Я поднес ключ к пульту. Не нужно было даже соприкосновения – Машина словно ощутила присутствие вблизи родного элемента. Пульт ожил – бутафорские индикаторы замигали разноцветными огнями. Я нашел кнопку, что открывала дверь, и легко нажал. Машина загудела; казалось, если приглядеться, то можно увидеть, как по кабелям текут потоки энергии. Затем колонна вздрогнула и распахнулась – ее часть с противоположной от пульта стороны отъехала вбок, открывая проход вовнутрь.
Я подошел к проходу. Внутри Машина выглядела пустой, стены равномерно светились ярко-голубым. Пол представлял собой множество вложенных один в другой кругов, по которым свет вновь и вновь перетекал от краев к центру. Потолка не было – только уходящая далеко вверх синева.
– Входи, – негромко сказал я Икнору.
Тот не двинулся с места.
– Ну же! Смелее!
– Нет… не надо… – он трусливо отводил глаза в сторону.
"Это естественно. Даже в таком диком виде эта конструкция опережает их на век. Самый обычный страх перед неизвестностью."
– Подними глаза и посмотри на меня! – тоном приказа произнес я.
Икнор был вынужден подчиниться. В его глазах явственно читалось: "Чем я перед вами провинился?"
– Тебе ничего не угрожает. Совсем ничего. Войди вовнутрь.
– Но… зачем?
– Адъютант Камбран, я приказываю вам войти в Машину! – мне пришлось повысить голос.
Он был солдатом и, как настоящий солдат, не мог не подчиниться командиру. Я вернулся к пульту и закрыл дверь.
"Вот и все. Вот ты и сделал это. Вот ты и перешел черту, за которой "всегда" превращается в "никогда"."
Мне осталось только нажать еще одну кнопку, а потом Машина все сделала сама. Даже сама распахнула дверь, когда все было закончено.
Икнор вышел из Машины, неуверенно озираясь по сторонам – примерно так, как смотрят люди, выбравшиеся на свет из очень темного помещения.
– Ну что? Было очень страшно?
– Да нет… Скорее, странно… Я будто плыл по этому синему потоку, легко так плыл, сначала быстро, потом медленнее, пока не остановился… Ком… Энгер, теперь вы объясните, что это было?
"Ну, объясняй! Теперь-то какая разница, ты ведь уже все сделал!"
В моем голосе невольно появился оттенок торжественности:
– Икнор, я только что подарил тебе бессмертие!
Он буквально впился в меня глазами:
– Бессмертие?! Но такого не может быть!
– Может, Икнор. Но это не совсем обычное бессмертие. Ты проживешь свою жизнь до конца, состаришься и умрешь, как все. Но потом, где-то в другом месте, родится ребенок, и однажды этот ребенок вспомнит все, что было с тобой в предыдущей жизни. Потому что он – это будешь ты. Понимаешь?
– Да… кажется.
– Ты поймешь… со временем.
Икнор стоял, переводя взгляд с меня на Машину и обратно. Я вдруг обнаружил, что непонятно зачем слежу за миганием красного огонька на пульте. Мне не хотелось сейчас смотреть в глаза Икнору.
– Почему я? – вдруг спросил он. – Что я такого сделал? Чем я это заслужил?
– Ты спас мне жизнь. Разве этого мало?
– Но… если вы сами такой, что вам эта жизнь? Сколько их уже у вас? Много?
– Очень много, – я вспомнил точную цифру, но решил, что не стоит пугать моего подчиненного.
– А, я, кажется, понял! – радостно воскликнул он. – Это что-то вроде тайного общества? Общество бессмертных, которое выбирает достойных и принимает в свои ряды? Но неужели я, самый обычный воин, оказался достоин такой чести – и только потому, что спас вашу жизнь?
– Для "самого обычного воина" ты задаешь слишком много вопросов, – я заставил себя улыбнуться.
"Все равно ему придется узнать правду! Разве ты не скажешь ему? Пусть лучше он сразу узнает это от тебя, чем потом его будет мучить совесть!"
– Но ты все понял неправильно. Машина доступна только для одного.
– Для одного? – переспросил он. – Но тогда получается…
– Правильно. Раньше бессмертным был я. Теперь будешь ты.
– Но я же для вас никто! Да, я спас вам жизнь, но на самом деле я – никто. Почему вы это делаете? Вы же главнокомандующий! Что моя жизнь в сравнении с вашей?
– Икнор, давай говорить как друзья, а не как командир и солдат. Разве ты не хочешь жить вечно?
– Хочу! Но еще я хочу понять…
– Похвально, что ты хочешь понять. Солдатам это обычно не свойственно. Пожалуй, я не зря тебя выбрал.
– Вам лучше знать. Но все-таки – почему вы отказываетесь от бессмертия?
В этот момент я вдруг осознал, что хочу ему все рассказать. И с самого начала хотел, хотя думал постоянно о совершенно противоположном – как уйти от разговора на эту тему. Ведь больше никогда и никому я не смогу этого рассказать… Да и не только этого.
"Какие странные слова – "больше никогда"!.."
– Икнор, твои родители ведь не были военными? – вдруг спросил я.
– Нет. Мой отец был священником.
– Я так и предполагал.
Воцарилось молчание. Потом я прервал его, заставив себя заговорить:
– Икнор, ты молод, ты еще ничего не видел в жизни, все для тебя еще впереди. Жизнь слишком коротка, ее никогда не хватает, чтобы познать все ее прелести. Но теперь, благодаря Машине, ты забудешь это слово – "никогда". Если ты не успеешь что-то сделать в одной жизни, ты сможешь повторить это в следующей, в третьей, в четвертой… пока однажды не доведешь до конца. Понимаешь?
– Конечно.
– И так будет продолжаться до тех пор, пока ты не поймешь, что сделал уже все. Все, что только можешь себе представить. Кем, например, ты хотел бы стать? Искателем приключений, бесшабашным пиратом-разбойником, может быть, первооткрывателем новых земель? С этого я в свое время начинал. И однажды я встретил ее… Икнор, я не верил, что бывает настоящая, беззаветная любовь, когда больше просто ничего не нужно – но это была именно такая. Нам было хорошо вместе, и я думал, что нашел то, что искал. Но приближалась старость, и я знал, что для нее это конец, а для меня – нет. Иногда мне хотелось пойти к Машине и отказаться от бессмертия в пользу… нет, не ее, она бы ни за что не приняла такой подарок, кого-нибудь другого – не важно, это мог быть просто первый встречный. Но в следующую минуту я обвинял себя в глупости и отказывался от такого намерения, а еще через час проклинал собственное малодушие. Я стал часто раздражаться без всякого повода, между нами вспыхивали ссоры, потом я злился на себя самого и становилось еще хуже. К тому времени я добился кое-какой власти, а где власть – там обязательно есть враги, и однажды в мое отсутствие они убили ее. Я ненавидел за это всех и вся, я жестоко мстил, но враги оказались хитрее меня, я попался в подстроенную ими ловушку и погиб. Я продолжил свою месть в следующей жизни, я довел ее до жуткого и кровавого конца, но это было уже совсем не то, чего мне хотелось – ведь они так по-настоящему и не поняли, что им отомстил тот же самый человек…
Я ненадолго умолк. Эти воспоминания казались страшно далекими, почти чужими, но сейчас они пробудили в моей душе чувства, которые я считал безвозвратно умершими.
1 2 3 4 5