Правда, мы думали, что все-таки Валерия – всему голова… Все сравнивали ее по ориентировкам с Овчинниковой. Оказалось – тупиковая версия… Снайпером был мужчина. Кстати, у него действительно удивительно маленькая ступня,
– Но и тупиковые версии, Сандро, это все-таки версии…
– Конечно, – согласился Шелаури… – Ну, а как теперь с Исой?
– Это дело майора Хуциева – УБХСС республики…
– А с Чехоевым?
– А вот это уже твое прямое дело… Когда ближайший самолет на Москву?
Шелаури остолбенело посмотрел на меня.
– Ты что, собираешься уже домой? Да я такой плов приготовлю, дорогой мой!
– Хочешь сделать мне подарок, Сандро?
– Ты еще спрашиваешь?
– Только без обид. Но не надо плова. Не надо шашлыка. Чехохбили не надо. Вина белого тоже не надо, а вина красного… Понимаешь меня, Сандро?.. Это будет самый большой подарок. Говорю тебе от всего сердца и… желудка моего бедного.
34. А ГДЕ ЖЕ ДЕНЬГИ! (Генерал)
– Значит, Слепнев тайно страховал своих агентов? Ухлопал журналиста и двинул дальше, в Москву… Добрался таким же путем, как Чхеидзе, до старика и убил его… Ну, а где же деньги? – Пахотный, как обычно севший справа от меня, задал Чхеидзе вопрос, который и мне, признаться, не давал покоя. Но я таил его, поскольку не с руки начальнику управления обозначать свою неосведомленность… Субординация зиждется не только на разнице должностных уровней. Еще и на этом: подчиненный обязан быть уверен, что его начальнику ведомо нечто большее, чем ему самому. (Хитрость в общем-то примитивная, но я не встречал людей, ее не придерживавшихся…)
– С деньгами у Слепнева вышла накладка, товарищ полковник, – Чхеидзе протянул Пахотному фотоснимок; тот повертел его и передал мне.
Это был снимок аккредитива…
– Иван Аршакович, не дождавшись «курьера», дабы не рисковать, положил тут же, в привокзальной сберкассе, все тридцать пять тысяч на аккредитив. Столь большая сумма, в дороге… Старика можно понять.
– Даже этот штрих – то, что он не таясь положил целых тридцать пять тысяч на аккредитив, полагая, что добыты они честным путем, – достаточно характерен. Честный был старик.
– Даже наивный, я бы сказал. – Чхеидзе взял фотоснимок, вложил его в папку и передал ее мне.
…Звякнул телефон, напрямую соединивший меня с секретарем обкома партии.
– В общих чертах я все уже знаю, – голос секретаря был бесстрастен. – Спасибо товарищам и тебе лично. Судить убийцу лейтенанта Лунько будем здесь. У нас… Жалко, что того паука нельзя привезти. Пусть бы посмотрел народ, откуда гниль-то текла.
– Вместе с Исой на скамью подсудимых еще добрый десяток сядет. Те, кого он расплодил там, новоявленные «помещички», попользовавшиеся государственной землей…
Чхеидзе, Липиеньш, Илюхин и Демидов молча слушали наш разговор с секретарем. Когда я положил трубку, Чхеидзе что-то тихо сказал им. Ребята согласно кивнули.
– Секреты в присутствии начальника?
– Да нет, товарищ генерал… Просто есть человек, которому тоже нашлось бы место на этой скамье… Точнее – был. Я имею в виду Гелиодора Титаренко.
Они вышли. За ними ушел и Пахотный. Я остался наедине с папкой, оставленной мне Чхеидзе. И начал перелистывать ее, вникая в детали работы, проделанной в Энске. Конечно, она увенчалась успехом. Но у меня были основания кое-что в этой работе оценивать и более строго. Успех успехом, а ошибки были. Стало быть, нужен, жизненно необходим разговор о них. Но перенесем его на следующую неделю… Пусть ребята почувствуют вкус победы без привкуса начальственных придирок…
Между последней страничкой и корешком папки я наткнулся на запечатанный конверт, адресованный мне лично. Я вскрыл его. На белом листе бумаги чернело несколько строк:
«…А еще, товарищ генерал, если доведется быть в Энске, не пейте «Цинандали» из местных погребов. Иначе – изжега на неделю, как минимум! С уважением Шимановский»,
Да, Шимановский есть Шимановский! Тот еще фрукт, доложу я вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
– Но и тупиковые версии, Сандро, это все-таки версии…
– Конечно, – согласился Шелаури… – Ну, а как теперь с Исой?
