Офицеры носили шелковые штаны и бархатные камзолы с золотыми цепями. Гребцы и солдаты одевались за свой счет, если им выплачивали жалованье».
Четыре совершенных боевых «монстра», ощетинившихся пятьюдесятью пушками, казались неуязвимыми. Им предназначалось сыграть решающую роль, если во время сражения случится безветрие: они могли подойти к английским галионам на веслах.
Дон Алонсо Мартинес де Лейва
При чтении документов меня поразила одна деталь. Из всех собравшихся в Лиссабоне знатных господ, сиятельных грандов и благородных кабальеро наибольшим восхищением был окружен дон Алонсо Мартинес де Лейва. Его имя выплывало отовсюду, причем всегда с почтительным придыханием: «как считает де Лейва», «по мнению самого дона Алонсо». Герцог Медина-Сидония «собрал у себя генералов и Алонсо де Лейву» — видимо, мнение последнего значило столько же, сколько голоса всех других. Де Лейва был для своих современников признанным воплощением ратных доблестей и благородства.
Историк Антонио де Эррера писал в 1612 году: «Вторым человеком Армады после герцога был дон Алонсо». Если говорилось о его подвигах, то непременно с добавкой — «многочисленные»; если упоминалось о твердости в противостоянии врагу, то — «иного и нельзя было ожидать от такого человека».
Мне не удалось разыскать портрет дона Алонсо, но хронологи единодушно рисуют облик «рыцаря без страха и упрека». Он был молод, красив, весел и блестящ равным образом на поле брани и при дворе. Позже на допросе англичан уцелевшие испанцы описывали его так: «Высок ростом, светловолос, розоволиц, характером умерен, голос ясный и решительный… Все на борту относились к нему с превеликим почтением».
Де Лейва принадлежал к числу считанных фаворитов короля Филиппа, хмуро подозревавшего всех в неверности. Супруга дона Алонсо, дочь графа де Ла-Корунья, принесла ему богатейшее приданое и подарила несколько сыновей.
Военную карьеру дон Алонсо начал лейтенантом в полку своего отца, знаменитого дона Санчеса де Лейвы. Он проявил храбрость в Гренадской кампании, а затем и во всех войнах, которые вела на европейском театре его держава. Де Лейва находился в Италии, когда принц Хуан Австрийский потерпел поражение от мятежников во Фландрии. Тогда по собственному почину он сколотил отряд из юных искателей приключений, добавил к ним четыреста солдат из своей роты, быстро добрался до Фландрии и решил исход кампании. Отряд покрыл себя славой, мятежники были разгромлены, де Лейва вернулся в Италию.
В качестве генерал-капитана эскадры сицилийских галер он отличился при покорении Португалии (1580 год). В морских операциях проявил себя бесстрашным и умелым командиром. Король произвел его в генерал-капитаны легкой кавалерии герцогства Миланского и положил ежемесячное жалованье в 300 эскудо. Но, узнав в 1587 году о готовящемся Английском походе, де Лейва оставил должность и прибыл в Лиссабон.
Де Лейва был к тому времени членом Королевского военного совета, рыцарем Ордена св. Иакова и командором Алькуескара. В июне 1587 года король послал его в Кадис инспектировать состояние кораблей.
В июле во главе эскадры галер он патрулировал Альгравское побережье, а в ноябре я обнаружил его имя в списке сеньоров, удостоенных королевской награды «За усердие».
Чуть позже венецианский посол в Париже в реляции дожу писал: «…имя Алонсо де Лейва называется всеми в качестве вероятного командующего Армадой, однако он склонен к необузданным порывам…»
Посол не мог тогда знать о письме, которое прочел я. Перед отплытием герцог Медина-Сидония получил запечатанный королевской печатью пакет с надписью «Секретно. Вскрыть только в случае смерти генерал-адмирала ». Внутри пакета был второй конверт, содержавший письмо на имя дона Алонсо де Лейвы (ныне оно хранится в архиве):
«Я решил в случае печального исхода поручить командование Армадой дону Алонсо Мартинесу де Лейве, моему генерал-капитану легкой кавалерии, зная его заслуги в прошлом и убежденный, что подвиги будут проявлены им и в будущем… Вы соединяете в своем лице все качества, необходимые для выполнения столь многотрудной задачи. Я, король… »
Дон Алонсо поднял свой флаг на галионе «Рата». На прощальном банкете, устроенном на борту, играла музыка, де Лейва принимал гостей за столом, уставленным серебряными блюдами и золочеными подсвечниками (позже мной найденными…). Вокруг теснились шестьдесят сыновей и племянников знатнейших грандов Испании, искавших ратной славы. Кому иному могли доверить отцы судьбу и надежду своих фамилий?
