Или те же монголы, которые властвовали над всей Азией и частью Европы. Это уже детали. Они не станут тратить время, чтобы сочинить для нас правдоподобную сказку. Они просто поступают так, как считают нужным.
В этот момент дверное поле рассеялось, и в комнату вошла Банле. Как обычно, без стука — живое подтверждение слов профессора.
— Губернатор Оппак желает тебя видеть, — она обратилась к Кэтлин так, словно Кинси не существовало.
Кэтлин выпрямилась.
— Я еще не одета. И мне нужно причесаться.
— Губернатору совершенно неважно, как ты выглядишь. Ты пойдешь немедленно.
Казалось, могучие мышцы Банле окаменели. Ее поза выражала «осуждение», но с почти неуловимым оттенком страха или Кэтлин только показалось?
— Мне тоже пойги? — спросил Кинси.
— Нет, — произнесла Кэтлин, прежде чем Банле успела открыть рот. — Я не думаю, что это займет много времени.
— Хорошо, — Кинси встал. — Позвони мне, когда вернешься.
Кэтлин кивнула и, держа туфли в одной руке, вышла в дверной проем следом за Банле. Они шагали из коридора в коридор. Кондиционеров во дворце не было, и воздух уже стал тяжелым и влажным — признак того, что на улице сейчас настоящее пекло.
Кларик вел свой небольшой отряд по закоулкам и переходам губернаторского дворца — наружу, где ослепительно сияло солнце. Как обычно, он смотрел прямо перед собой и держал рот на замке. Это было благоразумно.
По опыту он уже давно понял, что все джао, в сущности, одинаковы. А некоторые — до тошноты одинаковы. За эти годы он видел их то безразличными, то сварливыми. Порой безразличие перерастало в прямодушие и фанатичную преданность своему делу, а придирки могли сойти за требовательность. Однако предугадать их реакцию было невозможно. Кроме того, их совершенно не волновали некоторые вещи, которые веками занимали человечество. Например, религии и философии у них просто не было. Вместо этого они уделяли массу времени проблеме создания союзов или утонченности жестов. Для большинства людей эти тонкости были абсолютно непостижимы, равно как и их сокровенный смысл.
Иными словами, это была классическая «загадка, окутанная густым покровом таинственности».
Кларику удалось дослужиться до своего нынешнего звания лишь благодаря соблюдению двух принципов: не высовываться и не открывать рот без крайней необходимости. В отношениях со своими солдатами он был справедлив и честен, но тщательно следил, чтобы порядки, установленные джао, соблюдались неукоснительно. Он очень быстро уяснил для себя, что разбираться в скрытых мотивах поведения инопланетян вовсе не обязательно. Достаточно просто подчиняться. На этом он и строил свое поведение.
Однако Эйлле кринну ава Плутрак оказался не таким, как другие. Кларик еще никогда не видел, чтобы джао прислушивался к мнению людей. Неужели его кочен и в самом деле… какой-то особенный, как утверждали сами джао? Мало того: этот красавец уже зачислил к себе на службу двух людей! Опять-таки, ни один джао никогда бы так не поступил. Да, новая метла по-новому метет. Совершенно по-новому.
У автомобиля Кларик остановился и жестом пригласил Эйлле и его спутников. Субкомендант и его молчаливый фрагта устроились на заднем сидении, человеку по фамилии Талли Кларик указал на кресло рядом с водительским, а сам сел за руль.
Строго говоря, генерал-майору не пристало исполнять обязанности шофера. Однако ситуация была внештатной, а Кларик обожал водить машину и решил не отказывать себе в таком удовольствии. Тем более это относилось к тем тонкостям, о которых джао все равно не знали, а если и знали, то никак этого не проявляли. При всех своих недостатках джао куда спокойнее относились к вопросам должностного престижа и соблюдения протокола, чем люди. Ни одному джао, сколь бы высокую должность он ни занимал и сколь бы могущественным не был его кочен, не пришло бы в голову ждать, пока перед ним откроют дверь. Сам Кларик отдавал честь своему мохнатому начальству лишь в тех случаях, когда нужно было подать пример другим джинау.
День был в разгаре, а в машинах, предназначенных для джао, кондиционеры не устанавливались: «пушистики» спокойно переносили любые погодные условия. Разумеется, большие шишки из марионеточного правительства могли себе позволить управление микроклиматом. Но Кларик был просто джинау — звону много, да толку мало. Генерал-майорам кондиционеров не полагалось.
