а доверенность на квартиру вы тоже подмахнуть можете? Нотариус так и сел. Видимо, не ожидал подобной наглости. Но на всякий случай спрашивает: при чем здесь квартира? Мы же про машину говорили. А мужичок уже отмахивается от него и гнет свое: мол, мне бы доверенность на продажу квартиры оформить. Только хозяйка ее серьезно больна, и сама подойти сюда не сможет. Поэтому можно ли как-нибудь, да задним числом, да никто внакладе не останется…
— Вот паскуда! Своими бы руками порвала гада!
— Ты бы видела, как нотариус бедный в лице изменился, когда это услышал. Ему, наверное, лет так под шестьдесят, тертый калач, многое в жизни повидал, но чтоб вот так вот на белом глазу…
— Я думаю!
— В общем, орал он на мужичка нашего долго и качественно. Я и половины таких речевых оборотов не знал, сколько сегодня от него выслушал. А когда он поочередно принялся перечислять статьи уголовного кодекса, под которые его мужичок подводит, я понял, что с чистой совестью можно сматываться. После такого громкого фиаско вряд ли этот мерзавец рискнет сегодня же в другой нотариат отправиться.
— А кстати, — сказал Сашка, — мы же не проверили, он домой вернулся, или нет.
— Черт! — хлопнула себя по лбу Машка. — Вот балбесы! Одна надежда на Катерину Ивановну. Саш, позвонишь ей?
— Сейчас, — отозвался Сашка и набрал номер. — Все в порядке, — сказал он через некоторое время, выслушав то, что сказала ему Катерина. — Наш клиент благополучно проследовал в квартиру.
— Ладно, спишем это на издержки производства. В конце концов, сыскари и следопыты из нас еще те, — пожав плечами, заметил Леша.
— А что дальше будем делать? — спросила Машка.
— Как что? — тут же отозвался Сашка. — Сидеть и ждать. Вечером Тема должен подойти, тогда ему смену сдадим. А то вдруг мужичок не угомонится и вторую попытку предпримет? И опять же: а если в этот раз ему повезет? Так что сидим на попе ровно и ждем звонков от Катерины. Всем все ясно?
— Ясно, — печально подтвердила Машка. — Может, я тогда по-быстрому в магазин сгоняю? А то что-то желудок бурчать начинает.
— Отличное предложение! — оживился Леша, доставая кошелек. — Поддерживаю всеми руками и ногами! Значит, мне бы колбаски докторской…
* * *
Борис нервно ходил по комнате, а Наталья с опаской поглядывала на супруга.
— Нет, ты представляешь, каков нахал! Я ж к нему по-хорошему, денег предлагал, все честь по чести. А он как начал мне кодекс зачитывать да слюной брызгать! И ведь было бы с чего так понтовать? Костюмчик на нем ношеный, контора эта — богадельня богадельней, не ясно вообще, как еще на плаву держатся. А все туда же: по закону не положено! Законники, мать вашу!
— И что теперь делать? — осторожно поинтересовалась Наталья, ожидая очередной вспышки гнева со стороны Бориса.
— Что делать? Дальше искать! Думаешь, по Москве мало этих контор? Да как собак нерезаных! Просто мне не повезло, на принципиального нарвался. Ну, ничего, я терпеливый. Чтоб среди этих бумагомарак да хоть одного нормального не нашлось — ни в жизнь не поверю! А ты бы лучше еще раз квартиру обшарила. Документики-то как корова языком слизала! Мы ж даже не знаем, приватизирована эта хата или нет. Если не приватизирована, значит, с продажей придется обождать. Будем ее сдавать. А если да, то месяцок мучений, и мы с тобой богачи!
— Борь, да я эту чертову квартиру уже вдоль и поперек облазила. Даже шмотки все до единой перевернула. Нет этих бумаг, хоть ты что со мной делай.
— А ты думаешь, что не сделаю? — Борис подошел к супруге и сунул ей под нос кулак. — Чуешь, чем пахнет? Так что ищи, я сказал!
— Да что ты на меня орешь! — взвилась Наталья. — Сказано — нету, значит, нету. Рожу я их тебе, что ли? Лучше бы подумал, как их восстановить можно. Расскажи сказку, мол, хозяин квартиры преставился, а документы срочно наследникам потребовались. Нам, то есть. Ты ж умеешь очки людям втирать!
— Да ты хоть понимаешь, чего несешь? От нас сразу же свидетельство о смерти потребуют и завещание. Или, как минимум, подтверждение того, что мы хозяину этому близкие или единственные родственники. Опять же, если квартира не приватизирована, пролетаем мы мимо нее фанерой над Парижем.
— Это еще почему?
— Да потому, что она государству отходит! Ну, в крайнем случае, родителям Елизаветы, что в Америке торчат.
— А им-то за что?
— Не за что, а почему. Потому что они могут иметь это, как его, двойное гражданство! И быть прописанными как в своей Америке, так и здесь, в этой квартире. Кумекаешь?