«Я наконец отплываю»
27 мая ветер начал меняться; 28-го «Сан-Мартин» обогнул мол. Береговые батареи провожали каждое судно тройным салютом, а капитаны любезно отвечали тремя залпами. Пороха было мало, но, «как ведомо хорошо вашему величеству, орудийный салют вселяет бодрость духа и укрепляет сердца любого воинства».
Двое суток ушло, прежде чем все суда вытянулись на рейд.
«Я наконец отплываю на север… Ваше величество знает, сколь велико мое желание достичь цели и как мало людей, разделяющих мои стремления, но господь им судья, ибо я не желаю говорить дурно ни о ком… Еще раз нижайше прошу ваше величество озаботиться судьбой моих детей, коих оставляю в крайней бедности, равно как и дом свой. Возможно, настало время вашему величеству воздать по заслугам тем, кто отправился за море служить вам, не щадя живота своего… Денно и нощно молим бога о продлении дней вашему величеству… На борту галиона, 30 мая, в трех лье от берега, герцог Медина-Сидония ».
Ветер дул точно с норд-норд-оста, относя к югу легкие гукоры. Семьдесят часов флот выдерживал удары волн. Скрипели корпуса и мачты, страдавшие морской болезнью свешивались через борт. 30 мая Армада вышла на траверз мыса Эспишел. Герцог тоже страдал от качки, но об этом нет ни слова в его ежедневных реляциях королю. У Рекальде обнаружилась иная хворь: «…Рекальде болен. Сегодня ему поставлен клистир. Пусть господь позаботится об остальном» (письмо от 1 июня ).
Флот неумолимо сносило к югу. 1 июня показалась южная оконечность Португалии — мыс Сан-Висенти. Если так пойдет и дальше, скоро Армада окажется в Африке! Его величество принял немедленные меры: во всех частях королевства были назначены торжественные молебны и шествия монахов с проповедями, постами, епитимьями и раздачей милостыни. Его величество тоже каждодневно проводил несколько часов в молитве. В Мадриде три дня кряду носили по улицам образ Аточской богоматери.
И господь решил больше не настаивать. Ветер переменился, сначала немного, потом больше, а 9 июня установился вест-зюйд-вест. Флот двинулся в заданном направлении.
Северо-западная оконечность Испании — мыс Финистерре показался лишь 14-го числа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Четыре совершенных боевых «монстра», ощетинившихся пятьюдесятью пушками, казались неуязвимыми. Им предназначалось сыграть решающую роль, если во время сражения случится безветрие: они могли подойти к английским галионам на веслах.
Дон Алонсо Мартинес де Лейва
При чтении документов меня поразила одна деталь. Из всех собравшихся в Лиссабоне знатных господ, сиятельных грандов и благородных кабальеро наибольшим восхищением был окружен дон Алонсо Мартинес де Лейва. Его имя выплывало отовсюду, причем всегда с почтительным придыханием: «как считает де Лейва», «по мнению самого дона Алонсо». Герцог Медина-Сидония «собрал у себя генералов и Алонсо де Лейву» — видимо, мнение последнего значило столько же, сколько голоса всех других. Де Лейва был для своих современников признанным воплощением ратных доблестей и благородства.
Историк Антонио де Эррера писал в 1612 году: «Вторым человеком Армады после герцога был дон Алонсо». Если говорилось о его подвигах, то непременно с добавкой — «многочисленные»; если упоминалось о твердости в противостоянии врагу, то — «иного и нельзя было ожидать от такого человека».
Мне не удалось разыскать портрет дона Алонсо, но хронологи единодушно рисуют облик «рыцаря без страха и упрека». Он был молод, красив, весел и блестящ равным образом на поле брани и при дворе. Позже на допросе англичан уцелевшие испанцы описывали его так: «Высок ростом, светловолос, розоволиц, характером умерен, голос ясный и решительный… Все на борту относились к нему с превеликим почтением».
Де Лейва принадлежал к числу считанных фаворитов короля Филиппа, хмуро подозревавшего всех в неверности. Супруга дона Алонсо, дочь графа де Ла-Корунья, принесла ему богатейшее приданое и подарила несколько сыновей.
Военную карьеру дон Алонсо начал лейтенантом в полку своего отца, знаменитого дона Санчеса де Лейвы. Он проявил храбрость в Гренадской кампании, а затем и во всех войнах, которые вела на европейском театре его держава. Де Лейва находился в Италии, когда принц Хуан Австрийский потерпел поражение от мятежников во Фландрии. Тогда по собственному почину он сколотил отряд из юных искателей приключений, добавил к ним четыреста солдат из своей роты, быстро добрался до Фландрии и решил исход кампании. Отряд покрыл себя славой, мятежники были разгромлены, де Лейва вернулся в Италию.
