И то же для мамы. За это я его и любила, – горячо сказала тетка.
Слезы навернулись мне на глаза, я прилагала все усилия, чтобы не разреветься. Джозефина многое претерпела в своей жизни, но в сердце своем сохранила любовь к моему отцу. Как и я.
– Даже если он и сбежал от нас, во что я, кстати, никогда не верила, он вовсе не намеревался тем самым кого-то обидеть. Он очень хотел повидать мир. Мне было двенадцать,когда он стал моряком. Я была слишком мала, чтобы что-то понимать. – Ее голос смягчился. – Когда он приезжал нас навестить, он рассказывал интересные истории о своих путешествиях, но никогда о тех, кто был с ним рядом. Джесси не тот человек, чтобы сидеть монахом; я знала, что у него есть женщина, но лишь потому, что чувствовала его, как никто другой.
Я так глубоко дышала, что у меня заболело в груди. Как и Джозефина, я постоянно ощущала глубокую подсознательную связь с моим отцом. Я невольно схватилась за сердце, удивляясь тому, что воздух будто стал более влажным, хотя дождя не было. Нет, это просто пот выступил у меня на лбу. Я взглянула на Дэвида, ища поддержки, но он остался безучастным: подобно Джозефине, смотрел в окно, обдумывая, вероятно, утреннюю котировку акций на бирже и сожалея о том, что у тетки нет телевизора и нельзя узнать последние цифры.
– Он был тем, кто объединял всех нас. До тех пор пока не женился на твоей матери... – Ее голос ломался, как засохший бисквит.
– Мать никогда не говорила, что у него есть родственники, – сказала я не слишком уверенно.
Тетка продолжала хлопотать по хозяйству.
– Как всякий нормальный человек, он родился в семье. Семья у нас была большая – одиннадцать детей, и он старший! Вот почему он бежал от своего счастья. К своему несчастью, которым была для него твоя мать.
– Понимаю, – сказала я как можно хладнокровнее, хотя от волнения у меня начала кружиться голова. Народ здесь, на Юге суеверен: здесь верят в то, что фазы луны влияют на судьбы людей, что самый старший в семье – самый несчастный... Я почувствовала, как Дэвид толкнул меня коленом, и посмотрела на него. Он ухмылялся, и я знала, о чем он сейчас думает. Его английские предки председательствовали в парламенте, в то время как мои жили в плену суеверий и невежества.
Джозефина гордо выпятила вперед подбородок.
– Покер был игрой моего брата. Он никогда не относился к нему просто как к карточной игре. Он любил повторять, что карточная игра такая же профессия, как и любая другая. Конечно, если вам не изменит удача. Именно это с ним случилось, когда он повстречал твою мать. Она была красавицей с вкрадчивыми манерами. Поначалу у него не было никаких шансов.
Дэвид покачал головой и улыбнулся, сверкнув безупречными ослепительно белыми зубами.
– Современные мужчины и вовсе слабы; их умение одерживать сексуальные победы уничтожено: в моде сексуальная корректность.
Тетя Джозефина кивнула, соглашаясь.
– Спустя несколько лет, когда он ненадолго приехал сюда...
– Он возвращался сюда?! – невольно вскричала я.
– Конечно.
– Но он бывал в плаваниях по несколько месяцев кряду! Даже мама видела его очень редко!
Она усмехнулась:
– В душе Джесси так и остался простым деревенским парнем. Он любил свою жену и не мог сказать ей, каким образом зарабатывает на жизнь.
– Выходит, моя мать была виновата во всем? Уверена, на самом деле вы не думаете так!
Она посмотрела на меня, ее глаза потускнели.
– Клянусь всем, что я имею, если бы мне не удалось избавить Джесси от чар твоей матери, он погиб бы навеки.
– Но как это возможно – освободить мужчину от чар женщины? – поинтересовался Дэвид, многозначительно улыбаясь. Он наклонился ко мне и прошептал: – На всякий случай.
Я ответила ему свирепой гримасой, и он, подмигнув, отвернулся.
– Здесь нет никакой тайны, – ответила Джозефина. – Кипятите листья розмарина в уксусе и делаете припарки на живот. Используйте листья – но не стебель, ни в коем случае! Помогает от любых дурных влияний.
Она взяла вилку и принялась старательно выковыривать что-то из-под ногтя.
– Но это не помогло Джесси. Я долго искала и нашла способ справиться с этой заразой. Джесси, хотя и без охоты, согласился им воспользоваться. Он пошел в Чиггер-клаб, что напротив аптеки Оачиты, и поставил в одной игре все, что имел.
– И что произошло?! – Я не узнала свой голос: он стал похож на какое-то карканье.
– Он все проиграл. Счастье покинуло его, и после этого Джесси окончательно решил исправиться. Насколько я помню, это было в августе шестьдесят шестого.