Вот если бы в этой машине везли дочку Стокуэлла… Скорее всего, все было бы совсем по-другому. И дело не только в кондиционере… Кларик горестно усмехнулся. Поначалу он клюнул на ее стройные ножки. Но очень скоро обратил внимание на ее ум и манеру держаться. И вообще, достаточно было взглянуть в эти серо-голубые глаза, чтобы стало ясно: мало кому в ее возрасте довелось пережить больше.
В общем, та еще штучка… Поговаривали, что она наполовину джао — не по крови, разумеется, но по духу и воспитанию. В силу своего положения почти все детство она провела в их обществе, пока не подросла достаточно, чтобы заниматься с гувернером. Вчера вечером Кларик наблюдал, как она использует Язык поз, общаясь с Губернатором Оппаком и Субкомендантом. Словно умела делать это от рождения.
Ее семейство преуспевает под властью джао, в отличие от многих других. Однако она не рисует у себя на лице ваи камити, как это делают детки высокопоставленных соглашателей. А ведь некоторые даже татуируют себе физиономии! Конечно, не все из них подхалимы, которые лезут вон из кожи, чтобы выслужиться. Многие люди, по тем или иным причинам, совершенно искренне перешли на сторону завоевателей.
Кларик не знал, может ли отнести себя к этой категории. Он участвовал в боях против джао — молодой лейтенант, только что окончивший Курсы переподготовки офицеров резерва армии США. После поражения под Нью-Орлеаном он вернулся домой, в Лос-Анжелес и обнаружил, что от его семьи ничего не осталось.
Мать умерла во время одной из эпидемий, которые вспыхнули в большинстве крупных городов, когда дороги и линии связи были разрушены. В этом, несомненно, были виновны джао. Но именно люди — бандиты, назвавшиеся представителями Сопротивления, — под предлогом «изъятия необходимых припасов» ворвались в их гараж и застрелили его отца, старшего брата и сводную сестру в придачу, когда те попытались помешать им взломать кассу.
В течение первых недель после капитуляции повсюду воцарился хаос. Полицейским нужно было платить, чтобы они не сидели сложа руки — чем угодно, только не деньгами, потому что доллар больше ничего не стоил. Но все имущество Кларика состояло из бумаги, подтверждающей его отставку в чине капитана, и нескольких наград, выданных уже несуществующим правительством. В местном полицейском управлении лишь пожали плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163
В этот момент дверное поле рассеялось, и в комнату вошла Банле. Как обычно, без стука — живое подтверждение слов профессора.
— Губернатор Оппак желает тебя видеть, — она обратилась к Кэтлин так, словно Кинси не существовало.
Кэтлин выпрямилась.
— Я еще не одета. И мне нужно причесаться.
— Губернатору совершенно неважно, как ты выглядишь. Ты пойдешь немедленно.
Казалось, могучие мышцы Банле окаменели. Ее поза выражала «осуждение», но с почти неуловимым оттенком страха или Кэтлин только показалось?
— Мне тоже пойги? — спросил Кинси.
— Нет, — произнесла Кэтлин, прежде чем Банле успела открыть рот. — Я не думаю, что это займет много времени.
— Хорошо, — Кинси встал. — Позвони мне, когда вернешься.
Кэтлин кивнула и, держа туфли в одной руке, вышла в дверной проем следом за Банле. Они шагали из коридора в коридор. Кондиционеров во дворце не было, и воздух уже стал тяжелым и влажным — признак того, что на улице сейчас настоящее пекло.
Кларик вел свой небольшой отряд по закоулкам и переходам губернаторского дворца — наружу, где ослепительно сияло солнце. Как обычно, он смотрел прямо перед собой и держал рот на замке. Это было благоразумно.
По опыту он уже давно понял, что все джао, в сущности, одинаковы. А некоторые — до тошноты одинаковы. За эти годы он видел их то безразличными, то сварливыми. Порой безразличие перерастало в прямодушие и фанатичную преданность своему делу, а придирки могли сойти за требовательность. Однако предугадать их реакцию было невозможно. Кроме того, их совершенно не волновали некоторые вещи, которые веками занимали человечество. Например, религии и философии у них просто не было. Вместо этого они уделяли массу времени проблеме создания союзов или утонченности жестов. Для большинства людей эти тонкости были абсолютно непостижимы, равно как и их сокровенный смысл.
Иными словами, это была классическая «загадка, окутанная густым покровом таинственности».