В качестве генерал-капитана эскадры сицилийских галер он отличился при покорении Португалии (1580 год). В морских операциях проявил себя бесстрашным и умелым командиром. Король произвел его в генерал-капитаны легкой кавалерии герцогства Миланского и положил ежемесячное жалованье в 300 эскудо. Но, узнав в 1587 году о готовящемся Английском походе, де Лейва оставил должность и прибыл в Лиссабон.
Де Лейва был к тому времени членом Королевского военного совета, рыцарем Ордена св. Иакова и командором Алькуескара. В июне 1587 года король послал его в Кадис инспектировать состояние кораблей.
В июле во главе эскадры галер он патрулировал Альгравское побережье, а в ноябре я обнаружил его имя в списке сеньоров, удостоенных королевской награды «За усердие».
Чуть позже венецианский посол в Париже в реляции дожу писал: «…имя Алонсо де Лейва называется всеми в качестве вероятного командующего Армадой, однако он склонен к необузданным порывам…»
Посол не мог тогда знать о письме, которое прочел я. Перед отплытием герцог Медина-Сидония получил запечатанный королевской печатью пакет с надписью «Секретно. Вскрыть только в случае смерти генерал-адмирала ». Внутри пакета был второй конверт, содержавший письмо на имя дона Алонсо де Лейвы (ныне оно хранится в архиве):
«Я решил в случае печального исхода поручить командование Армадой дону Алонсо Мартинесу де Лейве, моему генерал-капитану легкой кавалерии, зная его заслуги в прошлом и убежденный, что подвиги будут проявлены им и в будущем… Вы соединяете в своем лице все качества, необходимые для выполнения столь многотрудной задачи. Я, король… »
Дон Алонсо поднял свой флаг на галионе «Рата». На прощальном банкете, устроенном на борту, играла музыка, де Лейва принимал гостей за столом, уставленным серебряными блюдами и золочеными подсвечниками (позже мной найденными…). Вокруг теснились шестьдесят сыновей и племянников знатнейших грандов Испании, искавших ратной славы. Кому иному могли доверить отцы судьбу и надежду своих фамилий?
«Я наконец отплываю»
27 мая ветер начал меняться; 28-го «Сан-Мартин» обогнул мол. Береговые батареи провожали каждое судно тройным салютом, а капитаны любезно отвечали тремя залпами. Пороха было мало, но, «как ведомо хорошо вашему величеству, орудийный салют вселяет бодрость духа и укрепляет сердца любого воинства».
Двое суток ушло, прежде чем все суда вытянулись на рейд.
«Я наконец отплываю на север… Ваше величество знает, сколь велико мое желание достичь цели и как мало людей, разделяющих мои стремления, но господь им судья, ибо я не желаю говорить дурно ни о ком… Еще раз нижайше прошу ваше величество озаботиться судьбой моих детей, коих оставляю в крайней бедности, равно как и дом свой. Возможно, настало время вашему величеству воздать по заслугам тем, кто отправился за море служить вам, не щадя живота своего… Денно и нощно молим бога о продлении дней вашему величеству… На борту галиона, 30 мая, в трех лье от берега, герцог Медина-Сидония ».
Ветер дул точно с норд-норд-оста, относя к югу легкие гукоры. Семьдесят часов флот выдерживал удары волн. Скрипели корпуса и мачты, страдавшие морской болезнью свешивались через борт. 30 мая Армада вышла на траверз мыса Эспишел. Герцог тоже страдал от качки, но об этом нет ни слова в его ежедневных реляциях королю. У Рекальде обнаружилась иная хворь: «…Рекальде болен. Сегодня ему поставлен клистир. Пусть господь позаботится об остальном» (письмо от 1 июня ).
Флот неумолимо сносило к югу. 1 июня показалась южная оконечность Португалии — мыс Сан-Висенти. Если так пойдет и дальше, скоро Армада окажется в Африке! Его величество принял немедленные меры: во всех частях королевства были назначены торжественные молебны и шествия монахов с проповедями, постами, епитимьями и раздачей милостыни. Его величество тоже каждодневно проводил несколько часов в молитве. В Мадриде три дня кряду носили по улицам образ Аточской богоматери.
И господь решил больше не настаивать. Ветер переменился, сначала немного, потом больше, а 9 июня установился вест-зюйд-вест. Флот двинулся в заданном направлении.
Северо-западная оконечность Испании — мыс Финистерре показался лишь 14-го числа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58