Кто же упустит такую возможность? Вот где собака зарыта! Вывод номер один: именно среди других актрисуль и надо искать виновных в похищении Ларисы Марголиной.
Паша потер лоб. Надин говорила главному консультанту по кастингу, этому молодому человеку с кудрявыми волосами и платочком-змеей на шее, о трех кандидатках. Их имена Паша, естественно, не запомнил. Но пробовался ли кто-то из этих трех на роль раньше? Год назад? Или это новоиспеченные кандидатуры? Стало быть, нужно узнать все о кастинге, который шел с самого начала зарождения проекта. Там и надо искать женщину, причастную к исчезновению Ларисы. Ну хорошо, разговаривал сам с собой Паша, но как Лариса потом оказалась в Стамбуле? Вывод номер два: эта актриса, решившая убрать Ларису с горизонта, связана с мафиозно-криминальными кругами. И в этом нет ничего особенного. Около топ-моделей, актрис, звезд эстрады крутится немало сомнительных личностей. Нашей знаменитой «мисс Вселенной» Оксане Федоровой тоже приписывали контакт с неким питерским авторитетом. Так что это вполне логично. Актриса для устранения своей соперницы обращается за помощью к уголовным элементам, и те организуют похищение Марголиной. А потом — ее отправку в Стамбул. Но зачем? Здесь Паша одернул сам себя. Расследование надо вести постепенно, а он хочет разом ответить на все вопросы. Так не бывает. Первым делом надо поднять архивные материалы годичной давности. И тут ему должна помочь Надин! Но захочет ли она этого? Разговоры о Марголиной стали ее уже порядком раздражать. Значит… Паше в голову пришла одна блестящая мысль, и он, не удержавшись, присвистнул. И, довольный собой, лег спать, предварительно заведя будильник на семь утра.
Было жарко. Лето не собиралось уступать дорогу осени, а наоборот — сыпало теплыми деньками с расточительной щедростью, как человек, который знает, что завтра умрет, и поэтому прожигает жизнь сегодня. На полную катушку. Губарев подумал, что конец лета и начало осени у него сливаются в одну сплошную полосу без опознавательных знаков. Раньше сентябрь был Дашкин месяц. Она шла в школу, и все было подчинено этому важному событию. В конце августа закупались тетради, ручки-карандаши-ластики и прочие учебные мелочи: красивые, яркие. «Сейчас одно удовольствие учиться, — часто говорил майор дочери. — Какие у вас красивые книги, дневники. А раньше…» — «Что раньше», — интересовалась дочь. «Тетради были одного-единственного цвета — зеленые. Книги — не такие яркие». — «Ну вот и пошел бы учиться вместо меня». — «С огромным удовольствием. Но — увы». — «Ты, папа, не притворяйся. Это ты меня такими разговорами на хорошую учебу настраиваешь. А я сразу предупреждаю, что отличницы из меня не получится». — «Я не говорю об этом, хотя бы троек с двойками не нахватай». — «Как получится», — уклончиво отвечала дочь.
Вспомнив эти разговоры, которые с незначительными изменениями происходили регулярно накануне первого сентября, майор с грустью улыбнулся. В семье он не жил, Дашка выросла… И первое сентября перестало быть для него неким волнительным днем, когда они вместе с женой провожали дочь в школу и невольно улыбались, глядя на нее: непривычно серьезную, сосредоточенную.
— Товарищ майор! — окликнул его напарник Витька, входя в кабинет. — Товарищ майор! — заорал он уже в самое ухо Губареву.
— А? Что?
— Вид у вас сейчас был, как у блаженного. Сидели, подперев щеку рукой, и улыбались. Видели бы себя со стороны!
— Кое-что вспомнил, — сказал Губарев.
— Приятное?
— В общем, да. Приятное с оттенком грусти. Как я Дашку в школу провожал, когда она была маленькой.
— А сейчас?
— Что — сейчас?
— Не провожаете? — спросил Витька.
— Какое там! Она у нас девица самостоятельная. Говорит, что мы ее позорим, как маленькую. И запрещает нам приходить на праздничную линейку. С ней теперь не очень-то поспоришь. Мы с Наташкой воюем в четыре руки и в два горла. Но пока безуспешно.
— Сейчас я вам несколько подпорчу картину идиллических воспоминаний.
— Да? — Губарев поднял на Витьку глаза. — Я так уже и понял. Убийство?
— Так точно.
— Умеешь ты, Вить, настроение портить. В самый неподходящий момент!
— Виноват-с.
— Ладно, рассказывай.
— В лесу по Горьковской дороге обнаружен труп девушки. Недалеко от поселка Купавна.
— Выезжаем, — скомандовал Губарев.
