Поспорил с одним животным — Девушка улыбнулась — И проспорил. — добавила она, и Коля не понял, что было в ее словах, грусть или злорадство.
— А сейчас как он себя чувствует?
— Тоскует. Вообще хорошо себя чувствует, но тоскует. Поговорить ему не с кем Меня увидел — замучил. Как дома, да как я, да.
Коля остановился, переложил магнитофон в правую руку, а сумки — в левую и вытер пот со лба, для чего ему пришлось наклонить голову к плечу. Девушка насмешливо посмотрела на него, но сумки у него из рук не взяла.
— Так почему он не разговаривает — пошел напролом Коля. — Он что, один лежит?
— Нет, там трое Но одного медведь порвал, все лицо забинтовано, а второй вообще…
— Что вообще?
— Дед говорит «Чудо-чудное, по ночам светится, носом свистит, говорить не говорит».
— Вот бы посмотреть на него — значительно сказал Коля. Все шло как нельзя лучше.
— Там приходят, изучают его Дед говорит— «Все кривые с него сняли». — Девушка неожиданно остановилась.
Коля проскочил вперед и тоже остановился.
— А в ящичке, в чемоданчике, у тебя что? — твердо спросила девушка и посмотрела ему в глаза.
— У меня? — Коля пожал плечами — Так, ничего…
— Ты тоже к нему? К «чуду-юду»?
— Да, — сказал Коля — Этого человека я нашел.
— Об этом ты и хотел со мной поговорить?
— Да то есть нет. Коля виновато потупился.
— Понимаю. Какая я несчастная, обманутая, осталась у разбитого корыта! — Девушка говорила серьезно, но Коля понимал, что она смеется над ним — Ну что ж, я не буду мстить! Не стану! Иди в палату к моему деду. Скажи, что племянник А деда зовут Серафим Яковлевич, Несветаев по фамилии.
Коля торопливо поставил свой чемоданчик, на него сумки с посудой и, прижимая все это коленом к стене дома, достал тетрадку.
— «Несветаев Серафим Яковлевич», — записал он — А как вас зовут?
— Меня зовут Лена, но этого записывать нельзя…
— Почему?
— Имена тех, кто тебе нравится, нужно помнить без тетрадки.
Коля проводил Лену до трамвая и решительно остановился.
— До свиданья, — сказала Лена, не замечая сумок, которые протягивал ей Коля — Прощай! — Лена крепко схватила Колю за плечи, громко чмокнула его в лоб и, отобрав сумки, ушла.
Коля, опешив, смотрел ей вслед.
— Вытрите лоб, вас мама ругать будет, — сказала мороженщица, которая все видела.
«Еще губы накрасила! Вот черт! Придется платок самому стирать», — думал он, шагая по улице.
* * *
Утром Коля позвонил в институт.
— Михантьева? — переспросила Наталья Степановна. — Нет, его сегодня нет. У него академический день, он дома работает. Сейчас он скорее всего дома. Адрес знаете?
…Дверь открыл сам Дмитрий Дмитриевич. Он молча кивнул Коле, будто ожидал его прихода, и пропустил его вперед.
— Вот смотрю журналы, ищу, — сказал Дмитрий Дмитриевич.
— Так вы тоже считаете, что нужно продолжать? Дмитрий Дмитриевич, не нужно сдаваться, не нужно! Вот если бы придумать такую штуку, чтобы она ультразвук в обычные звуки превратила!
Дмитрий Дмитриевич отбросил журнал в сторону.
— Постой — сказал он — Постой. Я с подобным случаем имел дело. Есть такой способ! Как я мог забыть? Сам до всего, можно сказать, докапывался.
— И докопались?
— Да, да. Это было… Это было в сорок пятом году в Маньчжурии.
— И мы услышим этого человека? И без всяких больших ящиков?
— Ящики не нужны, никаких ящиков…
— А я проведу вас прямо в палату! И мы все проверим! — восторженно закричал Коля.
— Что ж, попробуем! — сказал Дмитрий Дмитриевич. — Попробуем без черных ящиков.
БЕЗ ЧЕРНЫХ ЯЩИКОВ
С помощью Коли Дмитрий Дмитриевич выдвинул на середину кухни стол, на стол поставил табурет и, встав на него, заглянул на антресоли. Когда-то здесь ютились приживалки и прислуга; сейчас антресоли были забиты всевозможным хламом, накопленным за десятки лет поколениями непрестанно сменявшихся жильцов. Дмитрий Дмитриевич выволок порванный пуховик, который немедленно наполнил кухню пухом и пылью, сломанный велосипед с двумя рамами и одним колесом, кипу судебных отчетов за 1903 год и туго надутую камеру для купания. Затем Дмитрий Дмитриевич осторожно ступил на угрожающе заскрипевший настил, что-то щелкнуло, и резкая боль пронизала пальцы его ноги. Он быстро выпрямился и с размаху стукнулся головой о потолок.
— Что случилось? — спросил Коля, задрав голову.
