— О, я и не думал, что ты... — Неопределенно помахав рукой в воздухе, Маколэй замолчал и взял свой стакан. Отпив из него, он сказал:
— Мне просто любопытно. Представь себе: три дня назад, во вторник, мне звонит Мими и пытается разыскать Уайнанта; вчера звонит Дороти, говорит, что это ты сказал ей позвонить, а затем приходит ко мне сама; к тому же я думал, что ты до сих пор занимаешься сыском, вот мне и стало любопытно — с чего бы это все вдруг?
— А они тебе не сказали?
— Само собой, сказали — им просто хотелось вспомнить старые добрые времена. Что-то здесь кроется.
— Вы, юристы, подозрительные ребята, — сказал я. — Может, им только этого и хотелось — этого, да денег. А с чего весь сыр-бор? Он что, скрывается?
Маколэй пожал плечами.
— Я знаю не больше твоего. Не видел его с октября. — Он опять отпил из стакана. — Как долго ты будешь в городе?
— Уеду после Нового года, — сказал я и направился к телефону, чтобы попросить у администрации меню.
III
В тот вечер мы с Норой пошли на премьеру «Медового месяца» в Малом театре, а потом на вечеринку к каким-то людям по имени не то Фримэн, не то Филдинг, не то как-то еще. Когда она разбудила меня на следующее утро, чувствовал я себя довольно скверно. Она дала мне газету и чашку кофе и сказала:
— Прочти вот это.
Я терпеливо прочел два-три абзаца, отложил газету и отхлебнул кофе.
— Очень забавно, конечно, — сказал я, — но в данную минуту я охотно променял бы все напечатанные интервью мэра О'Брайэна и очерк об индийском кинематографе в придачу, на глоток вис...
— Да не то, дурачок. — Она ткнула пальцем в газету: — Вот это.

СЕКРЕТАРША ИЗОБРЕТАТЕЛЯ УБИТА В СВОЕЙ КВАРТИРЕ
ОБНАРУЖЕНО ИЗРЕШЕЧЕННОЕ ПУЛЯМИ ТЕЛО ДЖУЛИИ ВУЛФ; ПОЛИЦИЯ РАЗЫСКИВАЕТ ЕЕ РАБОТОДАТЕЛЯ КЛАЙДА УАЙНАНТА
"Вчера ранним вечером изрешеченное пулями тело Джулии Вулф, тридцатидвухлетней секретарши известного изобретателя Клайда Уайнанта, было найдено в квартире покойной по адресу: Пятьдесят четвертая улица, 411. Тело обнаружила миссис Кристиан Йоргенсен, бывшая жена изобретателя, которая пришла в указанную квартиру с целью узнать нынешний адрес разведенного с нею мужа. Миссис Йоргенсен, вернувшаяся в понедельник из Европы, где она провела последние шесть лет, сообщила полиции, что, позвонив у двери покойной, она услышала слабый стон, о чем известила мальчика-лифтера Мервина Холли, который вызвал домоуправляющего Уолтера Мини. Когда они вошли в квартиру, мисс Вулф лежала в спальне, на полу, раненая в грудь четырьмя пулями тридцать второго калибра. Не приходя в сознание, она скончалась до прибытия полиции и медицинской помощи.
Герберт Маколэй, адвокат Уайнанта, сообщил полиции, что не видел изобретателя с октября месяца. По его словам, накануне Уайнант позвонил ему по телефону и назначил встречу, на которую, однако, не явился; в то же время адвокат заявил, что не имеет никаких сведений о местонахождении своего клиента. В течение последних восьми лет, отметил Маколэй, мисс Вулф работала на изобретателя. Адвокат сказал, что не имеет информации о личной жизни и семье покойной и не в состоянии пролить свет на загадку ее убийства.
Пулевые ранения не могли быть нанесены самой жертвой, сообщил нам...".
Дальше следовало стандартное полицейское заявление для печати.