— Ничего у нас не получится, — пригорюнилась Наталья. — Куда не кинь, везде клин. Может, уедем, пока не поздно, а?
— А с Лизкой что делать прикажешь?
— Да пусть остается у Прасковьи! Мы ж не сказали, как долго надо ее там продержать! Вырвется — ее счастье, нет — тоже неплохо. Главное, что мы уже давно дома отдыхать будем…
— Ага. Без денег и несолоно хлебавши, — перебил ее Борис. — А про меня ты подумала? Или считаешь, что на те гроши, которые ты приносишь, я могу нормально жить?
— Ты ж никогда не жаловался, — схватилась Наталья рукой за сердце. — Ты ж всю мою зарплату забирал и не пищал даже. А теперь, выходит, тебе и этого мало было?…
— А то думаешь, много! Пойми, дура, я ж не только о себе, я о нас беспокоюсь! Ты ж за всю свою жизнь ни разу в этих самых, ну, салонах красоты не была. Лишнюю шмотку себе боялась купить. Или ты не хочешь пожить как королева?
— Хочу, — послушно кивнула Наталья.
— Вот, о чем и разговор. А чтобы срубить столько бабок, сколько нам нужно, надо продать квартиру. Поэтому ты продолжаешь искать документы, а я — сговорчивого нотариуса. Все понятно? Отлично. А теперь поведай-ка мне, голуба, что там у нас на обед? А то я что-то так переволновался в этой конторе, что едва до дома дотерпел. Жрать хочу — умираю просто.
— Супчик, да котлеты.
— С макаронами?
— Нет, с рисом. Макароны вчера закончились.
— Ну, что с тебя взять? Ладно, давай свой рис. Кстати, что-то не дает мне покоя тот старпер, что вчера дверью ошибся.
— А что такое? — забеспокоилась Наталья.
— Да нет, ничего особенного. Просто напоминает он мне кого-то. А кого — не могу понять.
— Это ты вчера фотографий пересмотрел, вот тебе и мерещится невесть что, — веско сказала Наталья и поставила перед мужем тарелку с дымящимися щами.
— Может, ты и права, — задумчиво произнес Борис и опустил ложку в суп.
Минут через десять, когда с супом было покончено, Борис вытер губы полотенцем и протянул:
— М-да, а все-таки нашего брата по одежке встречают.
— Ты это к чему? — спросила супруга, готовящаяся разливать чай.
— Ну, будь на мне сегодня, к примеру, черный пиджак с белой рубахой да галстук с какими-нибудь попугаями, хрен бы с два этот сморчок-нотариус так со мной разговаривал. Они же первым делом на одежу смотрят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
— Вот паскуда! Своими бы руками порвала гада!
— Ты бы видела, как нотариус бедный в лице изменился, когда это услышал. Ему, наверное, лет так под шестьдесят, тертый калач, многое в жизни повидал, но чтоб вот так вот на белом глазу…
— Я думаю!
— В общем, орал он на мужичка нашего долго и качественно. Я и половины таких речевых оборотов не знал, сколько сегодня от него выслушал. А когда он поочередно принялся перечислять статьи уголовного кодекса, под которые его мужичок подводит, я понял, что с чистой совестью можно сматываться. После такого громкого фиаско вряд ли этот мерзавец рискнет сегодня же в другой нотариат отправиться.
— А кстати, — сказал Сашка, — мы же не проверили, он домой вернулся, или нет.
— Черт! — хлопнула себя по лбу Машка. — Вот балбесы! Одна надежда на Катерину Ивановну. Саш, позвонишь ей?
— Сейчас, — отозвался Сашка и набрал номер. — Все в порядке, — сказал он через некоторое время, выслушав то, что сказала ему Катерина. — Наш клиент благополучно проследовал в квартиру.
— Ладно, спишем это на издержки производства. В конце концов, сыскари и следопыты из нас еще те, — пожав плечами, заметил Леша.
— А что дальше будем делать? — спросила Машка.
— Как что? — тут же отозвался Сашка. — Сидеть и ждать. Вечером Тема должен подойти, тогда ему смену сдадим. А то вдруг мужичок не угомонится и вторую попытку предпримет? И опять же: а если в этот раз ему повезет? Так что сидим на попе ровно и ждем звонков от Катерины. Всем все ясно?
— Ясно, — печально подтвердила Машка. — Может, я тогда по-быстрому в магазин сгоняю? А то что-то желудок бурчать начинает.
— Отличное предложение! — оживился Леша, доставая кошелек. — Поддерживаю всеми руками и ногами! Значит, мне бы колбаски докторской…
* * *
Борис нервно ходил по комнате, а Наталья с опаской поглядывала на супруга.