— Мышеловка, — коротко ответил Дмитрий Дмитриевич. — Он осмотрел хитроумное устройство из дощечек и проволочек и восхищенно сказал: — Какая великолепная пружина! Столько лет сохранять внутренние напряжения, чудесная закалка! А теперь, Коля, держи, не роняй…
Он стал подавать Коле вещь за вещью, все дальше зарываясь в недра антресолей. Наконец он показался е громадным зеленовато-серым чемоданом.
— Держи, осторожней — тяжелый!
Но Коля не рассчитал своих сил, чемодан стащил его с табуретки, вырвался из рук и с грохотом ударился об пол.
— Я ж говорил, осторожней, — с досадой сказал Дмитрий Дмитриевич. Он спрыгнул вниз и открыл замок.
У Коли зарябило в глазах: красные, голубые, сиреневые сопротивления, серебристые конденсаторы, пачки монтажных проводов… Это было богатство!
— Здесь то, что после войны осталось, — говорил Дмитрий Дмитриевич. — Сопротивления, в основном, японские, есть немецкие, наши, конечно, немного американских.
Он разгреб руками «мелочь», и засверкали колбы генераторных ламп, алюминиевые корпуса немецких пентодов. Коля не мог говорить, он просто брал какую-нибудь деталь в руки, и Дмитрий Дмитриевич, поймав его взгляд, объяснял, для чего эта деталь служит, где применяется, как он ее нашел, что с нею связано. Он тоже увлекся.
— Это замечательное сопротивление! Если будут такие сопротивления — бери! Очень большая, прецизионная точность! Здесь, в одном из старых конденсаторов, должна быть одна вещичка. Выбирай все конденсаторы вот такого типа. Откладывай их сюда на стол, я потом посмотрю.
Дмитрий Дмитриевич брал конденсатор за конденсатором и пробовал сдвигать верхнюю пластмассовую панельку.
— Ага, кажется, здесь! — сказал он наконец. — Вот она! Сложи все остальное в чемодан…
Дмитрий Дмитриевич вытряхнул содержимое конденсатора в раковину умывальника.
— Сейчас мы их отмоем, — говорил он, перебирая под струёй воды бронзовые и стальные детали. — Никогда не думал, что эта штуковина мне понадобится. Взял просто так, по привычке… А сейчас вдруг вспомнил. Бери мыло, Коля, мойся…
Коля подошел к раковине, и они мыли руки, передавая друг другу кусочек мыла, и смотрели на грязную воду, стекавшую на детали. Потом Дмитрий Дмитриевич стал намыливать деталь за деталью, смывая пену сильной струёй воды. Вот темная изогнутая трубка. Дмитрий Дмитриевич плотно прижал ее к крану, и из нее ударила тонкая струйка воды. Коля присмотрелся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
— А сейчас как он себя чувствует?
— Тоскует. Вообще хорошо себя чувствует, но тоскует. Поговорить ему не с кем Меня увидел — замучил. Как дома, да как я, да.
Коля остановился, переложил магнитофон в правую руку, а сумки — в левую и вытер пот со лба, для чего ему пришлось наклонить голову к плечу. Девушка насмешливо посмотрела на него, но сумки у него из рук не взяла.
— Так почему он не разговаривает — пошел напролом Коля. — Он что, один лежит?
— Нет, там трое Но одного медведь порвал, все лицо забинтовано, а второй вообще…
— Что вообще?
— Дед говорит «Чудо-чудное, по ночам светится, носом свистит, говорить не говорит».
— Вот бы посмотреть на него — значительно сказал Коля. Все шло как нельзя лучше.
— Там приходят, изучают его Дед говорит— «Все кривые с него сняли». — Девушка неожиданно остановилась.
Коля проскочил вперед и тоже остановился.
— А в ящичке, в чемоданчике, у тебя что? — твердо спросила девушка и посмотрела ему в глаза.
— У меня? — Коля пожал плечами — Так, ничего…
— Ты тоже к нему? К «чуду-юду»?
— Да, — сказал Коля — Этого человека я нашел.
— Об этом ты и хотел со мной поговорить?
— Да то есть нет. Коля виновато потупился.
— Понимаю. Какая я несчастная, обманутая, осталась у разбитого корыта! — Девушка говорила серьезно, но Коля понимал, что она смеется над ним — Ну что ж, я не буду мстить! Не стану! Иди в палату к моему деду. Скажи, что племянник А деда зовут Серафим Яковлевич, Несветаев по фамилии.
Коля торопливо поставил свой чемоданчик, на него сумки с посудой и, прижимая все это коленом к стене дома, достал тетрадку.
— «Несветаев Серафим Яковлевич», — записал он — А как вас зовут?
— Меня зовут Лена, но этого записывать нельзя…
— Почему?
— Имена тех, кто тебе нравится, нужно помнить без тетрадки.
Коля проводил Лену до трамвая и решительно остановился.
— До свиданья, — сказала Лена, не замечая сумок, которые протягивал ей Коля — Прощай! — Лена крепко схватила Колю за плечи, громко чмокнула его в лоб и, отобрав сумки, ушла.
Коля, опешив, смотрел ей вслед.
— Вытрите лоб, вас мама ругать будет, — сказала мороженщица, которая все видела.
