"А может быть, можно повторить? Несмотря ни на что, начать сначала? Может?.."
"Нет. Что сделано, то сделано."
– Потом я превратился в грозного завоевателя. Поначалу войны были всего лишь продолжением моей мести, но со временем они увлекли меня, я втянулся и уже почти не вспоминал об утраченной любви. За одну жизнь я не многого достиг, но я был настойчив, с каждым разом собирал все больше сил, подчинял себе все новые территории, пока наконец не покорил всю планету. В той жизни я успел почувствовать себя всемогущим, а также увидеть, чем иногда оборачивается такое всемогущество – но потом я умер и потерял все. Я мог бы использовать опыт предыдущей жизни, чтобы вернуть себе власть, но это было бы уже не так интересно. Тогда я понял, что сделал на родной планете все, что мог.
– На "родной планете" – в смысле, на Укентре?
– Она была похожа на Укентру. Многие на нее похожи. Ты еще увидишь… когда-нибудь. Я знал, что с помощью Машины могу приблизительно определить место своего будущего рождения, и решил использовать эту возможность в полной мере. Я рождался на других планетах, поражаясь их чудесам, природным и рукотворным диковинам. Мне приходилось иногда быть нечеловеком, созданием неземной красоты – или чудовищем, которое ты мог бы увидеть разве что в кошмарных снах. Невозможно передать словами, что я чувствовал, будучи иной формой жизни – это надо испытать самому. Много жизней ушло на то, чтобы просто восторгаться великолепием разных планет или ужасаться от их отвратительности. Вдоволь насмотревшись и удовлетворив свое любопытство, я начал свою деятельность в галактике. Я был коварным завоевателем и благожелательным миротворцем. Я объединил под своим началом множество планет – одни сами с радостью покорялись мне, другие приходилось подчинять силой. Потом мы вырвались в другую галактику и встретили множество существ, которых человек даже не смог бы себе представить. Эта эпопея продолжалась не одну и не десять жизней. На моем пути оказывались другие союзы планет; иногда они были сильнее моего и я проигрывал войну – а потом возрождался на планете своих противников и становился победителем. По сравнению с войнами, которые я вел там, здешняя напоминает возню в муравейнике. Горели планеты, взрывались и гасли звезды, пространство рвалось на части, жертвы иногда исчислялись не миллионами и не миллиардами. Но однажды история подошла к своему логическому концу – под моей властью оказались все.
Икнор, кажется, попытался представить себе, что в данном случае означает "все". Но куда ему представить такое сейчас…
– Тогда я понял, что быть всемогущим правителем гораздо скучнее, чем неустрашимым покорителем галактик. Я умер в очередной раз, и вселенский союз распался через несколько лет после моей смерти, а мне было все равно. Я нашел другой путь. Мне надоело менять мир, и я занялся изменением себя самого. Я обратился к древним учениям, и с удивлением открывал в них много неизвестного и интересного для себя. Одной жизни было мало, чтобы усвоить мудрые истины, но, возрождаясь, я возвращался к ним снова и снова. С удивлением я обнаруживал, что могу делать исключительно посредством новых свойств моего организма вещи, для которых раньше мне были нужны невероятно сложные машины. Если бы я захотел, я мог бы с помощью этих способностей вновь покорить мир в течение одной жизни, но это мне было больше не нужно. Теперь я хотел найти ответ на вопрос – а что же там, за пределами некогда покоренной мной Вселенной?
– И вы нашли? – спросил Икнор, потому что я снова замолчал.
– По пути к нему я нашел ответы на многие другие вопросы. Я победил смерть, мне больше не нужно было умирать и рождаться вновь, и я перестал зависеть от Машины. Я мог в мгновение ока перенести себя в любой другой уголок Вселенной. Я мог стать гигантской звездой – или ничтожной молекулой. Не было больше ничего, что оказалось бы недоступно мне. Кроме одного – я не мог вырваться за границы Вселенной. Я искал барьер, ограждающий ее снаружи – но его не было. Я рвался вперед – и в конце концов возвращался назад. Я использовал все свои возможности, все доступные мне силы, я вытягивал энергию из окружающего пространства, целые галактики умирали и уходили в небытие для того, чтобы я смог найти ответ – но ответа не было. Я становился Вселенной, а Вселенная становилась мной – и этим ограничивалось бытие. Наконец я отчаялся в своих поисках; такого отчаяния я не испытывал никогда, потому что до сих пор не было ничего, что оказалось бы не доступно мне. Пускай в течение очень долгого времени – но я достигал любой поставленной цели. Но вот впервые я не мог ничего сделать, я был всемогущ – и оказался бессилен. И однажды…
Тут я остановился. А нужно ли Икнору это, подумал я? Ведь для него все только-только начинается! Зачем ему сейчас знать то, что будет в конце? Не проще ли ему наслаждаться жизнью, не думая о будущем?
– Что было однажды?
"Нет, рассказывай до конца, ты ведь решил, когда начал, что он должен это знать, зачем же останавливаешься на полдороги?"
– Я подумал: если Машина по-прежнему способна меня воспроизвести, даже после того как я сравнялся со Вселенной – значит, она БОЛЬШЕ меня. Выходит, ответ нужно искать в ней, а не где-то на окраинах Вселенной. И тогда я обратился к Машине; я понял, как именно нужно это сделать, и я спросил. Я не был уверен в правильности своей догадки, в том, что я получу ответ, впервые за долгое время я был в чем-то не уверен – но она ответила. Свет померк перед глазами, я был всем – и в один миг стал ничем. Потом я услышал голос, и он показался мне знакомым:
"Ты искал меня?"
"Да, я искал тебя, кто бы ты ни был! Ты на той стороне барьера?"
"Да."
"Тогда я пройду к тебе."
"Ты не сможешь."
"Раз я могу говорить с тобой – значит, смогу и пройти."
"Нет. Не сможешь."
Я попытался собрать силы и рвануться вперед. Но пути вперед не было, как и назад тоже. Я не видел никакого барьера, я беспомощно барахтался во мраке.
"Видишь? У тебя ничего не получится," – злорадствовал голос.
"Тогда помоги мне!"
"Я не стану этого делать. Твое место по эту сторону."
"Тогда я убью тебя! Я соберу все силы, какие смогу, и убью!"
"Этого ты тоже не сможешь."
"Ты так уверен?"
"Смотри сам!"
И тут мои глаза открылись, и я увидел барьер. Он был прозрачен, и казалось, что ничего не стоит его преодолеть. Но я смотрел дальше – на того, кто стоял по ту сторону барьера.
– И кто это был? – спросил Икнор.
– Это был я.
Икнор глядел на меня, и в этот миг я подумал, что он прекрасно все понимает, что он, может быть, с самого начала все понимал, и поэтому теперь смотрит так жалостливо… пускай лучше прибережет эту жалость для самого себя, ему еще так много всего предстоит!
– И что было потом?
1 2 3 4 5