Мысленно чертыхнувшись, он вошел в комнату и воскликнул:
— Всем привет!
Они разом посмотрели на него, но не проронили ни слова. Следовательно, подумал Купер, он стал предметом всеобщей ненависти. Что ж, трудности никогда его не расхолаживали. Брианна притворилась, что не видит его в упор, и отвернулась. Ему захотелось подойти и свернуть ей шею. Вместо этого он кашлянул и сказал:
— Мне нужен мой фонарик. Либо другой предмет, светящийся в темноте.
— Какой же? — не оборачиваясь, спросила Брианна.
— Розовый вибратор, — с нарочитой бесцеремонностью ответил Купер, полагая, что имеет право на фамильярность после того, что произошло между ними в гараже.
— Вот, возьмите! — Брианна протянула ему фонарь.
Купер взял его и вышел из комнаты, решив не унижаться до публичного выяснения отношений с ней.
Как правило, реакция людей, узнавших, что он полицейский, была двух видов: одни, особенно женщины, приходили в экстаз, другие же настораживались и с подозрением принимали все, что он говорил, словно ожидали, что в любой момент их могут заставить положить руки на капот автомобиля и надеть на них наручники. Последние, как женщины, так и мужчины, ненавидели стражей закона.
Полностью принимал его таким, каким он был, только Джеймс. Но брат женился, и Купер лишился родственной души. Со временем он привык к одиночеству и не страдал от отсутствия приятного общества, милых собеседников и ласковых любовниц и незаметно для себя постепенно превратился в отшельника. Встреча с Брианной, этой темпераментной эксцентричной красавицей, поколебала его уверенность в правильности замкнутого образа жизни и заронила в его сердце надежду, что в ее лице он обретет не только возлюбленную, но и чуткую подругу.
Теперь ему стало ясно, что он заблуждался. Поэтому, следуя укоренившейся привычке, Купер направил свою энергию в профессиональное русло и отправился в винный погреб, чтобы убедиться, что место преступления сохраняется в неприкосновенности. По пути он проверил на всякий случай, заперта ли дверь номера, расположенного рядом с входом в подвальное помещение. Она оказалась запертой.
Войдя в погреб, он склонился над Эдвардом и осветил его фонариком. Бедняжка! Купер всегда жалел покойников, пусть они и прослыли при жизни редкими мерзавцами. Приглядевшись получше к его сорочке, Купер насторожился: ему показалось, что кто-то изменил положение мертвого тела. Пахло оно скверно, но Купер, привыкший к подобным ароматам, не придал амбре особого значения, озадаченный своим внезапно сделанным открытием: вокруг дырочки в груди мертвеца не было крови! Это было возможно лишь в том случае, если в него выстрелили, когда он уже отдал Богу душу.
Теперь, по прошествии суток после его смерти, на трупе явственно выступили следы серьезных ушибов. Судя по кровоподтекам, беднягу либо сильно избили, либо он получил множественные травмы, падая с лестницы. Но оставалось загадкой, как он очутился в пятнадцати футах от нижней ступеньки. Купер обернулся, взглянул на лестницу и задумчиво произнес:
— В какой же последовательности на тебя, старина, обрушились эти напасти? Что было сначала — падение или выстрел?
Но мертвый Эдвард не отвечал. Купер потер ладонью лицо, пытаясь собраться с мыслями. Но стройная версия упорно не желала выстраиваться в его мозгу. Ни реакция обслуживающего персонала на труп, ни положение тела, ни осмотр дома не дали Куперу ни малейшей зацепки. Вот если бы ему удалось обнаружить оружие, тогда дело, возможно, и сдвинулось бы с мертвой точки. Купер тяжело вздохнул.
А не махнуть ли ему рукой на эту головоломку? В конце концов, разве он уже не бывший полицейский? Разве он не заслужил право на отдых, отдав себя опасной службе целиком и не получив ничего взамен, кроме психического и нервного расстройства? Еще утром он был уверен, что заслужил это право, но теперь, вновь взглянув на безмолвного Эдварда, с удивлением почувствовал непреодолимую потребность докопаться до истины.
Прижавшись спиной к стене и оставаясь незамеченным, из темноты за Купером следил человек, сердце которого трепетало от страха.
Почему сыщик снова разглядывает труп? Зачем он сюда вернулся? Эдварда не оживить, он мертв, мертв, мертв! И не пошевелится, сколько на него ни смотри. М0 тогда почему же не исчезает страх? Почему бешено стучит в груди сердце?
Усевшись напротив камина в свободном номере, том самом, в котором она по своей наивности надеялась спокойно переночевать накануне, Брианна отрешенно смотрела на пламя, собираясь напиться. Шелли наполнила вином ее бокал.