Полузабытые картины детства возвращались ко мне. В тот год отец обещал мне, что обязательно приедет домой к моему дню рождения. Я должна была пойти в школу в ту осень и не могла дождаться отца, чтобы поговорить с ним об этом. День рождения приближался, я считала дни и часы, но отец так и не приехал. Больше он не приезжал никогда.
Ужасная мысль пронзила меня.
– Неужели для того, чтобы избавиться от своего порока, отец должен был оставить семью?! – воскликнула я.
– Он не мог вернуться домой, ведь там была твоя мать. Там он снова оказался бы во власти ее чар.
– Получается, он бежал только потому, что испугался проклятия, которое, как он думал, было на нем? – Я задыхалась.
Глаза Джозефины сверкнули.
– Он был заколдован, говорю тебе. И был только один путь избавиться от проклятия. Он не мог приезжать даже сюда. До тех пор, пока не убедился, что эта женщина, твоя мать, больше не будет преследовать его.
У меня заболел живот. Сколько бессонных ночей, сколько лет ожидания и страданий, и все напрасно! Сколько месяцев боли, страстного желания видеть отца, нестерпимо возраставшего перед каждым моим днем рождения! И что же: я приезжаю сюда и узнаю, чтопотеряла отца из-за его пристрастия к карточной игре и дурацкого суеверия.
– Он все еще жив? – спросила я.
Тетка качалась взад и вперед, будто не слыша моего вопроса.
– Да, – ответила она наконец. – Я не знаю, где он, но он жив, это точно. Он приказал мне ничего не сообщать вам о нем.
– Я должна уехать, Дэвид. – Я умоляюще посмотрела на мужа. Он поднял голову, и выражение неподдельного ужаса на мгновение появилось в его глазах. Я поняла, что боль, терзавшая меня изнутри, отразилась и на моем лице. Дэвид поспешно опустил голову.
Джозефина протянула руку, чтобы остановить меня; ее крепкие пальцы сомкнулись на моем запястье.
– Нет, ты не должна уезжать сейчас. Я пригласила Джилли на ужин. Сэмюель Петер приведет его.
– Кто это – Джилли? – спросила я. Возможно, тот молодой кузен, с которым я пока не успела познакомиться?..
Меня мутило; сквозь туман, застилавший мне глаза, я увидела, как тетя Джозефина растянула рот в широкой улыбке, обнажив гнилые старческие зубы. Эта гримаса напомнила мне отвратительную маску из тыквы с прорезями для глаз и рта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Слезы навернулись мне на глаза, я прилагала все усилия, чтобы не разреветься. Джозефина многое претерпела в своей жизни, но в сердце своем сохранила любовь к моему отцу. Как и я.
– Даже если он и сбежал от нас, во что я, кстати, никогда не верила, он вовсе не намеревался тем самым кого-то обидеть. Он очень хотел повидать мир. Мне было двенадцать,когда он стал моряком. Я была слишком мала, чтобы что-то понимать. – Ее голос смягчился. – Когда он приезжал нас навестить, он рассказывал интересные истории о своих путешествиях, но никогда о тех, кто был с ним рядом. Джесси не тот человек, чтобы сидеть монахом; я знала, что у него есть женщина, но лишь потому, что чувствовала его, как никто другой.
Я так глубоко дышала, что у меня заболело в груди. Как и Джозефина, я постоянно ощущала глубокую подсознательную связь с моим отцом. Я невольно схватилась за сердце, удивляясь тому, что воздух будто стал более влажным, хотя дождя не было. Нет, это просто пот выступил у меня на лбу. Я взглянула на Дэвида, ища поддержки, но он остался безучастным: подобно Джозефине, смотрел в окно, обдумывая, вероятно, утреннюю котировку акций на бирже и сожалея о том, что у тетки нет телевизора и нельзя узнать последние цифры.
– Он был тем, кто объединял всех нас. До тех пор пока не женился на твоей матери... – Ее голос ломался, как засохший бисквит.
– Мать никогда не говорила, что у него есть родственники, – сказала я не слишком уверенно.
Тетка продолжала хлопотать по хозяйству.
– Как всякий нормальный человек, он родился в семье. Семья у нас была большая – одиннадцать детей, и он старший! Вот почему он бежал от своего счастья. К своему несчастью, которым была для него твоя мать.
– Понимаю, – сказала я как можно хладнокровнее, хотя от волнения у меня начала кружиться голова. Народ здесь, на Юге суеверен: здесь верят в то, что фазы луны влияют на судьбы людей, что самый старший в семье – самый несчастный... Я почувствовала, как Дэвид толкнул меня коленом, и посмотрела на него. Он ухмылялся, и я знала, о чем он сейчас думает. Его английские предки председательствовали в парламенте, в то время как мои жили в плену суеверий и невежества.
Джозефина гордо выпятила вперед подбородок.
