Все нижеследующие правила мышления и коммуникации применимы к свойствам карт, то есть к мыслительному процессу, так как в Плероме нет ни карт, ни названий, ни классов, ни членов классов.
Карта — это не территория.
Имя — зто не поименованная вещь. Имя имени не есть имя. (Вы помните Белого Рыцаря и Алису? Алиса уже устала слушать песни и, когда ей предложили еще одну, спросила, как она называется. "Заглавие песни называется «Пуговки для сюртуков», — отвечает Белый Рыцарь. — «Вы хотите сказать, песня так называется?» — спросила Алиса. — «Нет, ты не понимаешь, отвечает Белый Рыцарь. — Это не песня так называется, это заглавие так называется».
Член класса не есть класс (даже когда в классе только один член).
Класс не является своим членом.
В некоторых классах нет членов. (Если, например, я говорю: «Я никогда не читаю написанное мелким шрифтом», не существует класса событий, состоящих из моего чтения того, что написано мелким шрифтом.)
В Креатуре все выражено через имена карты и названия отношений — но все же имя имени не есть имя, а название отношения не есть отношение, даже когда отношение между А и В такого рода, которое мы обозначаем, говоря что А есть название В.
Эти рамки вечны. Они обязательно справедливы, и признание их дает. что-то напоминающее свободу — или скажем, что они являются необходимым условием мастерства. Интересно сравнить их с другими компонентами эпистемологии, такими, как Вечные Истины Святого Августина или прототипы Юнга, и увидеть, где они находятся по отношению к упомянутому ранее стиху.
Мы знаем, что Святой Августин был не только теологом, но также и математиком. Он жил в Северной Африке и был, вероятно, больше семитом, чем индоевропейцем, что означает, что он чувствовал себя совершенно свободно в обращении с алгебраической мыслью. Именно арабы ввели понятие «любой» в математику, тем самым создав алгебру, для обозначения которой мы до сих пор используем арабское слово.
Это истины, скорее всего, являлись простыми предположениями, и здесь я цитирую Уоррена Маккулоха, которому я стольким обязан: "Вслушайтесь в громовые раскаты голоса этого святого, жившего в VI веке нашей эры: «7 и 3 есть 10; 7 и 3 всегда равнялись 10; 7 и 3 никогда и ни при каких условиях не были чем-то, кроме 10; 7 и 3 всегда будут равны 10. Я говорю, что эти нерушимые истины арифметики являются общими для всех, кто рассуждает».
[Вечные Истины Святого Августина изложены в грубой форме, но, мне кажется, что святой согласился бы с более современным вариантом, таким, например, что уравнение
х+y=z
решаемо, причем имеет только одно решение для всех значений х и у, при условии, что мы оговорили шаги и приемы, которыми должны пользоваться. Если «количественные показатели» соответствующим образом определены и таким же образом определено «сложение», тогда х+у=z решается, причем единственным решением, а z будет принадлежать той же субстанции, что и х с у. Но, о Боже, какое же расстояние разделяет прямое, прямолинейное утверждение «7+3=10» и наше осторожное обобщение, ограниченное дефинициями и условиями! Мы в каком-то смысле перетянули всю арифметику через линию, которая должна была отделять Креатуру от Плеромы. Иначе говоря, это утверждение потеряло аромат обнаженной истины у и вместо этого стало артефактом (остатками материальной культуры древнего человека) человеческой мысли, мысли отдельных людей в определенное время и в определенном месте.
Тогда не являются ли Вечные Истины Святого Августина только побочным продуктом частных идей или обычаев, лелеемых в различные времена разными культурными человеческими системами?
Я являюсь антропологом по профессии и образованию, и идеи культурного релятивизма являются частью антропологической ортодоксальности… но как далеко может зайти культурный релятивизм? Что может представитель этого течения сказать о Вечных Истинах? Разве арифметика не имеет корней в неизменной твердой скале Плеромы? И как мы можем обсуждать этот вопрос?
Существует ли такой объект исследований, как Эпистемология с заглавным "Э"? Или все рассматриваемое является делом локальных эпистемологий, любая из которых является такой же правильной как и все остальные остальные?
Все вопросы возникают при исследовании стыка между Плеромой и Креатурой, и становится ясным, что арифметика находится очень близко от этой линии.
Но не отбрасывайте такие вопросы, как «абстрактные» или «интеллектуальные» и, следовательно, бессмысленные. Потому что эти абстрактные вопросы приведут нас к вопросам чисто человеческим. Какой вопрос мы задаем, когда говорим:
«Что такое ересь?» или «Что такое таинство?». Все это глубоко человеческие вопросы — вопросы жизни и смерти, здравого смысла и безумия, и ответы (если таковые имеются) скрыты в парадоксах, порождаемых стыком между Креатурой и Плеромой, стыком, которым гностики, Юнг и я заменили бы картезианское разделение разума и материи.
Возможно ли, чтобы Эпистемология была неверна? Неверна в самом зародыше мышления? Христиане, мусульмане, марксисты (и многие биологи) говорят «да» — они называют такого рода ошибки «ересью» и приравнивают их к духовной смерти. Другие религии — индуизм, буддизм, более открыто плюралистические религии — в принципе не занимаются этой проблемой, как будто ее не существует. Возможность ошибки. Эпистемология не включается в их эпистемологию. Сегодня в Америке практически считается ересью полагать, что истоки мышления имеют какое-либо значение. Если религии озабочены Эпистемологией, как мы можем понять тот факт, что в некоторых из них имеется понятие ереси, а в других — нет?
Я считаю, что корни этого вопроса уходят к самой изощренной религии, которую когда-либо знал мир — к религии пифагорейцев. Подобно Святому Августину, они знали, что Истина имеет некоторые из своих корней в науке о числах. История эта запутанная, неясная, возможно потому, что нам трудно смотреть на мир глазами пифагорейцев, но вырисовывается следующая картина: египетская математика была чистой арифметикой и всегда конкретной, никогда не совершая скачок от «7+3=10» к «х+у=z». В их математике не было дедуктивных рассуждений и доказательств в нашем понимании этого термина. У греков существовали доказательства уже с V века до нашей эры, но простая дедукция — это игрушка до обнаружения доказательства невозможности путем deductio ad absurdo (доведения до абсурда). У пифагорейцев была целая цепочка теорем (которые сегодня не преподаются в школах) о соотношениях между четными и нечетными числами. Пиком этого исследования было доказательство, что равнобедренный прямоугольный треугольник — не решаем, что не может быть или четным, или нечетным числом и поэтому не может быть числом или выражен отношением между двумя числами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57