«Еще губы накрасила! Вот черт! Придется платок самому стирать», — думал он, шагая по улице.
* * *
Утром Коля позвонил в институт.
— Михантьева? — переспросила Наталья Степановна. — Нет, его сегодня нет. У него академический день, он дома работает. Сейчас он скорее всего дома. Адрес знаете?
…Дверь открыл сам Дмитрий Дмитриевич. Он молча кивнул Коле, будто ожидал его прихода, и пропустил его вперед.
— Вот смотрю журналы, ищу, — сказал Дмитрий Дмитриевич.
— Так вы тоже считаете, что нужно продолжать? Дмитрий Дмитриевич, не нужно сдаваться, не нужно! Вот если бы придумать такую штуку, чтобы она ультразвук в обычные звуки превратила!
Дмитрий Дмитриевич отбросил журнал в сторону.
— Постой — сказал он — Постой. Я с подобным случаем имел дело. Есть такой способ! Как я мог забыть? Сам до всего, можно сказать, докапывался.
— И докопались?
— Да, да. Это было… Это было в сорок пятом году в Маньчжурии.
— И мы услышим этого человека? И без всяких больших ящиков?
— Ящики не нужны, никаких ящиков…
— А я проведу вас прямо в палату! И мы все проверим! — восторженно закричал Коля.
— Что ж, попробуем! — сказал Дмитрий Дмитриевич. — Попробуем без черных ящиков.
БЕЗ ЧЕРНЫХ ЯЩИКОВ
С помощью Коли Дмитрий Дмитриевич выдвинул на середину кухни стол, на стол поставил табурет и, встав на него, заглянул на антресоли. Когда-то здесь ютились приживалки и прислуга; сейчас антресоли были забиты всевозможным хламом, накопленным за десятки лет поколениями непрестанно сменявшихся жильцов. Дмитрий Дмитриевич выволок порванный пуховик, который немедленно наполнил кухню пухом и пылью, сломанный велосипед с двумя рамами и одним колесом, кипу судебных отчетов за 1903 год и туго надутую камеру для купания. Затем Дмитрий Дмитриевич осторожно ступил на угрожающе заскрипевший настил, что-то щелкнуло, и резкая боль пронизала пальцы его ноги. Он быстро выпрямился и с размаху стукнулся головой о потолок.
— Что случилось? — спросил Коля, задрав голову.
— Мышеловка, — коротко ответил Дмитрий Дмитриевич. — Он осмотрел хитроумное устройство из дощечек и проволочек и восхищенно сказал: — Какая великолепная пружина! Столько лет сохранять внутренние напряжения, чудесная закалка! А теперь, Коля, держи, не роняй…
Он стал подавать Коле вещь за вещью, все дальше зарываясь в недра антресолей. Наконец он показался е громадным зеленовато-серым чемоданом.
— Держи, осторожней — тяжелый!
Но Коля не рассчитал своих сил, чемодан стащил его с табуретки, вырвался из рук и с грохотом ударился об пол.
— Я ж говорил, осторожней, — с досадой сказал Дмитрий Дмитриевич. Он спрыгнул вниз и открыл замок.
У Коли зарябило в глазах: красные, голубые, сиреневые сопротивления, серебристые конденсаторы, пачки монтажных проводов… Это было богатство!
— Здесь то, что после войны осталось, — говорил Дмитрий Дмитриевич. — Сопротивления, в основном, японские, есть немецкие, наши, конечно, немного американских.
Он разгреб руками «мелочь», и засверкали колбы генераторных ламп, алюминиевые корпуса немецких пентодов. Коля не мог говорить, он просто брал какую-нибудь деталь в руки, и Дмитрий Дмитриевич, поймав его взгляд, объяснял, для чего эта деталь служит, где применяется, как он ее нашел, что с нею связано. Он тоже увлекся.
— Это замечательное сопротивление! Если будут такие сопротивления — бери! Очень большая, прецизионная точность! Здесь, в одном из старых конденсаторов, должна быть одна вещичка. Выбирай все конденсаторы вот такого типа. Откладывай их сюда на стол, я потом посмотрю.
Дмитрий Дмитриевич брал конденсатор за конденсатором и пробовал сдвигать верхнюю пластмассовую панельку.
— Ага, кажется, здесь! — сказал он наконец. — Вот она! Сложи все остальное в чемодан…
Дмитрий Дмитриевич вытряхнул содержимое конденсатора в раковину умывальника.
— Сейчас мы их отмоем, — говорил он, перебирая под струёй воды бронзовые и стальные детали. — Никогда не думал, что эта штуковина мне понадобится. Взял просто так, по привычке… А сейчас вдруг вспомнил. Бери мыло, Коля, мойся…
Коля подошел к раковине, и они мыли руки, передавая друг другу кусочек мыла, и смотрели на грязную воду, стекавшую на детали. Потом Дмитрий Дмитриевич стал намыливать деталь за деталью, смывая пену сильной струёй воды. Вот темная изогнутая трубка. Дмитрий Дмитриевич плотно прижал ее к крану, и из нее ударила тонкая струйка воды. Коля присмотрелся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58