Губарев смутно вспомнил, что в районе Купавны они когда-то ходили семьей по ягоды. Но это было давно. Лет десять тому назад. Дашка тогда была совсем маленькой. Даже еще в школу не ходила. Эти места издавна считались ягодными. И в начале лета сюда устремлялись горожане с бидонами и корзинками в надежде собрать богатый улов. Тогда Купавна состояла из деревянных одноэтажных домов. Сейчас — все изменилось самым кардинальным образом. Как и во всем ближнем Подмосковье, землю купили новые русские. И построили дома по своему усмотрению. Особенно Губарева поразил один особняк, напоминающий средневековый замок. Серые башенки, глухие стены. Узкие длинные окна-бойницы.
— Как в Средние века попали, — кивнул на особняк Губарев, когда они с Витей проезжали мимо на машине. — Изощряются товарищи буржуи как могут. Не знают, что еще придумать.
— Точно, — вертел головой в разные стороны Витька.
Вскоре они подъехали к месту, где обнаружили труп. Там уже находилась бригада местной милиции. Губарев с Витей поставили машину у дороги и, переговариваясь по рации, свернули в лес. Этот край леса был довольно густым. Здесь росли старые ели, и приходилось часто нагибаться, чтобы не уколоться о колючие ветки. Лиственные деревья были желто-зелеными, но желтизна уже преобладала. Осень… Наконец лес немного поредел, и они увидели группу людей: и милиционеров, и в штатском, обступивших поваленное дерево. Губарев с Витькой подошли поближе.
— Старший лейтенант Мукасев Сергей Иванович — представился Губареву местный участковый. Круглый бодрячок, он не мог скрыть своей бьющей через край энергии и жизнерадостности.
— Следователь. Майор Губарев Владимир Анатольевич.
— Старший лейтенант Павлов Виктор Николаевич.
— Где труп?
— Вот, — подвел их Мукасев к поваленному дереву. Около него лежала молодая девушка лет двадцати — двадцати двух. Светлые волосы. Труп уже начал разлагаться. Одна половина лица представляла собой сплошное месиво. Другая — была в мелких порезах. Длинная синяя в белый горошек юбка до колен и желтая блузка. Свой первоначальный цвет одежда уже потеряла. Местами она была заляпана грязью, местами — свисала лохмотьями. Ступни ног девушки были раздроблены. Как будто по ним били молотом или другим тяжелым орудием.
Судмедэксперт Зворыкин стоял чуть поодаль. Губарев кивнул ему в знак приветствия и подошел ближе.
— Время и причины смерти установлены?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Паша потер лоб. Надин говорила главному консультанту по кастингу, этому молодому человеку с кудрявыми волосами и платочком-змеей на шее, о трех кандидатках. Их имена Паша, естественно, не запомнил. Но пробовался ли кто-то из этих трех на роль раньше? Год назад? Или это новоиспеченные кандидатуры? Стало быть, нужно узнать все о кастинге, который шел с самого начала зарождения проекта. Там и надо искать женщину, причастную к исчезновению Ларисы. Ну хорошо, разговаривал сам с собой Паша, но как Лариса потом оказалась в Стамбуле? Вывод номер два: эта актриса, решившая убрать Ларису с горизонта, связана с мафиозно-криминальными кругами. И в этом нет ничего особенного. Около топ-моделей, актрис, звезд эстрады крутится немало сомнительных личностей. Нашей знаменитой «мисс Вселенной» Оксане Федоровой тоже приписывали контакт с неким питерским авторитетом. Так что это вполне логично. Актриса для устранения своей соперницы обращается за помощью к уголовным элементам, и те организуют похищение Марголиной. А потом — ее отправку в Стамбул. Но зачем? Здесь Паша одернул сам себя. Расследование надо вести постепенно, а он хочет разом ответить на все вопросы. Так не бывает. Первым делом надо поднять архивные материалы годичной давности. И тут ему должна помочь Надин! Но захочет ли она этого? Разговоры о Марголиной стали ее уже порядком раздражать. Значит… Паше в голову пришла одна блестящая мысль, и он, не удержавшись, присвистнул. И, довольный собой, лег спать, предварительно заведя будильник на семь утра.
Было жарко. Лето не собиралось уступать дорогу осени, а наоборот — сыпало теплыми деньками с расточительной щедростью, как человек, который знает, что завтра умрет, и поэтому прожигает жизнь сегодня. На полную катушку. Губарев подумал, что конец лета и начало осени у него сливаются в одну сплошную полосу без опознавательных знаков. Раньше сентябрь был Дашкин месяц. Она шла в школу, и все было подчинено этому важному событию. В конце августа закупались тетради, ручки-карандаши-ластики и прочие учебные мелочи: красивые, яркие. «Сейчас одно удовольствие учиться, — часто говорил майор дочери. — Какие у вас красивые книги, дневники. А раньше…» — «Что раньше», — интересовалась дочь. «Тетради были одного-единственного цвета — зеленые. Книги — не такие яркие». — «Ну вот и пошел бы учиться вместо меня». — «С огромным удовольствием. Но — увы». — «Ты, папа, не притворяйся. Это ты меня такими разговорами на хорошую учебу настраиваешь. А я сразу предупреждаю, что отличницы из меня не получится». — «Я не говорю об этом, хотя бы троек с двойками не нахватай». — «Как получится», — уклончиво отвечала дочь.