— Думаешь, ее убил он? — спросила Нора, когда я вновь отложил газету.
— Кто, Уайнант? Я бы не удивился. Он же совсем чокнутый.
— Ты знал ее?
— Да. Как насчет капельки чего-нибудь крепкого, чтобы убить меланхолию?
— Что она собой представляла?
— Довольно многое, — сказал я. — Недурна собою, весьма разумна и весьма выдержанна — а все эти качества были просто необходимы, чтобы ужиться с таким типом, как он.
— Она с ним жила?
— Да. Прошу тебя, мне бы хотелось чего-нибудь выпить. То есть, так обстояло дело, когда я знавал их.
— Почему бы тебе сначала не позавтракать? Она любила его, или речь шла только о деловых отношениях?
— Я не знаю. Еще слишком рано для завтрака.
Когда Нора, выходя, открыла дверь, в комнату вбежала собака, вскочила передними лапами на постель и уткнулась мордой мне в лицо. Я погладил ее по голове и попытался припомнить то, что Уайнант однажды сказал мне о женщинах и собаках (что-то совсем не связанное с поговоркой о женщине, спаниеле и каштановом дереве). Я никак не мог вспомнить, о чем именно шла речь, однако мне казалось, что постараться припомнить его слова было зачем-то надо.
Нора вернулась с двумя стаканами в руках и вопросом на устах:
— А как он выглядит?
— Высокий — более шести футов — и, наверное, самый худой из всех, кого я видел. Сейчас ему, должно быть, около пятидесяти; когда я его знал, он был почти совсем седой. Прическа, которую не мешало бы подровнять, криво остриженные пятнистые усы, постоянно обкусанные ногти. — Я оттолкнул собаку и потянулся за стаканом.
— Звучит прелестно. Чем вы с ним занимались?
— Парень, который на него работал, обвинил Уайнанта в том, что тот будто бы украл у него то ли какую-то идею, то ли изобретение. Его звали Розуотер. Он пытался припугнуть Уайнанта, угрожая застрелить его самого, взорвать дом, похитить детей, перерезать горло жене — и бог знает что еще — если тот не признается в содеянном. Мы так его и не поймали — наверное, спугнули, и он исчез. Как бы то ни было, угрозы прекратились, и ничего страшного не случилось.
Нора отвлеклась от виски и спросила:
— А Уайнант действительно украл это изобретение?
— Ай-яй-яй, — сказал я. — Сегодня как-никак Рождество: постарайся же думать о ближних только хорошее.
IV
В тот день я вывел Асту на прогулку, объяснил двум прохожим, что она — шнауцер, а вовсе не помесь шотландской овчарки с ирландским терьером, заглянул в бар к Джиму на пару коктейлей, встретил на улице Ларри Краули и привел его с собой в «Нормандию». Нора разливала коктейли для Куиннов, Марго Иннес, незнакомого мужчины, чье имя я не уловил, и Дороти Уайнант.
Дороти сказала, что хочет со мной поговорить, и мы перешли со своими коктейлями в спальню.
Она сразу же приступила к делу.
— Ник, вы думаете, это отец убил ее?
— Нет, — сказал я. — Почему я должен так думать?
— Ну, полиция же... Послушайте, она была его любовницей, да?
— Когда я знал их, — согласно кивнул я.
Глядя на свой стакан, она сказала:
— Он мой отец. Я никогда его не любила. Я никогда не любила маму. — Она посмотрела на меня. — Я не люблю Гилберта. — Гилберт был ее братом.
— Пусть это тебя не беспокоит. Многие не любят своих родственников.
— А вы их любите?
— Моих родственников?
— Моих. — Она бросила на меня нахмуренный взгляд. — И перестаньте разговаривать со мной так, будто мне все еще двенадцать.
— Дело не в этом, — объяснил я. — Просто я пьян.
— Правда?
Я покачал головой.
— Что касается тебя, то здесь все в порядке — ты просто была испорченным ребенком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53