— Ричард заметно пьянел, он весь покраснел, так что стал больше похож индюка, и язык у него уже начал заплетаться, — Эти «Дети Подземелья» вырастут в полной изоляции, не приспособленные к труду, от которого отвыкнут, неспособные принимать самостоятельные решения, абсолютно не помнящие Америку, которая их спасла и одновременно предала. Ну и поделом нам! Что, ты возражаешь? Заявляешь, что их там обучат та горстка старших надзирателей? Ха, Ха и ещё раз Ха! Их поучат пару лет, может быть, пару десятков лет, а потом забьют, на это, предоставив всем самостоятельно заниматься в библиотеке Волта, в которой наверняка будет лишь незначительная часть информации о том мире, который они потеряли. А ведь волт рассчитан на очень длительное автономное существование, у этих детей успеют родиться собственные дети, а у тех ещё раз дети, кем вырастут эти люди, разумными существами, или организмами, паразитирующими на аппаратах поддерживающих их жизнедеятельность? Ты это хоть понимаешь, Гарри?!!! — Ричард перегнулся через стол и притянул к себе за лацкан пиджака своего худощавого собеседника, но тут же отпустил, залившись слезами.
— Дик, опомнись! Ты напился, как свинья, как раз в тот момент, когда мы должны всё обсудить на трезвую голову, а я чуть было не последовал твоему примеру! На вот, прими, это снимет опьянение!.. Вот, уже лучше, похоже, мы так и будем друг друга успокаивать. А теперь последуй собственному совету и выслушай меня без эмоций. Да я знаю, что запечатано уже около дюжины волтов, причём три или четыре из них на территории Калифорнии, но именно сейчас меня больше беспокоит не то, кого закрывают, а то, кто закрывает. То есть «Волт-Тек». Если бы они просто рыли свои пещеры и замуровывали там детей, я бы смирился с их конкуренцией, но они лезут на нашу территорию, причём настырно лезут! Они лезут в частный сектор, загоняют свою продукцию с претензией на древность простым людям, лишая нас доходов. И эта чёртова ничем не объяснимая мода им на руку, мне иногда кажется, что именно «Волт-Тек» каким-то образом её создал. Три года назад мы посмеивались над тем, что людям стало нравиться черно-белое кино, что женщины стали носить длинные платья с короткими стрижками, а автомобили из элегантных и обтекаемых превратились в гробы на колёсах. Да мы смеялись, потому что такая мода означала регресс, который не мог продолжаться долго, в конце концов, людям должен был надоесть тот дискомфорт, который несла с собой эта мода. Тогда как мы олицетворяли собой прогресс, прогресс, который есть постоянное движение вперёд,
без которого просто не может существовать наше цивилизация, наш товар должен был быть востребован в любое время и при любой моде. А что мы имеем теперь? Теперь нам уже не смешно, теперь рекламные фразы «No Electronics», «No Computers» обескровливают нас, теперь черно-белый ламповый телевизор, похожий на шкаф с экраном-тарелочкой стоит в магазине на порядок дороже нашего голографического проектора последней модели, и берут эти телевизоры больше! И ладно бы этому было хоть какое-то логическое объяснение, так ведь такого объяснения нет! Понимаешь, Ричард, НЕТ!
— Такое объяснение есть, Гарри… Есть, и оно очень простое. Мне недавно попался чрезвычайно старый рассказ одного древнего писателя-фантаста, где из-за неудержимой технологической гонки люди не успевали привыкать к новинкам, как они уже устаревали. Очень пессимистический, очень нереальный рассказ, но, скорее всего, именно этого народ и испугался. Народ не просто испугался, народ устал! Понимаешь, народ не выдержал ритма гонки и теперь хочет отдохнуть.
— К чёрту такой отдых, который заставляет человека возвращаться в прошлое, ведь это неестественный возврат, это тупое подражание жизни древних. Что там сказал Шекспир: «Вся жизнь — театр, и люди в нём актёры, « — но что это за театр, когда тебя заставляют играть давно уже сошедшую со сцены и неактуальную трагедию, причём не просто играть, а полностью копировать игру какого-то великого мастера прошлого, да так, чтобы зал рукоплескал, как и тогда! Это бред, Ричард, человек не может жить повторениями, ему нужно что-то новое, чего никогда не было, и то, что происходит сейчас — нереально и я отказываюсь в это верить!
— Бедный мой, Гарри. Не ты ли давеча заставлял меня глядеть в окно, чтобы я поверил в важность твоего разговора, я поверил, а теперь ты не веришь себе сам. Ну да ладно, это вполне нормальная человеческая реакция, так же как нормально и то, что сейчас происходит. Кстати, ты не заметил, что именно сейчас копируется, копируются тридцатые года двадцатого века, со всей их простотой, со всей их сложностью. Ведь в то время ещё не было оружия, способного в считанные секунды уничтожить человечество вместе со всей его цивилизацией, если тогда жизнь и была трудной, то она, по крайней мере, считалась вечной.
— Ты вздумал напоминать мне историю, Дик? Хорошо, я тоже кое-что тебе напомню, эти, благословляемые тобой, тридцатые годы. Такие слова, как «фашизм», «великая депрессия», выражение «Чикаго тридцатых годов», разве они для тебя пустой звук? Это сейчас через полтора века, то время кажется лёгким и романтичным. А ведь именно противоречия тех лет подтолкнули научную мысль к созданию идеального оружия, как к средству решения всех проблем. И попробуй только, подобно нашим учителям истории, заявить, что атомное оружие было необходимо, чтобы остановить «Красную Заразу». Это потом, когда оружие было создано, но это ничего не решило, вот тогда это всё и было придумано, так как простое объяснение, что идеальных средств от всего не существует, людей почему-то не устроило. Хотя, мы прекрасно знаем почему, но говорить об этом в такие моменты совершенно не хочется…
— Э, Гарри, да ты ещё и коммунист, вот не подумал бы.
— Я никогда не был коммунистом, так как коммунизм — тоже в своём роде идеальное средство от всех проблем, а я не верю в идеальность. Но то, что я истинный патриот ещё не значит, что я считаю идеальной нашу страну. Она очень неидеальна, но именно из-за того, что она пытается стать лучше, мы и должны её любить, помогая ей в этом стремлении по мере возможности и сил. А такой возврат в прошлое, я считаю предательством Родины.
— Гарри, если ты не веришь в простую человеческую усталость от бешеного ритма жизни, то это вовсе не значит, что её не существует в природе. Но мы отвлеклись, причём сильно отвлеклись, давай заканчивай то, за чем пришёл.
— Я почти уже закончил. Ты прав, я не верю в усталость человечества, и потому заявляю, что как бы долго не тянулась проклятая мода, мешающая нам работать, она закончится и наш первейший долг приблизить такой конец. Этот долг вызван не только личной материальной выгодой, но и ответственностью перед всем прогрессивным человечеством, которое пытаются вернуть чуть ли не в каменный век.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33