— Нет, ты представляешь, каков нахал! Я ж к нему по-хорошему, денег предлагал, все честь по чести. А он как начал мне кодекс зачитывать да слюной брызгать! И ведь было бы с чего так понтовать? Костюмчик на нем ношеный, контора эта — богадельня богадельней, не ясно вообще, как еще на плаву держатся. А все туда же: по закону не положено! Законники, мать вашу!
— И что теперь делать? — осторожно поинтересовалась Наталья, ожидая очередной вспышки гнева со стороны Бориса.
— Что делать? Дальше искать! Думаешь, по Москве мало этих контор? Да как собак нерезаных! Просто мне не повезло, на принципиального нарвался. Ну, ничего, я терпеливый. Чтоб среди этих бумагомарак да хоть одного нормального не нашлось — ни в жизнь не поверю! А ты бы лучше еще раз квартиру обшарила. Документики-то как корова языком слизала! Мы ж даже не знаем, приватизирована эта хата или нет. Если не приватизирована, значит, с продажей придется обождать. Будем ее сдавать. А если да, то месяцок мучений, и мы с тобой богачи!
— Борь, да я эту чертову квартиру уже вдоль и поперек облазила. Даже шмотки все до единой перевернула. Нет этих бумаг, хоть ты что со мной делай.
— А ты думаешь, что не сделаю? — Борис подошел к супруге и сунул ей под нос кулак. — Чуешь, чем пахнет? Так что ищи, я сказал!
— Да что ты на меня орешь! — взвилась Наталья. — Сказано — нету, значит, нету. Рожу я их тебе, что ли? Лучше бы подумал, как их восстановить можно. Расскажи сказку, мол, хозяин квартиры преставился, а документы срочно наследникам потребовались. Нам, то есть. Ты ж умеешь очки людям втирать!
— Да ты хоть понимаешь, чего несешь? От нас сразу же свидетельство о смерти потребуют и завещание. Или, как минимум, подтверждение того, что мы хозяину этому близкие или единственные родственники. Опять же, если квартира не приватизирована, пролетаем мы мимо нее фанерой над Парижем.
— Это еще почему?
— Да потому, что она государству отходит! Ну, в крайнем случае, родителям Елизаветы, что в Америке торчат.
— А им-то за что?
— Не за что, а почему. Потому что они могут иметь это, как его, двойное гражданство! И быть прописанными как в своей Америке, так и здесь, в этой квартире. Кумекаешь?
— Ничего у нас не получится, — пригорюнилась Наталья. — Куда не кинь, везде клин. Может, уедем, пока не поздно, а?
— А с Лизкой что делать прикажешь?
— Да пусть остается у Прасковьи! Мы ж не сказали, как долго надо ее там продержать! Вырвется — ее счастье, нет — тоже неплохо. Главное, что мы уже давно дома отдыхать будем…
— Ага. Без денег и несолоно хлебавши, — перебил ее Борис. — А про меня ты подумала? Или считаешь, что на те гроши, которые ты приносишь, я могу нормально жить?
— Ты ж никогда не жаловался, — схватилась Наталья рукой за сердце. — Ты ж всю мою зарплату забирал и не пищал даже. А теперь, выходит, тебе и этого мало было?…
— А то думаешь, много! Пойми, дура, я ж не только о себе, я о нас беспокоюсь! Ты ж за всю свою жизнь ни разу в этих самых, ну, салонах красоты не была. Лишнюю шмотку себе боялась купить. Или ты не хочешь пожить как королева?
— Хочу, — послушно кивнула Наталья.
— Вот, о чем и разговор. А чтобы срубить столько бабок, сколько нам нужно, надо продать квартиру. Поэтому ты продолжаешь искать документы, а я — сговорчивого нотариуса. Все понятно? Отлично. А теперь поведай-ка мне, голуба, что там у нас на обед? А то я что-то так переволновался в этой конторе, что едва до дома дотерпел. Жрать хочу — умираю просто.
— Супчик, да котлеты.
— С макаронами?
— Нет, с рисом. Макароны вчера закончились.
— Ну, что с тебя взять? Ладно, давай свой рис. Кстати, что-то не дает мне покоя тот старпер, что вчера дверью ошибся.
— А что такое? — забеспокоилась Наталья.
— Да нет, ничего особенного. Просто напоминает он мне кого-то. А кого — не могу понять.
— Это ты вчера фотографий пересмотрел, вот тебе и мерещится невесть что, — веско сказала Наталья и поставила перед мужем тарелку с дымящимися щами.
— Может, ты и права, — задумчиво произнес Борис и опустил ложку в суп.
Минут через десять, когда с супом было покончено, Борис вытер губы полотенцем и протянул:
— М-да, а все-таки нашего брата по одежке встречают.
— Ты это к чему? — спросила супруга, готовящаяся разливать чай.
— Ну, будь на мне сегодня, к примеру, черный пиджак с белой рубахой да галстук с какими-нибудь попугаями, хрен бы с два этот сморчок-нотариус так со мной разговаривал. Они же первым делом на одежу смотрят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70