Первые несколько секунд вокруг стояла тишина, казавшаяся оглушающей после нестерпимого тысячеголосого визга побоища. Но Левый знал, что черви уже здесь. А тишина является лишь следствием первых мгновений изумления и шока от превращения привычного и единственного для них сухого мира пустыни в нечто невообразимо ужасающее, мокрое и текучее. И к тому же еще засасывающее.
Ричард ждал. Он не отключил аннигилятор, а держал его наготове, направив луч вверх. Еще миг — и сонный мир болот взорвался таким чудовищным диссонансом звуков, словно тысячи адовых оркестрантов взялись одновременно настраивать свои дьявольские инструменты. Тропа под ногами у коня заходила крупными волнами, заставив его остановиться. Левый сидел в седле неподвижно, настороженно вглядываясь в туман. Спустя мгновение справа от него из кисельного марева выдвинулось черное дергающееся тело червя. Он полоснул его поперек. Тело, жутко вопя, развалилось надвое, и стало медленно уходить под воду. Еще один червь возник впереди, прямо на тропе. Левый развалил и его и тут же обернулся, ощутив чье-то приближение сзади. Прямо за крупом его коня из тумана выплыла морда лошади Валента, потом прорисовался и он сам. Капитан остановился позади Левого, напряженный, тяжело дышащий, настороженно оглядывающийся.
Болота вокруг продолжали бушевать, но грандиозная и душераздирающая, судя по звукам, картина гибели членистоногих тварей была скрыта от взглядов вожделенных ими коварных теплокровных непроницаемой молочной пеленой тумана.
Ни одного червя больше не явилось из этой пелены. Дикая какофония постепенно стихала. Когда захлебнулся последний истерический вопль, Левый отключил аннигилятор и обернулся к Валенту.
— Цел, капитан?
Валент еще раз огляделся, и сверкающий в его руке голубой луч тоже погас.
— Как видишь.
Левый смотрел, как Валент убирает Вашенков в поясную сумку.
— Интересно, что ты скажешь об этом оружии? — устало поинтересовался Левый.
— Думаю, что его не стоит топить в болоте.
Ричард усмехнулся.
— Это уж точно. Надо будет только сменить батареи. А теперь у нас будет возможность слегка поостыть.
Левый отвернулся и тронул лошадь. Сейчас им предстояло миновать три ледниковых сектора, прежде чем можно будет устроить привал, чтобы передохнуть и заняться обработкой ран — своих и лошадей — нанесенных плотоядными щупальцами гадов.
21.
Воздух был желтого цвета. Словно уложенный неровными пластами разных оттенков желтизны — от лимонного до темно-абрикосового — он был таким плотным, что казалось — его можно пить. Со всех сторон возвышались зазубренные клыки невысоких скал, будто бы прораставшие из твердой почвы, не способной, должно быть, породить ничего иного. Солнца не было. Густой желтый свет источался как бы самой здешней атмосферой, скалами, землей, каждой молекулой теплого тяжелого воздуха.
Здесь был конец пути. Левый понял это, едва только сухая гулкая земля вечно дремлющего мира легла ему под ноги.
Позади были два месяца странствий. За спиной остались тысячи миров, сказочно-прекрасных и невообразимо-жутких, обжигающих зноем, так, что раскаленная одежда начинала дымиться и оставляла ожоги на коже, и таких холодных, что живым в закоченевшем теле, казалось, остается только бьющееся сердце. Позади был мир зыбучих песков, где они потеряли своих лошадей, и мир плотоядных камней, в котором Валент оставил два пальца левой руки. Позади были сражения с десятками гадов — бородавчатых, рукокрылых, паукообразных, головоногих и, наподобие желе, не имеющих определенной формы. Однажды им даже пришлось обороняться от невинных с виду растений, похожих на ветвистые — слишком уж ветвистые — низкорослые деревья, лишенные листвы, которые поначалу сделали попытку их усыпить, а затем, видимо, поняв, что не успеют — опутать и задушить гибкими, как хлысты, ветвями.
В качестве продовольствия у Левого имелся запас пищевых таблеток, которого им хватило бы на целый год. Но они не упускали возможности поохотиться и сделать запасы нормальной пищи, хотя миры, богатые годной к употреблению дичью, попадались нечасто. В таких мирах они, как правило, устраивали долгие привалы, давая отдых себе и лошадям, охотясь и занимаясь собирательством, пока над кострами сутками вялилось разрезанное на длинные полосы мясо. Набравшись сил, они шли дальше. Их целью был край мира. Манящая и недостижимая, всегда ускользающая вместе с обманчивой полосой горизонта земля, во все времена звавшая в дорогу искателей и путешественников. Теперь эта Земля лежала у них под ногами. Последняя. Ричард знал это. И все же чувствовал, что есть еще дорога дальше.
