Поддавшись безумному порыву и оказавшись с ней в постели, он никогда бы не простил себе этого. Это поставило бы его ниже того подонка, чьего ребенка она носила.
Ведь потом, как и тот, другой, он уйдет. Он не хотел становиться еще одной причиной, по которой Фэйф снова не сможет смотреться в зеркало.
Он поступил правильно, дав ей уйти. Это к лучшему. Для них обоих. Он не хотел терять свою душу только потому, что ей было достаточно одного взгляда, чтобы заставить его изнывать от желания, лишь потому, что она могла его рассмешить, лишь потому, что он восхищался ею и уважал ее. Он не хотел возвращаться к нормальной жизни лишь из-за Фэйф, ее ребенка, ее городка, из-за всего, что так нравилось ему, как ничто и никогда прежде. Лишь потому, что она смогла разрушить стены забвения, которыми он себя окружил, и внушила любовь к жизни, прекрасной и мучительной, лишь потому, что при мысли о расставании с ней в его сердце словно вонзался нож.
Далтон догнал ее в трех шагах от ее спальни.
Он даже не дотрагивался до нее, но Фэйф напряженно застыла на пороге. Она чувствовала его горячее дыхание и еле сдерживалась, чтобы не броситься к нему, не спрятать лицо у него на груди.
– Я твой телохранитель. – Его голос был жестким, слова давались ему с трудом. – Мой долг – охранять тебя. Если ты испытываешь ко мне какие-то чувства, я не должен этого замечать и отвечать тебе взаимностью.
Сердце Фэйф готово было вырваться из груди. Перед ней была темная спальня, весь дом был погружен в темноту, и только свет из незакрытой ванной играл бликами на полу коридора.
– Это правда?
– Что я хочу тебя? Ты смеешься надо мной?
– Далтон, я выгляжу, как надутый шар.
– Ты выглядишь, как женщина, носящая под сердцем чудо зарождения новой жизни. Наверное, твоя беременность должна остановить меня. Наверное, я не должен хотеть тебя. Бог знает, сколько раз я сам повторял это себе. Но при одном взгляде на тебя я горю, как грешник в аду, леди. Но я не хочу, чтобы утром ты раскаивалась. Я не вынесу этого.
– Я тоже не могу ничего тебе обещать. Я не знаю, что буду чувствовать утром. Но сейчас, – она медленно повернулась к нему, – сейчас я знаю, чего я хочу.
– Скажи мне.
Страх, неуверенность, смущение не смогли потушить пламя в ее крови. Оно было ярким, ненасытным, всепоглощающим.
– Я хочу заняться с тобой любовью.
10
Фэйф потеряла ощущение пространства и времени и очнулась, только оказавшись возле собственной кровати, в сумраке спальни. Перед ней стоял Далтон, чей мощный силуэт вырисовывался в тусклом свете, проникавшем из незакрытой ванной.
Во рту у нее вдруг пересохло, как знойным летом в пустыне. На ней было лишь влажное полотенце, она стояла у своей постели с мужчиной, чьих ласк страстно желала. Фэйф показалось, что она не выдержит этого ожидания.
Наконец он прикоснулся к ней, кончиками пальцев мягко проведя по ключицам. Фэйф поняла, что не сможет повернуть все обратно, и не сделала бы этого, даже если бы могла. Он прикасался к ней так, как будто впервые увидел женщину. И его рука дрожала. В этот момент к ней пришло сознание, что она не просто хочет насладиться его телом, что она бесконечно влюблена. Эта мысль возникла в ее сознании, завладела сердцем, как солнце, всходящее над горизонтом в своем сверкающем великолепии.
Она влюблена в Далтона.
Его имя, как вздох сорвавшееся с ее губ, пронизало его поры и проникло глубоко в душу. Здесь ее запах чувствовался сильнее. Он исходил от смятых простыней, выделяющихся бледным манящим пятном в темноте, и обволакивал его.
Но сначала ему захотелось успокоить Фэйф, сделать так, чтобы исчезла напряженность в ее теле, настороженность в ее глазах. Потом, когда страх и неуверенность пройдут, он зажжет в ее крови огонь, такой же сильный, как тот, что пожирал его самого.
Рассудок заставил Далтона сказать:
– Ты можешь передумать. Еще не поздно остановиться.
Нежная рука, прижавшаяся к его груди, была тверда как скала:
– Нет, – прошептала Фэйф, шагнув навстречу ему, – уже слишком поздно.
Далтон рванулся к ней и нашел ее губы.
Господи, какие сладкие. Целуя ее, он ощутил на губах вкус душистого мыла. Он держал в объятиях необыкновенную женщину, способную свести его с ума, будоражившую его, рождавшую в нем подлинную страсть. Далтон прижал ее крепче, стремясь еще ближе почувствовать ее тело. Преградой было полотенце, но лишь на миг. Одно движение его пальцев – и оно оказалось на полу.
Прижав к себе обнаженную Фэйф, Далтон почувствовав ее упругую, налившуюся грудь с напряженными сосками. И живот, в котором теплилась человеческая жизнь, был не таким большим, как ему казалось раньше. Когда руки Фэйф обвили его плечи, он почувствовал, что обрел свою вторую половинку, о существовании которой не догадывался.
Что-то перевернулось в его душе. Он никогда уже не будет прежним. И Далтон благодарил Бога за это чудо.
Вдруг Далтон отстранился и отступил на шаг. В темноте он видел лишь ее силуэт и влажно мерцавшие глаза.
– Я хочу видеть тебя. – Его рука потянулась к лампе на ночном столике.
– Нет. – Она испуганно удержала его руку: – Пожалуйста, не надо.
Беременность никого не красит, и Фэйф боялась, что его оттолкнет вид ее обнаженного тела. Она ошибалась, но Далтон понимал ее страх.
– Хорошо, – легко уступил он.
Пока он не станет настаивать. У него будет время полюбоваться ею утром.
– Я… – Рука Фэйф опустилась на живот. – Я не знаю, как это происходит, когда…
– Из-за него? – Далтон тоже положил руку на живот. Он был твердым и тяжелым.
От его нежного прикосновения на глаза Фэйф навернулись слезы.
– Из-за нее, – поправила она. – Она… ей вряд ли понравится, если ее потревожат.
Далтон улыбнулся и слегка сжал пальцы.
– Мы не будет тревожить ее. – Его улыбка вдруг исчезла. – Ведь если мы будем осторожны, мы не повредим ей, да?
Фэйф чуть не расплакалась от такого проявления заботы. Совладав с собой, она покачала головой.
– Далтон, ты не должен так заботиться обо мне.
– Мне кажется, ради тебя я готов перевернуть мир. Но сейчас мне хочется не этого.
– А чего? – Она замолчала и облизнула губы кончиком языка. – Чего тебе хочется?
Его глаза встретили ее взгляд в темноте.
– Любить тебя.
Ее охватила слабость. Она приникла к Далтону, чтобы не упасть.
– Да, Далтон, да…
Он легко обнял ее. Далтон не хотел торопиться. У них впереди вся ночь, и они проведут ее, наслаждаясь друг другом.
Он зарылся лицом в ее волосы, все еще влажные после душа.
– Я тебе когда-нибудь говорил, что люблю твой запах?
Фэйф засмеялась.
– Нет.
– Тогда говорю это сейчас. Он свежий, как ветер, мягкий, женственный.
Он осыпал поцелуями ее лицо и шею.
– Ты сладкая, как грех.
Он коснулся ее губ, вбирая в себя их вкус. Она обвила его руками, снедаемая страстью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50