатора Логана. Девчонка вбила себе в голову, будто ее отца толкнули на самоубийство мои компаньоны.
— А разве нет? — в лоб спросил Филип.
— Весьма вероятно, — вкрадчиво произнес Тодд. — Покойник, мягко говоря, имел свои слабости. Скрытый гомосексуалист, выбившийся в политики. В наши дни, да еще в его возрасте надо выбирать что-то одно, совмещать и то, и другое опасно. А в его случае оказалось просто фатально. Но мы тут ни при чем, собственная слабость его и сгубила. Политика не детская забава.
— Шантаж — игра не по правилам!
— Не будем наивны, мистер Керкленд! — сказал Тодд. — Это вопрос трактовки. Эйзенхауэра шантажировали русские, Кеннеди шантажировали многие — от голливудских звездочек до «Американской стальной корпорации», ну а у Никсона после избрания оказалось столько неоплаченных долгов по всяким политическим услугам, что его попросту зашантажировали все. Шантаж — узаконенное правило политики, мистер Керкленд!
— Не хотите ли внести свои поправки в уголовный кодекс?
— Бросьте, мистер Керкленд! Этот вывод мне подсказывает тридцатилетний опыт работы с людьми. Может, в ваших фантазиях вы и способны воздействовать на человечество, но в реальной жизни природу естества ничто изменить не может. Наши консерваторы из кожи лезут, чтоб примирить голоса в свободной прессе, однако либералы остаются либералами, а коммунисты коммунистами. В конечном счете все сводится к масштабам поддержки и к власти. Если за вас большинство, вы получите власть, если у вас есть власть, большинство, вынырнув из своих норок, вас поддержит…
— Прямо «Майн кампф»!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69