Он шел вперед, на ходу погружаясь в контакт с глубинными полями пограничного мира, уже ничего не видя вокруг. Он не заметил, как замер на месте Валент, и остановился, только когда на пути у него встал каменный столб.
Ричард медленно поднял голову.
Сначала он увидел одетые в черное ноги. Он отступил на шаг и поглядел выше.
На столбе, возвышавшемся над Левым головы на две, сидел человек. Молодой. Черноволосый. Весь одетый в черное, в черном, спадающим с плеч плаще. Первый человек, увиденный ими с тех пор, как они миновали Барьер.
Человек глядел сверху вниз на Ричарда. Вся поза незнакомца и выражение его лица говорили о долгом ожидании как будто бы давно назначенной встречи. С другом, который сильно задержался.
— Ты все-таки пришел. — сказал незнакомец.
— Да…
— Все говорило о том, что я проиграл… Но ты пришел.
Левый медленно приходил в себя. Он сделал еще шаг назад.
— Кто ты?..
— Я один из тех, кого вы называете «Сверхрасой». Последний, кто не переставал в вас верить. Единственный, кто на протяжении сотни лет борется за вас.
— Ты можешь спасти человечество?..
— Теперь — да.
Ричард хотел было спрашивать еще, но незнакомец сделал останавливающий жест рукой. Он склонил голову, словно бы собираясь с мыслями. Потом заговорил.
— Вы с самого начала были очень перспективной расой. На вас возлагались большие — может быть, даже главные — надежды. Девять тысячелетий назад наметился ваш первый взлет. Мы ожидали его с волнением и готовились встретить вас здесь, на краю вашего мира. Но ожидание наше было напрасным. Вы слишком увлеклись техническим прогрессом. Разочарование некоторых из нас было так велико, что они уже тогда от вас отвернулись. Но их было немного. Ребенок заигрался механической игрушкой — только и всего. Он подрастет и бросит ее ради живой Вселенной — рассуждали мы и строили новые планы и делали новые расчеты, когда это должно произойти. А вы все продолжали совершенствовать свою технику. Сроки проходили, мы назначали новые. Вы изобрели компьютеры. Вышли в космос и в конце концов с помощью техники покорили его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Ричард ждал. Он не отключил аннигилятор, а держал его наготове, направив луч вверх. Еще миг — и сонный мир болот взорвался таким чудовищным диссонансом звуков, словно тысячи адовых оркестрантов взялись одновременно настраивать свои дьявольские инструменты. Тропа под ногами у коня заходила крупными волнами, заставив его остановиться. Левый сидел в седле неподвижно, настороженно вглядываясь в туман. Спустя мгновение справа от него из кисельного марева выдвинулось черное дергающееся тело червя. Он полоснул его поперек. Тело, жутко вопя, развалилось надвое, и стало медленно уходить под воду. Еще один червь возник впереди, прямо на тропе. Левый развалил и его и тут же обернулся, ощутив чье-то приближение сзади. Прямо за крупом его коня из тумана выплыла морда лошади Валента, потом прорисовался и он сам. Капитан остановился позади Левого, напряженный, тяжело дышащий, настороженно оглядывающийся.
Болота вокруг продолжали бушевать, но грандиозная и душераздирающая, судя по звукам, картина гибели членистоногих тварей была скрыта от взглядов вожделенных ими коварных теплокровных непроницаемой молочной пеленой тумана.
Ни одного червя больше не явилось из этой пелены. Дикая какофония постепенно стихала. Когда захлебнулся последний истерический вопль, Левый отключил аннигилятор и обернулся к Валенту.
— Цел, капитан?
Валент еще раз огляделся, и сверкающий в его руке голубой луч тоже погас.
— Как видишь.
Левый смотрел, как Валент убирает Вашенков в поясную сумку.
— Интересно, что ты скажешь об этом оружии? — устало поинтересовался Левый.
— Думаю, что его не стоит топить в болоте.
Ричард усмехнулся.
— Это уж точно. Надо будет только сменить батареи. А теперь у нас будет возможность слегка поостыть.
Левый отвернулся и тронул лошадь. Сейчас им предстояло миновать три ледниковых сектора, прежде чем можно будет устроить привал, чтобы передохнуть и заняться обработкой ран — своих и лошадей — нанесенных плотоядными щупальцами гадов.