Брианна подумала, что одного бокала ей будет мало, но тотчас же содрогнулась, вспомнив, что произошло накануне в винном погребе.
— Какая досада, что вы уже вторые сутки лишены возможности отведать мои фирменные блюда, — сказала повариха, поставив перед ней на стол поднос с фруктами и закусками.
— Если бы мои проблемы заключались только в этом! — тоскливо вздохнула Брианна.
— Это верно, — согласилась Шелли. — Напастям в последнее время здесь нет конца. Сперва загадочная кража, потом — таинственная гибель Эдварда.
— Что? — Брианна поставила бокал на стол и обернулась. — Здесь что-то украли? Когда? У кого?
— Откровенно говоря, пока это всего лишь предположение…
— Как это понимать?
— На прошлой неделе Лариана ездила в город по своим делам и обналичила там чек, чтобы расплатиться за обед. А ночью у нее из сумочки, которую она оставила в кладовой возле прихожей, исчезли деньги, вся последняя зарплата. Я бы не сказала, что мы много получаем, но все равно обидно…
— Она вызвала полицию?
— Нет! Ведь, кроме денег, ничего не пропало. Мы решили не поднимать шума, чтобы не портить репутацию заведения.
— По-моему, вам все-таки следовало поставить полицию в известность об этом происшествии, — сказала Брианна.
— Честно говоря, в мои обязанности извещать о подозрительных случаях полицию не входит. К тому же Лариана сказала, что она сама во всем виновата, не надо было оставлять незапертой парадную дверь, делая генеральную уборку. Эдвард постоянно твердил нам об этом. Если бы он узнал, что мы не вняли его предупреждениям, нам пришлось бы плохо.
— Но дверь была открыта и тогда, когда я приехала сюда, — сказала Брианна.
— Да. — Шелли покраснела и виновато потупилась. — Видите ли, дом очень большой, и нам приходится делать самую разную работу, потому что Эдвард прижимист и экономит на всем. О том же, чтобы нанять нам сменщиков, он и слышать не хочет. Ой! Я совсем забыла… Его ведь больше нет! Короче говоря, мы не запираем дверь, чтобы не вскакивать всякий раз, когда прибывает гость или сюда что-то доставляют. Иногда человеку необходимо отдохнуть, не так ли?
Брианна вспомнила лицо, склонившееся прошлой ночью над ее кроватью, и зябко повела плечами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
— Всем привет!
Они разом посмотрели на него, но не проронили ни слова. Следовательно, подумал Купер, он стал предметом всеобщей ненависти. Что ж, трудности никогда его не расхолаживали. Брианна притворилась, что не видит его в упор, и отвернулась. Ему захотелось подойти и свернуть ей шею. Вместо этого он кашлянул и сказал:
— Мне нужен мой фонарик. Либо другой предмет, светящийся в темноте.
— Какой же? — не оборачиваясь, спросила Брианна.
— Розовый вибратор, — с нарочитой бесцеремонностью ответил Купер, полагая, что имеет право на фамильярность после того, что произошло между ними в гараже.
— Вот, возьмите! — Брианна протянула ему фонарь.
Купер взял его и вышел из комнаты, решив не унижаться до публичного выяснения отношений с ней.
Как правило, реакция людей, узнавших, что он полицейский, была двух видов: одни, особенно женщины, приходили в экстаз, другие же настораживались и с подозрением принимали все, что он говорил, словно ожидали, что в любой момент их могут заставить положить руки на капот автомобиля и надеть на них наручники. Последние, как женщины, так и мужчины, ненавидели стражей закона.
Полностью принимал его таким, каким он был, только Джеймс. Но брат женился, и Купер лишился родственной души. Со временем он привык к одиночеству и не страдал от отсутствия приятного общества, милых собеседников и ласковых любовниц и незаметно для себя постепенно превратился в отшельника. Встреча с Брианной, этой темпераментной эксцентричной красавицей, поколебала его уверенность в правильности замкнутого образа жизни и заронила в его сердце надежду, что в ее лице он обретет не только возлюбленную, но и чуткую подругу.
Теперь ему стало ясно, что он заблуждался. Поэтому, следуя укоренившейся привычке, Купер направил свою энергию в профессиональное русло и отправился в винный погреб, чтобы убедиться, что место преступления сохраняется в неприкосновенности. По пути он проверил на всякий случай, заперта ли дверь номера, расположенного рядом с входом в подвальное помещение. Она оказалась запертой.
