Итак, вместо того чтобы укрыться на рейде острова Уайт, как наказывал король Сидонии и как было решено на совете у мыса Лизард, Армада продолжала углубляться в Ла-Манш. Установившийся ветер сделал невозможным возвращение, а впереди не предвиделось ни одного надежного укрытия; гонец от Пармы все еще не вернулся, и не было известно, готова ли его армия к вторжению…
Почему так произошло? Сидония не обмолвился на сей счет ни словом. Он писал в весьма туманных выражениях: «…видя, что намечавшаяся атака не удалась, герцог отдал сигнал идти дальше» (герцог говорил о себе в третьем лице). Можно лишь предположить, что Армада не смогла войти на рейд острова Уайт из-за незнания коварных проходов. Действительно, извилистый пролив между островом и побережьем изобилует мелями и опасными песчаными банками.
Армада не смогла высадить десант на южном побережье Англии. Она, правда, двигалась к устью Темзы на возможное соединение с флотом герцога Пармского, но там Говард рассчитывал на поддержку кораблей Джона Сеймура и Дуврской эскадры.
«Антверпенский огонь!»
В пятницу, 6 августа, был полный штиль. Оба флота дрейфовали в двух милях друг от друга. На всех кораблях чинили повреждения. Плотники, такелажники и парусные мастера работали не покладая рук. Ныряльщики спешно латали корпуса, подводя на пробоины полузатопленных трюмов свинцовые пластыри. Солдаты, галерники и матросы отсыпались. Все эти адские дни слились в одну нескончаемую битву, беспрерывный маневр, сплошной грохот, пороховую вонь и зрелище разорванных ядрами тел товарищей. Они спали вповалку на банках гребцов, свернувшись в клубок возле пушек или на бухтах канатов.
В ежедневном послании Александру Фарнезе герцог просил заготовить как можно больше продовольствия, пороха и ядер; кроме того, ему требовалось сорок — пятьдесят шлюпок и легких баркасов, которыми он хотел атаковать быстроходные вражеские галионы. У Фарнезе не было ничего из перечисленного. Баржи и транспорты, на которых он рассчитывал переправить через Ла-Манш свою армию, не могли выйти из порта, ибо в море их поджидала голландская эскадра Юстина Нассау с морскими гёзами.
Англичане уже получили продовольствие и порох из пяти близлежащих портов — весь день ушел на погрузку припасов и пополнение экипажей.
Перед заходом солнца потянул легкий бриз. Армада продолжила свой путь к Кале. В какой-то момент оба флота оказались на расстоянии выстрела кулеврины, но пушки в тот день молчали.
В виду французского берега герцог вновь собрал совет. Он предполагал стать на якорь на рейде Кале и предупредить Фарнезе, чтобы тот двигался на встречу с ним из Дюнкерка и Ньивпорта (как представлялось Сидонии, они должны были находиться где-то неподалеку). Большинство командиров эскадр не разделяли его мнения. Враг мог напасть в любую минуту, но главное — Фарнезе никак не сумел бы достичь Кале на невооруженных баржах, имевших к тому же малую осадку. Рекальде и де Лейва советовали стать на якорь дальше, возле мыса Маргит, где условия были лучше. Окендо, тот рубил с плеча: «Если Армада встанет у Кале, она пропадет». Однако лоцманы выразили опасение, что, если продолжать идти при таком ветре, течение вынесет Армаду в Северное море, откуда будет весьма трудно возвратиться в пролив.
Герцог приказал встать перед Кале. Якоря с шумом плюхнулись в воду, канаты натянулись — пришлось отдать по два якоря, настолько сильный был прилив. «Английский флот тоже остановился с наветренной стороны» (капитан Томсон ).
Герцог отрядил капитана Эредия нанести визит вежливости губернатору крепости и оповестить его, что флот остановился в ожидании войск герцога Пармского и не намерен чинить никакого ущерба или неудобства жителям побережья. Губернатор Гурдан как раз возвращался с женой в открытой коляске с прогулки: супруга пожелала насладиться невиданным зрелищем двух огромных армад. Он принял Эредию самым любезным образом и заверил, что рад оказать услугу его светлости и его королевскому величеству (Гурдан был ревностным католиком и видным членом Лиги).
Вечером к Говарду присоединились эскадры Генри Сеймура и Вильяма Уинтера. Таким образом, Армада оказалась отрезана с запада Говардом и Дрейком, с севера — частью Дуврской эскадры (целиком она должна была прибыть на следующий день), а с востока — 40 голландскими кораблями Юстина Нассау. В общей сложности испанцам противостояло 230 судов.
Наступила тревожная ночь. «Нас не покидает предчувствие несчастья и бед» (капитан Луис де Миранда ). Однако рассвет не принес никаких неожиданностей. Утром в воскресенье герцог отправил своего интенданта на берег за провизией. Губернатор послал командующему несколько корзин с фруктами, каплунами и бутылками отменного вина. Сидония благосклонно принял дары и «в ответ передал Гурдану золотую цепь стоимостью в пятьсот эскудо».
Из Дюнкерка возвратился капитан Родриго Телья с письмом от герцога Фарнезе, в котором тот сообщал: «Я смогу выступить через шесть дней». Сам Телья был настроен менее оптимистически. Погрузка войск даже не начата, уточнил он, а Фарнезе сидит в Брюгге.
Сидония немедленно отрядил к нему главного лоцмана Хорхе Манрике и своего личного секретаря Арсео, чтобы те умолили герцога поторопиться. По прибытии в Дюнкеркский лагерь Арсео информировал генерал-капитана, что «армия сможет выйти в море не раньше чем через две недели». «На судах не было ни парусов, ни такелажа» (Карлос Колома, свидетель ). «Баржи были сработаны с таким искусством, что человек, ступая на них, падал в воду… 14.000 солдат, погруженных за сутки, стояли в такой тесноте, что походили на мешки с пшеницей» (иезуит Фемьяно де Страда ).
Собирался ли Парма воевать по-настоящему? Трудно сказать. Судя по всему, он отчаялся дождаться прихода Армады. Все сроки, назначенные в Лиссабоне, а потом в Ла-Корунье, давным-давно прошли. Фарнезе даже отправил часть войск, томившихся возле Дюнкерка, в глубь страны, а строительство барж сильно затянулось из-за нехватки денег. Когда ему наконец доложили, что Армада находится в виду Плимута, флагманский корабль герцога Пармского не был еще спущен на воду.
Во Фландрии ходили упорные слухи, что Александр Фарнезе сговорился с английской королевой. Другие, противоположные слухи утверждали, что «итальянский принц решил сам сделаться королем Англии, вместо того чтобы служить испанскому монарху». Подобные сведения циркулировали по Милану, Венеции, Риму. Они долетели и до Мадрида. Позже Фарнезе с достоинством опроверг их, и король Филипп послал ему заверения в своем полном расположении.
«Если бы Сидония встал возле острова Уайт, как было решено вначале, или у мыса Маргит, как советовал де Лейва, удерживая на почтительном расстоянии англичан и голландцев, Фарнезе без сомнений сумел бы высадить свою армию в Англии» — так пишет испанский историк Сесарео Фернандес Дуро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58