21.
Воздух был желтого цвета. Словно уложенный неровными пластами разных оттенков желтизны — от лимонного до темно-абрикосового — он был таким плотным, что казалось — его можно пить. Со всех сторон возвышались зазубренные клыки невысоких скал, будто бы прораставшие из твердой почвы, не способной, должно быть, породить ничего иного. Солнца не было. Густой желтый свет источался как бы самой здешней атмосферой, скалами, землей, каждой молекулой теплого тяжелого воздуха.
Здесь был конец пути. Левый понял это, едва только сухая гулкая земля вечно дремлющего мира легла ему под ноги.
Позади были два месяца странствий. За спиной остались тысячи миров, сказочно-прекрасных и невообразимо-жутких, обжигающих зноем, так, что раскаленная одежда начинала дымиться и оставляла ожоги на коже, и таких холодных, что живым в закоченевшем теле, казалось, остается только бьющееся сердце. Позади был мир зыбучих песков, где они потеряли своих лошадей, и мир плотоядных камней, в котором Валент оставил два пальца левой руки. Позади были сражения с десятками гадов — бородавчатых, рукокрылых, паукообразных, головоногих и, наподобие желе, не имеющих определенной формы. Однажды им даже пришлось обороняться от невинных с виду растений, похожих на ветвистые — слишком уж ветвистые — низкорослые деревья, лишенные листвы, которые поначалу сделали попытку их усыпить, а затем, видимо, поняв, что не успеют — опутать и задушить гибкими, как хлысты, ветвями.
В качестве продовольствия у Левого имелся запас пищевых таблеток, которого им хватило бы на целый год. Но они не упускали возможности поохотиться и сделать запасы нормальной пищи, хотя миры, богатые годной к употреблению дичью, попадались нечасто. В таких мирах они, как правило, устраивали долгие привалы, давая отдых себе и лошадям, охотясь и занимаясь собирательством, пока над кострами сутками вялилось разрезанное на длинные полосы мясо. Набравшись сил, они шли дальше. Их целью был край мира. Манящая и недостижимая, всегда ускользающая вместе с обманчивой полосой горизонта земля, во все времена звавшая в дорогу искателей и путешественников. Теперь эта Земля лежала у них под ногами. Последняя. Ричард знал это. И все же чувствовал, что есть еще дорога дальше.
Он шел вперед, на ходу погружаясь в контакт с глубинными полями пограничного мира, уже ничего не видя вокруг. Он не заметил, как замер на месте Валент, и остановился, только когда на пути у него встал каменный столб.
Ричард медленно поднял голову.
Сначала он увидел одетые в черное ноги. Он отступил на шаг и поглядел выше.
На столбе, возвышавшемся над Левым головы на две, сидел человек. Молодой. Черноволосый. Весь одетый в черное, в черном, спадающим с плеч плаще. Первый человек, увиденный ими с тех пор, как они миновали Барьер.
Человек глядел сверху вниз на Ричарда. Вся поза незнакомца и выражение его лица говорили о долгом ожидании как будто бы давно назначенной встречи. С другом, который сильно задержался.
— Ты все-таки пришел. — сказал незнакомец.
— Да…
— Все говорило о том, что я проиграл… Но ты пришел.
Левый медленно приходил в себя. Он сделал еще шаг назад.
— Кто ты?..
— Я один из тех, кого вы называете «Сверхрасой». Последний, кто не переставал в вас верить. Единственный, кто на протяжении сотни лет борется за вас.
— Ты можешь спасти человечество?..
— Теперь — да.
Ричард хотел было спрашивать еще, но незнакомец сделал останавливающий жест рукой. Он склонил голову, словно бы собираясь с мыслями. Потом заговорил.
— Вы с самого начала были очень перспективной расой. На вас возлагались большие — может быть, даже главные — надежды. Девять тысячелетий назад наметился ваш первый взлет. Мы ожидали его с волнением и готовились встретить вас здесь, на краю вашего мира. Но ожидание наше было напрасным. Вы слишком увлеклись техническим прогрессом. Разочарование некоторых из нас было так велико, что они уже тогда от вас отвернулись. Но их было немного. Ребенок заигрался механической игрушкой — только и всего. Он подрастет и бросит ее ради живой Вселенной — рассуждали мы и строили новые планы и делали новые расчеты, когда это должно произойти. А вы все продолжали совершенствовать свою технику. Сроки проходили, мы назначали новые. Вы изобрели компьютеры. Вышли в космос и в конце концов с помощью техники покорили его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61