Кларику удалось дослужиться до своего нынешнего звания лишь благодаря соблюдению двух принципов: не высовываться и не открывать рот без крайней необходимости. В отношениях со своими солдатами он был справедлив и честен, но тщательно следил, чтобы порядки, установленные джао, соблюдались неукоснительно. Он очень быстро уяснил для себя, что разбираться в скрытых мотивах поведения инопланетян вовсе не обязательно. Достаточно просто подчиняться. На этом он и строил свое поведение.
Однако Эйлле кринну ава Плутрак оказался не таким, как другие. Кларик еще никогда не видел, чтобы джао прислушивался к мнению людей. Неужели его кочен и в самом деле… какой-то особенный, как утверждали сами джао? Мало того: этот красавец уже зачислил к себе на службу двух людей! Опять-таки, ни один джао никогда бы так не поступил. Да, новая метла по-новому метет. Совершенно по-новому.
У автомобиля Кларик остановился и жестом пригласил Эйлле и его спутников. Субкомендант и его молчаливый фрагта устроились на заднем сидении, человеку по фамилии Талли Кларик указал на кресло рядом с водительским, а сам сел за руль.
Строго говоря, генерал-майору не пристало исполнять обязанности шофера. Однако ситуация была внештатной, а Кларик обожал водить машину и решил не отказывать себе в таком удовольствии. Тем более это относилось к тем тонкостям, о которых джао все равно не знали, а если и знали, то никак этого не проявляли. При всех своих недостатках джао куда спокойнее относились к вопросам должностного престижа и соблюдения протокола, чем люди. Ни одному джао, сколь бы высокую должность он ни занимал и сколь бы могущественным не был его кочен, не пришло бы в голову ждать, пока перед ним откроют дверь. Сам Кларик отдавал честь своему мохнатому начальству лишь в тех случаях, когда нужно было подать пример другим джинау.
День был в разгаре, а в машинах, предназначенных для джао, кондиционеры не устанавливались: «пушистики» спокойно переносили любые погодные условия. Разумеется, большие шишки из марионеточного правительства могли себе позволить управление микроклиматом. Но Кларик был просто джинау — звону много, да толку мало. Генерал-майорам кондиционеров не полагалось.
Вот если бы в этой машине везли дочку Стокуэлла… Скорее всего, все было бы совсем по-другому. И дело не только в кондиционере… Кларик горестно усмехнулся. Поначалу он клюнул на ее стройные ножки. Но очень скоро обратил внимание на ее ум и манеру держаться. И вообще, достаточно было взглянуть в эти серо-голубые глаза, чтобы стало ясно: мало кому в ее возрасте довелось пережить больше.
В общем, та еще штучка… Поговаривали, что она наполовину джао — не по крови, разумеется, но по духу и воспитанию. В силу своего положения почти все детство она провела в их обществе, пока не подросла достаточно, чтобы заниматься с гувернером. Вчера вечером Кларик наблюдал, как она использует Язык поз, общаясь с Губернатором Оппаком и Субкомендантом. Словно умела делать это от рождения.
Ее семейство преуспевает под властью джао, в отличие от многих других. Однако она не рисует у себя на лице ваи камити, как это делают детки высокопоставленных соглашателей. А ведь некоторые даже татуируют себе физиономии! Конечно, не все из них подхалимы, которые лезут вон из кожи, чтобы выслужиться. Многие люди, по тем или иным причинам, совершенно искренне перешли на сторону завоевателей.
Кларик не знал, может ли отнести себя к этой категории. Он участвовал в боях против джао — молодой лейтенант, только что окончивший Курсы переподготовки офицеров резерва армии США. После поражения под Нью-Орлеаном он вернулся домой, в Лос-Анжелес и обнаружил, что от его семьи ничего не осталось.
Мать умерла во время одной из эпидемий, которые вспыхнули в большинстве крупных городов, когда дороги и линии связи были разрушены. В этом, несомненно, были виновны джао. Но именно люди — бандиты, назвавшиеся представителями Сопротивления, — под предлогом «изъятия необходимых припасов» ворвались в их гараж и застрелили его отца, старшего брата и сводную сестру в придачу, когда те попытались помешать им взломать кассу.
В течение первых недель после капитуляции повсюду воцарился хаос. Полицейским нужно было платить, чтобы они не сидели сложа руки — чем угодно, только не деньгами, потому что доллар больше ничего не стоил. Но все имущество Кларика состояло из бумаги, подтверждающей его отставку в чине капитана, и нескольких наград, выданных уже несуществующим правительством. В местном полицейском управлении лишь пожали плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163