– Это дело майора Хуциева – УБХСС республики…
– А с Чехоевым?
– А вот это уже твое прямое дело… Когда ближайший самолет на Москву?
Шелаури остолбенело посмотрел на меня.
– Ты что, собираешься уже домой? Да я такой плов приготовлю, дорогой мой!
– Хочешь сделать мне подарок, Сандро?
– Ты еще спрашиваешь?
– Только без обид. Но не надо плова. Не надо шашлыка. Чехохбили не надо. Вина белого тоже не надо, а вина красного… Понимаешь меня, Сандро?.. Это будет самый большой подарок. Говорю тебе от всего сердца и… желудка моего бедного.
34. А ГДЕ ЖЕ ДЕНЬГИ! (Генерал)
– Значит, Слепнев тайно страховал своих агентов? Ухлопал журналиста и двинул дальше, в Москву… Добрался таким же путем, как Чхеидзе, до старика и убил его… Ну, а где же деньги? – Пахотный, как обычно севший справа от меня, задал Чхеидзе вопрос, который и мне, признаться, не давал покоя. Но я таил его, поскольку не с руки начальнику управления обозначать свою неосведомленность… Субординация зиждется не только на разнице должностных уровней. Еще и на этом: подчиненный обязан быть уверен, что его начальнику ведомо нечто большее, чем ему самому. (Хитрость в общем-то примитивная, но я не встречал людей, ее не придерживавшихся…)
– С деньгами у Слепнева вышла накладка, товарищ полковник, – Чхеидзе протянул Пахотному фотоснимок; тот повертел его и передал мне.
Это был снимок аккредитива…
– Иван Аршакович, не дождавшись «курьера», дабы не рисковать, положил тут же, в привокзальной сберкассе, все тридцать пять тысяч на аккредитив. Столь большая сумма, в дороге… Старика можно понять.
– Даже этот штрих – то, что он не таясь положил целых тридцать пять тысяч на аккредитив, полагая, что добыты они честным путем, – достаточно характерен. Честный был старик.
– Даже наивный, я бы сказал. – Чхеидзе взял фотоснимок, вложил его в папку и передал ее мне.
…Звякнул телефон, напрямую соединивший меня с секретарем обкома партии.
– В общих чертах я все уже знаю, – голос секретаря был бесстрастен. – Спасибо товарищам и тебе лично. Судить убийцу лейтенанта Лунько будем здесь. У нас… Жалко, что того паука нельзя привезти. Пусть бы посмотрел народ, откуда гниль-то текла.
– Вместе с Исой на скамью подсудимых еще добрый десяток сядет. Те, кого он расплодил там, новоявленные «помещички», попользовавшиеся государственной землей…
Чхеидзе, Липиеньш, Илюхин и Демидов молча слушали наш разговор с секретарем. Когда я положил трубку, Чхеидзе что-то тихо сказал им. Ребята согласно кивнули.
– Секреты в присутствии начальника?
– Да нет, товарищ генерал… Просто есть человек, которому тоже нашлось бы место на этой скамье… Точнее – был. Я имею в виду Гелиодора Титаренко.
Они вышли. За ними ушел и Пахотный. Я остался наедине с папкой, оставленной мне Чхеидзе. И начал перелистывать ее, вникая в детали работы, проделанной в Энске. Конечно, она увенчалась успехом. Но у меня были основания кое-что в этой работе оценивать и более строго. Успех успехом, а ошибки были. Стало быть, нужен, жизненно необходим разговор о них. Но перенесем его на следующую неделю… Пусть ребята почувствуют вкус победы без привкуса начальственных придирок…
Между последней страничкой и корешком папки я наткнулся на запечатанный конверт, адресованный мне лично. Я вскрыл его. На белом листе бумаги чернело несколько строк:
«…А еще, товарищ генерал, если доведется быть в Энске, не пейте «Цинандали» из местных погребов. Иначе – изжега на неделю, как минимум! С уважением Шимановский»,
Да, Шимановский есть Шимановский! Тот еще фрукт, доложу я вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21