– Покер был игрой моего брата. Он никогда не относился к нему просто как к карточной игре. Он любил повторять, что карточная игра такая же профессия, как и любая другая. Конечно, если вам не изменит удача. Именно это с ним случилось, когда он повстречал твою мать. Она была красавицей с вкрадчивыми манерами. Поначалу у него не было никаких шансов.
Дэвид покачал головой и улыбнулся, сверкнув безупречными ослепительно белыми зубами.
– Современные мужчины и вовсе слабы; их умение одерживать сексуальные победы уничтожено: в моде сексуальная корректность.
Тетя Джозефина кивнула, соглашаясь.
– Спустя несколько лет, когда он ненадолго приехал сюда...
– Он возвращался сюда?! – невольно вскричала я.
– Конечно.
– Но он бывал в плаваниях по несколько месяцев кряду! Даже мама видела его очень редко!
Она усмехнулась:
– В душе Джесси так и остался простым деревенским парнем. Он любил свою жену и не мог сказать ей, каким образом зарабатывает на жизнь.
– Выходит, моя мать была виновата во всем? Уверена, на самом деле вы не думаете так!
Она посмотрела на меня, ее глаза потускнели.
– Клянусь всем, что я имею, если бы мне не удалось избавить Джесси от чар твоей матери, он погиб бы навеки.
– Но как это возможно – освободить мужчину от чар женщины? – поинтересовался Дэвид, многозначительно улыбаясь. Он наклонился ко мне и прошептал: – На всякий случай.
Я ответила ему свирепой гримасой, и он, подмигнув, отвернулся.
– Здесь нет никакой тайны, – ответила Джозефина. – Кипятите листья розмарина в уксусе и делаете припарки на живот. Используйте листья – но не стебель, ни в коем случае! Помогает от любых дурных влияний.
Она взяла вилку и принялась старательно выковыривать что-то из-под ногтя.
– Но это не помогло Джесси. Я долго искала и нашла способ справиться с этой заразой. Джесси, хотя и без охоты, согласился им воспользоваться. Он пошел в Чиггер-клаб, что напротив аптеки Оачиты, и поставил в одной игре все, что имел.
– И что произошло?! – Я не узнала свой голос: он стал похож на какое-то карканье.
– Он все проиграл. Счастье покинуло его, и после этого Джесси окончательно решил исправиться. Насколько я помню, это было в августе шестьдесят шестого.
Полузабытые картины детства возвращались ко мне. В тот год отец обещал мне, что обязательно приедет домой к моему дню рождения. Я должна была пойти в школу в ту осень и не могла дождаться отца, чтобы поговорить с ним об этом. День рождения приближался, я считала дни и часы, но отец так и не приехал. Больше он не приезжал никогда.
Ужасная мысль пронзила меня.
– Неужели для того, чтобы избавиться от своего порока, отец должен был оставить семью?! – воскликнула я.
– Он не мог вернуться домой, ведь там была твоя мать. Там он снова оказался бы во власти ее чар.
– Получается, он бежал только потому, что испугался проклятия, которое, как он думал, было на нем? – Я задыхалась.
Глаза Джозефины сверкнули.
– Он был заколдован, говорю тебе. И был только один путь избавиться от проклятия. Он не мог приезжать даже сюда. До тех пор, пока не убедился, что эта женщина, твоя мать, больше не будет преследовать его.
У меня заболел живот. Сколько бессонных ночей, сколько лет ожидания и страданий, и все напрасно! Сколько месяцев боли, страстного желания видеть отца, нестерпимо возраставшего перед каждым моим днем рождения! И что же: я приезжаю сюда и узнаю, чтопотеряла отца из-за его пристрастия к карточной игре и дурацкого суеверия.
– Он все еще жив? – спросила я.
Тетка качалась взад и вперед, будто не слыша моего вопроса.
– Да, – ответила она наконец. – Я не знаю, где он, но он жив, это точно. Он приказал мне ничего не сообщать вам о нем.
– Я должна уехать, Дэвид. – Я умоляюще посмотрела на мужа. Он поднял голову, и выражение неподдельного ужаса на мгновение появилось в его глазах. Я поняла, что боль, терзавшая меня изнутри, отразилась и на моем лице. Дэвид поспешно опустил голову.
Джозефина протянула руку, чтобы остановить меня; ее крепкие пальцы сомкнулись на моем запястье.
– Нет, ты не должна уезжать сейчас. Я пригласила Джилли на ужин. Сэмюель Петер приведет его.
– Кто это – Джилли? – спросила я. Возможно, тот молодой кузен, с которым я пока не успела познакомиться?..
Меня мутило; сквозь туман, застилавший мне глаза, я увидела, как тетя Джозефина растянула рот в широкой улыбке, обнажив гнилые старческие зубы. Эта гримаса напомнила мне отвратительную маску из тыквы с прорезями для глаз и рта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81