Войдя в погреб, он склонился над Эдвардом и осветил его фонариком. Бедняжка! Купер всегда жалел покойников, пусть они и прослыли при жизни редкими мерзавцами. Приглядевшись получше к его сорочке, Купер насторожился: ему показалось, что кто-то изменил положение мертвого тела. Пахло оно скверно, но Купер, привыкший к подобным ароматам, не придал амбре особого значения, озадаченный своим внезапно сделанным открытием: вокруг дырочки в груди мертвеца не было крови! Это было возможно лишь в том случае, если в него выстрелили, когда он уже отдал Богу душу.
Теперь, по прошествии суток после его смерти, на трупе явственно выступили следы серьезных ушибов. Судя по кровоподтекам, беднягу либо сильно избили, либо он получил множественные травмы, падая с лестницы. Но оставалось загадкой, как он очутился в пятнадцати футах от нижней ступеньки. Купер обернулся, взглянул на лестницу и задумчиво произнес:
— В какой же последовательности на тебя, старина, обрушились эти напасти? Что было сначала — падение или выстрел?
Но мертвый Эдвард не отвечал. Купер потер ладонью лицо, пытаясь собраться с мыслями. Но стройная версия упорно не желала выстраиваться в его мозгу. Ни реакция обслуживающего персонала на труп, ни положение тела, ни осмотр дома не дали Куперу ни малейшей зацепки. Вот если бы ему удалось обнаружить оружие, тогда дело, возможно, и сдвинулось бы с мертвой точки. Купер тяжело вздохнул.
А не махнуть ли ему рукой на эту головоломку? В конце концов, разве он уже не бывший полицейский? Разве он не заслужил право на отдых, отдав себя опасной службе целиком и не получив ничего взамен, кроме психического и нервного расстройства? Еще утром он был уверен, что заслужил это право, но теперь, вновь взглянув на безмолвного Эдварда, с удивлением почувствовал непреодолимую потребность докопаться до истины.
Прижавшись спиной к стене и оставаясь незамеченным, из темноты за Купером следил человек, сердце которого трепетало от страха.
Почему сыщик снова разглядывает труп? Зачем он сюда вернулся? Эдварда не оживить, он мертв, мертв, мертв! И не пошевелится, сколько на него ни смотри. М0 тогда почему же не исчезает страх? Почему бешено стучит в груди сердце?
Усевшись напротив камина в свободном номере, том самом, в котором она по своей наивности надеялась спокойно переночевать накануне, Брианна отрешенно смотрела на пламя, собираясь напиться. Шелли наполнила вином ее бокал.
Брианна подумала, что одного бокала ей будет мало, но тотчас же содрогнулась, вспомнив, что произошло накануне в винном погребе.
— Какая досада, что вы уже вторые сутки лишены возможности отведать мои фирменные блюда, — сказала повариха, поставив перед ней на стол поднос с фруктами и закусками.
— Если бы мои проблемы заключались только в этом! — тоскливо вздохнула Брианна.
— Это верно, — согласилась Шелли. — Напастям в последнее время здесь нет конца. Сперва загадочная кража, потом — таинственная гибель Эдварда.
— Что? — Брианна поставила бокал на стол и обернулась. — Здесь что-то украли? Когда? У кого?
— Откровенно говоря, пока это всего лишь предположение…
— Как это понимать?
— На прошлой неделе Лариана ездила в город по своим делам и обналичила там чек, чтобы расплатиться за обед. А ночью у нее из сумочки, которую она оставила в кладовой возле прихожей, исчезли деньги, вся последняя зарплата. Я бы не сказала, что мы много получаем, но все равно обидно…
— Она вызвала полицию?
— Нет! Ведь, кроме денег, ничего не пропало. Мы решили не поднимать шума, чтобы не портить репутацию заведения.
— По-моему, вам все-таки следовало поставить полицию в известность об этом происшествии, — сказала Брианна.
— Честно говоря, в мои обязанности извещать о подозрительных случаях полицию не входит. К тому же Лариана сказала, что она сама во всем виновата, не надо было оставлять незапертой парадную дверь, делая генеральную уборку. Эдвард постоянно твердил нам об этом. Если бы он узнал, что мы не вняли его предупреждениям, нам пришлось бы плохо.
— Но дверь была открыта и тогда, когда я приехала сюда, — сказала Брианна.
— Да. — Шелли покраснела и виновато потупилась. — Видите ли, дом очень большой, и нам приходится делать самую разную работу, потому что Эдвард прижимист и экономит на всем. О том же, чтобы нанять нам сменщиков, он и слышать не хочет. Ой! Я совсем забыла… Его ведь больше нет! Короче говоря, мы не запираем дверь, чтобы не вскакивать всякий раз, когда прибывает гость или сюда что-то доставляют. Иногда человеку необходимо отдохнуть, не так ли?
Брианна вспомнила лицо, склонившееся прошлой ночью над ее кроватью, и зябко повела плечами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70