Вспомнив эти разговоры, которые с незначительными изменениями происходили регулярно накануне первого сентября, майор с грустью улыбнулся. В семье он не жил, Дашка выросла… И первое сентября перестало быть для него неким волнительным днем, когда они вместе с женой провожали дочь в школу и невольно улыбались, глядя на нее: непривычно серьезную, сосредоточенную.
— Товарищ майор! — окликнул его напарник Витька, входя в кабинет. — Товарищ майор! — заорал он уже в самое ухо Губареву.
— А? Что?
— Вид у вас сейчас был, как у блаженного. Сидели, подперев щеку рукой, и улыбались. Видели бы себя со стороны!
— Кое-что вспомнил, — сказал Губарев.
— Приятное?
— В общем, да. Приятное с оттенком грусти. Как я Дашку в школу провожал, когда она была маленькой.
— А сейчас?
— Что — сейчас?
— Не провожаете? — спросил Витька.
— Какое там! Она у нас девица самостоятельная. Говорит, что мы ее позорим, как маленькую. И запрещает нам приходить на праздничную линейку. С ней теперь не очень-то поспоришь. Мы с Наташкой воюем в четыре руки и в два горла. Но пока безуспешно.
— Сейчас я вам несколько подпорчу картину идиллических воспоминаний.
— Да? — Губарев поднял на Витьку глаза. — Я так уже и понял. Убийство?
— Так точно.
— Умеешь ты, Вить, настроение портить. В самый неподходящий момент!
— Виноват-с.
— Ладно, рассказывай.
— В лесу по Горьковской дороге обнаружен труп девушки. Недалеко от поселка Купавна.
— Выезжаем, — скомандовал Губарев.
Губарев смутно вспомнил, что в районе Купавны они когда-то ходили семьей по ягоды. Но это было давно. Лет десять тому назад. Дашка тогда была совсем маленькой. Даже еще в школу не ходила. Эти места издавна считались ягодными. И в начале лета сюда устремлялись горожане с бидонами и корзинками в надежде собрать богатый улов. Тогда Купавна состояла из деревянных одноэтажных домов. Сейчас — все изменилось самым кардинальным образом. Как и во всем ближнем Подмосковье, землю купили новые русские. И построили дома по своему усмотрению. Особенно Губарева поразил один особняк, напоминающий средневековый замок. Серые башенки, глухие стены. Узкие длинные окна-бойницы.
— Как в Средние века попали, — кивнул на особняк Губарев, когда они с Витей проезжали мимо на машине. — Изощряются товарищи буржуи как могут. Не знают, что еще придумать.
— Точно, — вертел головой в разные стороны Витька.
Вскоре они подъехали к месту, где обнаружили труп. Там уже находилась бригада местной милиции. Губарев с Витей поставили машину у дороги и, переговариваясь по рации, свернули в лес. Этот край леса был довольно густым. Здесь росли старые ели, и приходилось часто нагибаться, чтобы не уколоться о колючие ветки. Лиственные деревья были желто-зелеными, но желтизна уже преобладала. Осень… Наконец лес немного поредел, и они увидели группу людей: и милиционеров, и в штатском, обступивших поваленное дерево. Губарев с Витькой подошли поближе.
— Старший лейтенант Мукасев Сергей Иванович — представился Губареву местный участковый. Круглый бодрячок, он не мог скрыть своей бьющей через край энергии и жизнерадостности.
— Следователь. Майор Губарев Владимир Анатольевич.
— Старший лейтенант Павлов Виктор Николаевич.
— Где труп?
— Вот, — подвел их Мукасев к поваленному дереву. Около него лежала молодая девушка лет двадцати — двадцати двух. Светлые волосы. Труп уже начал разлагаться. Одна половина лица представляла собой сплошное месиво. Другая — была в мелких порезах. Длинная синяя в белый горошек юбка до колен и желтая блузка. Свой первоначальный цвет одежда уже потеряла. Местами она была заляпана грязью, местами — свисала лохмотьями. Ступни ног девушки были раздроблены. Как будто по ним били молотом или другим тяжелым орудием.
Судмедэксперт Зворыкин стоял чуть поодаль. Губарев кивнул ему в знак приветствия и подошел ближе.
— Время и причины смерти установлены?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79